Писец. История одного туриста

– Эй, Марцеллус, решил соскочить? – крикнул мне человек в доспехах, который появился из дорожной пыли. – Не получится! А если срыгнёшь – я отрежу тебе голову и отправлю долбаным родственникам!

Он подошёл к нам с Kewpie с особенной решительностью. Это был мужчина средних лет, и уже с серьёзным выражением лица. Он размахнулся и дал нам по шее.

– Вставай и дуй в строй! – скомандовал серьёзный человек.

Kewpie хотел что-то сказать, но я помешал ему. Я взял-таки на себя управление членами, нацепил сандалий, схватил щит, фурку с копьём, и побежал в пыль.

Оказалось, что пылили добрые люди. Эта была колонна из вооружённых мужчин, которая двигалась по дороге к огромной горе. Некоторые из них были в бронзовых доспехах и красных накидках, остальные, как и мой Kewpie, в простых туниках, но с кожаными шлемами на головах.

Я присоединился к идущим мужчинам. Происходящее напоминало мне историческую киноленту из жизни древних латинян, или иных доходяг. Я подумал, что влип, пожалуй.

– Долбаный профессор! – сказал я так, чтобы ни одна живая душа не расслышала моих слов.

Но мои попутчики таки услышали меня.

– Да. Гессор совсем озверел! Я думал, декан прирежет тебя – ему везде чудятся дезертиры! – сказал молодой парень, который шёл рядом и был одет так же, как и мой Kewpie.

– Да, счас! Не прирежет! Им и так людей не хватает! Еле три тысячи собрали. Не знаю, на что Габр надеется. Либеры расправятся с нами, как с мальчиками, – сказал второй человек, которому, казалось, было за пятьдесят.

К нам подошёл тот самый мужчина, который выразил недовольство нашим с Kewpie сидением на придорожном камне.

– Я повторяю, но в последний раз: если кто-нибудь решит свалить до дела – найду и выпущу кишки! – сказал он.

– Не волнуйся, Гессор! Мы с тобой до конца! – сказал пожилой воин.

Гессор похлопал верного мужичка по плечу и пошёл вперёд.

– Шире шаг! Старина Везувий приветствует нас, парни! – крикнул он.

– Вы и его поймите! Габр приказал распять каждого декана, который растеряет бойцов по дороге. Вот Гессор и переживает. У него же семеро детей, да и жена красивая! – сказал верный и чувствительный мужчина.

Мы посочувствовали Гессору вместе, а я рассмотрел руки моего Kewpie. Они принадлежали молодому ещё человеку, но были изранены и перевязаны в нескольких местах.

По ощущениям, Kewpie был младше даже Якоба Гроота. Это открытие порадовало меня так же, как радует замужнюю женщину комплимент от доброго незнакомца.

День омрачался лишь осознанием того, что меня хотят заставить принять скромное участие в какой-то бойне. Не хватало ещё сгинуть в первый же день своего тура!

Но я дал себе клятву отомстить за Патрицию, как вы, наверное, помните, так что Якоб Гроот не мог сдаться и должен был бороться до последнего.

А Патриция, полагаю, всё равно не смогла бы перейти через эту дырку – по той дороге на Везувий болтались лишь долбаные мужчины.

Бежать я не решился, потому что Гессор казался добрым человеком, который не станет трепаться впустую и может с лёгкостью выполнить свои обещания. Да и куда было бежать?

К вечеру мы разбили лагерь у подножия горы, разожгли костры и поставили палатки. Подошёл обоз с нехитрым провиантом и мутной водой.

Перед ужином нас построили, и к нам на лошади выехал седеющий человек в богатых доспехах, яркими перьями на шлеме, и с пурпурной лентой на рукавах. Красавца-мужчину освещали факелами двое всадников, поэтому его можно было разглядеть в темноте.

– Клавдий Габр! – шептались по рядам.

– Воины! – сказал он. – Скоро вам предстоит доказать свою верность Риму и своё умение быть мужчинами!

Полководец показал рукой на гору.

– Эти долбаные ублюдки залезли на Везувий и думают, что их там не достать! Это глупо и смешно! Долго ли они там просидят без еды и без воды? Я принял решение подождать их здесь. Скоро они слезут и попросят пощады! Или хлеба! Но они не получат ни того, ни другого! Всякий, кто посягнёт на римский образ жизни и наши традиции будет уничтожен! Боги помогут нам, потому что за нами правда и сила наших предков! Когда вшивые головы этих мудней будут нанизаны на наши острые копья, каждый из вас получит по сто сестерциев! Ну, а я приму от Сената скромный венок! А мне большего и не надо! Потому что я здесь не для себя, а для римского народа! И если понадобится, я встречу смерть, но не изменю нашим скрепам, которые приняли наши предки ещё во времена Ромула и Рэма!

– Слава Габру! – завопили со всех сторон.

Полководец улыбнулся, поднял руку, и все заткнулись.

– И если кто-нибудь из вас решит, что ему здесь не место, что римские традиции храбрости и долга перед Родиной – это не его традиции, что Ромул с Рэмом – долбаные мифологические существа, – пускай идёт домой! Я его не держу! Но нужен ли такой гражданин Риму?

– Нет! Нет! – кричали воины.

Габр снова улыбнулся и поднял руку, чтобы добрые солдаты замолчали, и они это сделали.

– Каждый дезертир лишится гражданства, а его семья – бесплатного хлеба! Это я вам обещаю! Риму не нужны нахлебники, которые не желают очищать его от смердящего гнилья! Слава Риму!

– Слава Риму! – подхватили солдаты.

Военачальник снова успокоил солдат жестом.

– Эй! Чего разорались? Спать мешаете! – крикнули из темноты со стороны Везувия.

– Заткнись, либерная морда! Скоро вы все сдохните! – крикнул в ответ Клавдий Габр. – Клянусь Юпитером – не один из вас не уйдёт от карающего меча римского правосудия!

– Сам заткнись, жирный боров! Вертели мы твоё правосудие с твоим Римом впридачу! Солдаты, не слушайте лживого Габра! Такие, как он наживаются на вас и заставляют вас умирать за свои долбаные интересы!

Солдаты молчали, а полководец, вероятно, почувствовал смятение в солдатских рядах.

– Если бы сейчас светило солнце, я бы лично перерезал тебе твою паршивую глотку! – крикнул он в темноту.

– Иди накуй, Габр! – был ему ответ.

Клавдий Габр снова обратился к своему войску.

– Вы видите, как рабы растявкались? Совсем распустились, суки! Ну ничего, мы заткнём им их долбаные глотки! А сейчас – ужинать! И напоминаю деканам, что если хоть один отважный воин свалит из его контуберния – распну как кусок дерьма!

На ужин не давали жареных фазанов, но раздали хлеб и пшено, а пить предложили затхлую воду.

Мы сели у костра, который разожгли рядом со своей палаткой. Я был голоден и уплетал булки одну за другой, несмотря на то, что мой Kewpie почему-то протестовал.

– А где поска? – спросил Гессора тот самый молодой паренёк, который шёл со мной по пыльной дороге. Я сделал вывод, что он был приятелем моего Kewpie.

– Скажи спасибо, что воды налили.

– Экономят, суки! Знают, что всем нам крышка! – сказал пятидесятилетний воин, который обещал быть верным Гессору.

– Тише ты! Я не хочу, чтобы меня распяли за твой долбаный трёп.