Музыка душ: инструкция по эксплуатации

Музыка душ: инструкция по эксплуатации
Pit Wind

АннотацияКнига – как руководство по обретению навыка чувствовать себя и мир вокруг.Не вышлифованные эмоции человека. Откровения, которые сформировали уникальный музыкальный стиль. История о том, что любовь – это ключ ко всем дверям. Повествование чувств, событий, открытий в мире музыканта, где музыка открывается в новом качестве. Музыка как способ творить материальный мир с помощью вибраций мелодий любви и добра. В каждом из нас есть что-то божественное…

Музыка душ: инструкция по эксплуатации

Pit Wind

© Pit Wind, 2024

ISBN 978-5-0062-6626-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Утро. Лофт на Васильевском острове. Зима. Ефим садится на высокий барный стул, берёт гитару и начинает наигрывать мелодию: ля, фа-диез, соль, ре. Руслан садится рядом за пианино и подхватывает риф. Они играют один и тот же рисунок долго. Руслан начинает в уме сочинять текст: «Мама, не плачь. Это только кино. Я видел сон, где мы вместе с тобой. Я видел сон, где ты жива. Мама не плачь».

– Я не смог дождаться, пока ты начнёшь петь, и накидал текст, извини, – признался Руслан.

– Да и здорово, я только рад. Запиши его, – порекомендовал Ефим.

Друзья отправились в свой любимый кебаб за любимой шавермой с фалафелем. За окном кебаба застывал в воздухе снег, потом снова падал или вдруг поднимался в небо. Время то застывало, то продолжалось, то возвращалось. Друзья не придавали этому значения. По дороге обратно Руслан сказал, что возможно Ефим ему помог написать свою главную песню. Такое чувство, что всё было ради этой песни.

– Ты бы не хотел написать прозу? – спросил неожиданно Ефим.

– Да, я думаю, стоит начать с этого, прежде чем снимать кино.

Ефим ушёл в море. Не важно, когда это было. Сейчас или полгода назад. Он причалил к берегам Африки и гулял, как всегда это делал в каждом новом месте, куда заносила его работа судоводителя. Ефим прокладывал маршруты по морям и океанам, словно рисовал линии судеб своих персонажей в пространстве жизни. Красивая мулатка с голубыми глазами продавала мандарины и на мгновение узнала Ефима. Они влюблены в одном из измерений вселенной. И Ефим узнал, но понимал, что в этом мире его ждёт другой путь. Чернокожие рабочие порта обедали, передавая кусок хлеба по кругу. Один из них предложил хлеб Ефиму.

«Люди везде одинаковые, с одинаковыми проблемами, чувствами, в любой стране мира», – рассказывал Ефим, делясь со мной впечатлениями, стоя в курилке лофта. «Филиппинцы отличаются сплочённостью. Каждый, кому удаётся заработать, стремится помочь своей деревне. Маленькие люди с большим сердцем. Я был везде и узнавал мир через простых работяг. Порт каждого города лучше всех достопримечательностей рассказывает о местной культуре. Нищие, но счастливые, улыбаются каждому восходу и благодарят Бога за каждый дырявый мешок, из которого во время разгрузки сыпется сахар на землю. Они собирают его вместе с землёй в свои тары и где-то продают. На корабле мы все в одном плавучем доме в бесконечном океане, и все разных национальностей. В этих условиях царит абсолютное понимание того, что только вместе, взаимодействуя слаженно и уважая друг друга, мы доплывём до следующего порта».

Бар в центре Питера. Пианист Руслан играет вторые сутки без перерыва, за его спиной сидит Ефим и слушает музыку своей души. Это снимает на камеру Надя.

В баре люди молча наблюдают за происходящим, и только Сергей, владелец бара, объяснял вновь прибывшим гостям, что происходит.

Музыка душ: Инструкция по эксплуатации

«Музыка душ: инструкция по эксплуатации», – голос внутри повторял и неспешно будил меня.

Проснулся. Ум ещё раз повторил и уточнил, что это название книги, которую мне предстоит написать и лучше бы мне сделать это в ближайшее время. В последнее время, может пару месяцев, я слушаю, что мне говорит моё подсознание во сне, а особенно во время пробуждения, и следую тому, что слышу. Я записал альбом «В отражении зеркал». Темы к большинству песен я узнавал во сне, и название альбома тоже. Альбом получился очень красивым, поэтому я отнёсся серьёзно к тому, что стоит написать книгу.

Прошу меня извинить, но я не буду специально пытаться сделать эту историю интересной, увлекательной и красноречивой. Доверюсь потоку и постараюсь без лишних красок рассказать о сути.

«Музыка душ» – это проект или скорее новый жанр, который пришёл ко мне в результате более чем тридцати лет музыкальной практики. Суть перформанса заключается в том, что я играю музыку, настраиваясь на энергию человека. Люди вдохновляют меня на новые мелодии, но я нырнул ещё глубже. При проигрывании музыкальных портретов мне удавалось считать их переживания, желания, характер и, в отдельных случаях, получалось слышать их мысли. Каждый человек во мне рождает уникальную мелодию.

Название проекта пришло случайно. Однажды я занимался на пианино в лофте у своего друга. Конкретно с лофтом тоже много связано, и само пространство играет одну из важных Ролей в истории моей музыки. Итак, играю я в лофте, открывается дверь, и входит Надя. Мы не были знакомы. Надя пришла посмотреть пространство для аренды предстоящего мероприятия. Я почти сразу предложил ей сыграть её.

«Хотите, я Вас сыграю?» – спросил я почти с ходу. Не было чрезмерного удивления с её стороны, и все происходило так, будто иначе быть не могло. Я начал играть Надю. Музыка была наполнена бурей несвязных эмоций, её что-то беспокоило. Музыка совершенно не была похожа на её внешность. Внешне она была спокойна, доброжелательна и улыбчива. Но внутри бурлил океан, шторм переживаний. Она предложила мне сыграть на их мероприятии. Я легко согласился. Перед самым моим выходом и пришла идея перформанса. Я её озвучил. Я предложил развернуться спиной к зрителям, каждый участник вечера должен был подсаживаться рядом на стул. Я не должен был знать, кто за моей спиной, и музыка по моей задумке должна была меняться в зависимости от того, кто находился рядом. Перформанс превзошёл все мои ожидания. Потом одна из участниц вечеринки написала в сторис: «Слушали музыку душ». Так и родилось название.

В общем, мы все были впечатлены перформансом, и после вечеринки оживлённо обсуждали случившееся. У некоторых наворачивались слезы от пережитых эмоций. Когда я пересматривал видео, понимал, что проект работает. Мне действительно не обязательно видеть человека, чтобы чувствовать и играть музыку его души.

Конечно, появилось желание заработать на этом. Спустя несколько дней мы с Надей встретились в том же лофте и решили снять фильм о проекте, чтобы прорекламировать его. Точнее это у меня были такие мысли. Надя прекрасно снимает и фотографирует.

Мы начали успешно реализовывать шоу «Музыки душ». Дали интервью на ТВ, выступили на нескольких мероприятиях, также я играл музыкальные портреты по фотографии – и это тоже работало. Удалось неплохо заработать. Надя, конечно, хорошо постаралась, спасибо ей за это.

Но через несколько месяцев я прекращаю проект. Я понял, что все люди, которых я играю – это отражение граней моей личности. Больше не было ничего нового в этом для меня. Я глубже погружался в ощущения и находил в каждом спрятавшуюся любовь. Моя музыка стала звучать, как Бесконечные вариации любви. Я перестал думать о том, что кого-то спасаю или направляю в правильную сторону, исцеляю и т. д. Я понял, что по большому счету – все это разговор с самим собой. И все люди – это персонажи, придуманные моим сознанием.

Вот и все, что можно было сказать об этом. И это должно было стать финалом моего фильма: «Гениальный пианист на пике своего творчества понимает законы мироздания и чувствует неразрывную связь с каждым элементом вселенной!..» Но было бы высокомерно и глупо полагать, что история жизни настолько проста. Поэтому продолжу исследовать этот удивительный проект, погружая вас в самые значимые эпизоды Божественного сценария.

Первый музыкальный портрет я сыграл неосознанно в возрасте около двух или трёх лет. И, наверное, это моё первое воспоминание о фортепиано.

Вечер. Тёплый свет абажура. Красный узорчатый ковёр на стене. Чёрное пианино. Бабушка наблюдает, как я подхожу к пианино. Еле дотягиваясь до клавиатуры, я начинаю играть. Своими детскими пальцами, скорее кистями рук, я очень экспрессивно начинаю вколачивать по всем клавишам. Музыка напоминала симбиоз Бетховена, Шопена и Шнитке. Мой первый этюд-картина в трёхлетнем возрасте был наполнен болью и невыносимой тоской.

Бабушка сидела рядом, шокированная таким исполнением. Сейчас я понимаю, почему я играл такую музыку: моё детское не закупоренное сознание чувствовало бабушку. Через несколько лет она похоронила свою дочь – мою маму, которая умерла от рака.

С этой болью она не могла примириться. Это и передавала музыка, заглядывая в будущее. Как? Не знаю. Но в детстве я понял, что «время» – это лишь слово для того, чтобы можно было как-то объяснить иллюзию линейного повествования жизни. И вскоре в этом убедился недвусмысленно, когда играл сорок два часа импровизации без перерыва. Много раз об этом рассказывал в многочисленных интервью, и о моих «марафонах» и рекордах полно информации в сети. Не буду тратить на это чернила.

Играю я очередной свой марафон во дворе Питерского планетария и после тридцати с лишним часов игры со мной начали происходить малопонятные вещи. Пространство расслоилось на временные изменения, которые существовали одновременно и имели свойство трансформироваться. Прошлое, настоящее и будущее смешались в один коктейль. Музыка выстраивала мозаику событий в калейдоскоп вселенной. Проще говоря, тогда я начал понимать, что могу музыкой создавать реальность во всех временных измерениях, в том числе и изменять прошлое.

Это меня сильно вдохновило, ведь одной из неосознанных целей моих музыкальных медитаций было изменить реальность и вернуть отца, которого я очень любил. Отец умер за пару лет до этих марафонов.

«У вас с ним была очень сильная связь», – так однажды сказала сестра, когда случилось нечто удивительное.

За окном мясного ларька валил хлопьями снег, отражая свет дешёвых гирлянд. Мясник посмотрел на часы и начал складывать куски непроданного мяса в полиэтилен. Зазвонил телефон. «Папа ушёл, прости, я не смогла его удержать!..» – в слезах, заикаясь, говорила Луиза. Луиза – моя любимая. На тот момент мы уже около семи лет жили вместе с шестилетним сыном Эмилем и моим отцом. Отец давно уже болел деменцией. Я работал мясником за городом.

Так вот отец психанул: что-то ему причудилось, оделся и вышел из дома. Он совершенно не осознавал, где находится и не ориентировался. Жили мы тогда в городе, и добираться мне до дома предстояло около двух часов. Отец за это время мог уйти куда угодно. Я попытался успокоить Луизу, быстро закрыл ларёк и поспешил к дому. Я приехал домой, Луиза встречала со слезами. Сестра Лилия подъехала со своим мужем Романом почти в это же время. Мы разделились. Лиля колесила с мужем на машине по району, я пошёл пешком в одном из тысячи возможных направлений.

Прошло часа два-три безрезультативного поиска. Я шёл под снегом вдоль проспекта и кричал, просто кричал и плакал, подсознательно пытаясь каким-то образом найти дорогу к отцу. Я очень его любил, и не мог примириться с тем, что я больше его не увижу. Я решил искать и найти его, чего бы мне это не стоило.

Отец был всем для меня. Все, чего я добился впоследствии в своей жизни, я достиг благодаря отцу. Он заставлял меня заниматься музыкой. Он был очень сильным духом человеком и примером для меня. В подростковом возрасте я доставил много хлопот отцу, но он никогда не отрекался от меня и всю свою жизнь посвятил нам, своим детям. Тяжело работал и успевал заниматься нашим воспитанием. Мы никогда не испытывали ни в чем нужды. Силы в итоге всё же закончились, и система дала сбой.

Мне было лет восемнадцать, когда я уехал в Питер из Уфы. Хотелось попасть в культурную столицу и стать рок звездой. Я жил в коммуналке в центре. Днём работал грузчиком, вечерами гулял по городу, ночью сочинял песни. Красивый период максимальной концентрации на творчестве. В комнате стояла раскладушка, чайник, кастрюля и моя гитара. Ничего не отвлекало, и я творил свои первые песни.

Почти год я прожил в Питере. Мне позвонила сестра и сообщила, что отец попал в больницу и в целом состояние его так себе. Мы в этот период были в плохих отношениях с отцом. Мой подростковый максимализм стремился всему миру что-то доказать, и я не видел ничего в тумане собственной гордыни и гнева. Гнев, злость во мне жили. Всё перевернулось в девять лет, когда умерла мама.

«Мама умерла», – со слезами сообщил мне дядя во дворе деревенского дома. Через мгновение я увидел грузовик, в кузове которого стоял отец и придерживал гроб. Жизнь разделились на «до» и «после». Мама была моим добрым ангелом, воплощением любви, в ней был весь мой мир, который прекратил существовать и настал мрак, который все больше сгущался озлобленностью и болью. Тем не менее, я чувствовал всегда её присутствие. Были ситуации на грани, и мама приходила ко мне на помощь.

Однажды в общежитии института, в котором я учился, я ввязался в драку. Три пьяных студента втаптывали меня в кафельный пол кухни. В самый критический момент появился их сокурсник, который закрыл меня собой. Он никогда не ходил на наш этаж и не знал меня.

В другой раз я начал тонуть в озере-карьере. За домом, где мы жили, был карьер, залитый водой. На другом берегу – лес. Красивое место. Мы с друзьями ходили туда купаться. Что-то пошло не так, не помню, может я ещё не умел плавать. Я начал тонуть и кричать, звать маму. Мамы к тому времени уже не было. Очень много голосов людей вокруг, и мой детский крик сливался в шуме пляжа. В общем, я пошёл на дно, когда меня за волосы вытащил мой друг. Все вроде логично и ничего сверхъестественного, но я уверен, что и в этот раз мама меня не оставила.

Однажды я проснулся и испытал неописуемое счастье, когда услышал голос мамы на кухне, вскочил, вся семья была в сборе. Готовился завтрак и я понял, что это был сон и мама жива. Но это был сон во сне…

Рос я дикий и озлобленный. Отцу чудом удалось меня выучить и помочь поступить в институт. Но в восемнадцать лет меня уже было не сдержать: я бросаю институт, беру гитару и уезжаю в Питер.

Рухнули мечты отца. В итоге его нервы не выдержали и он начал пить, не видя больше смысла.

Итак, я возвращаюсь в Башкирию. Отца забрал к себе его брат в деревню. Как же хочется быстрее пролистать этот период, а лучше б вообще не вспоминать. Если я думал, что до этого был ад, то в тот период мне только предстояло понять, что впереди самые серьёзные испытания.

Я вхожу во двор, в тот самый двор, в котором я узнал о смерти матери. Прошёл дальше к картофельному полю. На поле трудились родственники, и с ними стоял и улыбался мой папа. Отец не узнал меня. Я увидел, что его глаза изменились. Его брат сказал, что я его сын. Отец заулыбался. У меня наворачивались слезы.