Тень Микеланджело

Высоко на стене над одной из витрин висела пара капсульных мушкетов «Браун Бесс», сохранившихся с войны 1812 года, а в самой витрине находилась коллекция мемориальных предметов периода Гражданской войны, включавшая старый, военно-морского образца револьвер кольт и окольцованный латунью бинокль, правый окуляр которого был разбит и искорежен попавшей в него пулей. Финн поежилась. Этот экспонат придавал совершенно новое звучание исторической фразе: «Не стрелять, пока не увидите белки их глаз».

Справа, так далеко, что почти и не разглядишь, висела маленькая, любительская с виду картина маслом, изображавшая обезьяну. Пыль с нее, похоже, не стирали годами. Ниже ее находилась деревянная застекленная витрина, треугольный фрагмент стекла которой был грубо вырезан алмазным стеклорезом и выдавлен с помощью шпатлевки. Сам вырезанный фрагмент оставался тут же, рядом с дырой, а вся витрина была заляпана пылью, сохранившей отпечатки пальцев. Финн посмотрела в отверстие и увидела то место, где раньше лежал изогнутый нож. Под ним зеленое сукно, устилавшее дно витрины, не выцвело, и темный отпечаток сохранял форму оружия. На маленькой табличке имелась печатная надпись:

«МАВРИТАНСКИЙ РИТУАЛЬНЫЙ КИНЖАЛ. ДАР ПОЛКОВНИКА ДЖОРДЖА ГЭТТИ».

– Кто он такой, этот Джордж Гэтти? – спросила Финн.

– Согласно архивам, он учился у нас в тридцатых годах. А потом поступил в Вест-Пойнт.

– Интересно, – пробормотал Валентайн, – откуда у него взялся испанский кинжал?

– Вероятно, он раздобыл его во время войны. Испанское Марокко, Касабланка, где-то в тех краях.

– Вы знаете историю двадцатого века, – заметил Валентайн.

– Помимо того, что я директор, я также возглавляю отделение истории. Я преподаю в шестом классе.

– В шестом классе? – переспросила Финн.

– Это соответствует двенадцатому классу средней школы, – пояснил Валентайн.

– Вам известно что-нибудь еще о Гэтти?

– Нет. Только то, что он учился здесь в тридцатые годы, а потом поступил в Вест-Пойнт. Это вся информация о нем, которую я смог сообщить полиции.

– Вы не знаете, где мы могли бы его найти?

– В мои обязанности не входит отслеживать судьбу бывших учеников. Этим занимается Ассоциация выпускников, мистер Валентайн.

– Доктор Валентайн.

– Как бы вы себя ни называли.

Уортон повернулся на каблуках и вышел из музея.

– Вспыльчивый малый, – заметил Валентайн.

– Точно сказано, – согласилась Финн. – Как думаете, нам удастся найти полковника Гэтти?

– Полагаю, с таким именем это не составит большого труда.

Валентайн бросил последний взгляд на маленькую картину над витриной и вышел из музея вслед за Уортоном. Тот ждал у двери. Когда Финн и Валентайн вышли из комнаты, он закрыл дверь и запер ее.

– Могу я помочь вам чем-нибудь еще?

– Нет, – сказал Валентайн, покачав головой. – Я думаю, что увидел достаточно.

Уортон бросил на него острый взгляд.

– В таком случае мне, наверное, стоит попрощаться с вами.

– Спасибо за помощь, – кивнул Валентайн.

– Никаких проблем, – отозвался Уортон, после чего повернулся и зашагал назад, к выходу через гардероб.

К тому времени, когда Финн и Валентайн последовали его примеру, директора уже нигде не было видно, лишь быстрые удаляющиеся шаги разносились эхом по школьным коридорам. Они прошли через меньшую дверь и вышли на залитый жарким солнцем четырехугольный внутренний двор.

– Ну и как тебе все это понравилось? – осведомился Валентайн, когда они возвращались через двор.

– Это что, проверка на наблюдательность и сообразительность? – спросила Финн.

– Если хочешь.

– С чего мне начать?

– С начала, конечно.

– В его кабинете пахло трубочным табаком, но я не увидела трубки.

– Да, я тоже это заметил.

– По-моему, он не хотел, чтобы мы шли в его маленький музей через школу, потому что там кто-то был и ему не хотелось, чтобы мы этого кого-то увидели. Возможно, как раз курильщика.

– Что-нибудь еще?

– Думаю, насчет Краули он наврал. Если проверить, наверняка выяснится, что Краули учился у «серых братьев».

– Продолжай.

– Мне кажется, он лгал и насчет этого полковника Гэтти. Ручаюсь, он знает больше, чем говорит.

– Почему ты так думаешь?

– Точно не скажу. Но мне кажется, что директор по какой-то причине хочет отвести от него внимание.

– Что-нибудь еще?

– Ничего особенного, если не считать того маленького холста на стене. Интересная вещица. Мне показалось, что это одна из выполненных между делом работ Пикассо.

– Это работа Хуана Гриса.

– Кубиста?

Грис, испанец, как и бывший его соседом в Париже Пикассо, наряду с Жоржем Браком являлся одним из основоположников этого художественного направления. На втором курсе Финн прослушала несколько лекций о его творчестве. Если Валентайн не ошибся, картина на стене стоила уйму денег.

– Если картина подлинная, это неподписанный холст тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Ее здесь просто не может быть.

– Почему? – спросила Финн. – Может быть, это очередной щедрый дар бывшего ученика?