Северные руны. Как понимать, использовать и толковать древний оракул викингов

веселые вместе, в чертоге
хмельного меда.

Осока растет на болоте,
растет в воде, ранит жестоко;
она жжет кровь тех, кто
дерзнет ее схватить.

Солнце указывает путь морякам,
когда они идут над купальней рыб,
пока морской конь не приведет их к земле.

Тир – это знак, он придает
уверенность благородным; не обманывает
и в ночной мгле остается верен.

Хотя береза и не приносит плодов,
но дает бесчисленные побеги;
ветви ее одеты листвой, крона высока,
тянется к небу.

Конь приносит радость;
гордо несет себя,
прославлен героями, он —
утешение беспокойным.

Мы – радость друг друга,
но однажды должны уйти,
потому что [боги] предназначили
наши бренные тела земле.

Море людям земли кажется бесконечным,
когда они отправляются в путь на ладье
неустойчивой;
огромные волны приводят их в ужас,
и морской жеребец узде неподвластен.

Инг, которого первым увидели восточные даны,
позже в колеснице умчался
на восток по волнам;
так был назван великий [бог].

День – посланник [богов];
свет [богов] дарует счастье,
благую надежду и пользу.

Дом любим каждым,
кто процветает в нем в мире
и наслаждается частыми урожаями.

Поэма явно глубже, чем может показаться на первый взгляд. То, что существует три рунические поэмы, привело к двум предположениям: либо они – осколки единого, некогда существовавшего текста, либо отражают несколько древних устных традиций для лучшего заучивания значений и смыслов рун. Гипотетически существовавшую некогда поэму называют рунической поэмой Ур, но, конечно же, могли существовать разные ее версии, которые менялись и развивались в разные времена и в разных местах. Разумеется, остается только предполагать, действительно ли рунические поэмы произошли от одного источника, словно ветви дерева, или являются независимыми друг от друга реликтами поэтической традиции.

Многие ученые рассматривают рунические поэмы как просто расширенный список названий, который отражает общий культурный словарь того времени. Тем не менее стоит помнить, что с языческой точки зрения естественный мир никогда не был противопоставлен сверхъестественному: растения, животные и природные явления всегда были частью священного единства. Поэтому символы для обозначения таких существ, предметов и сил, разумеется, обладали дополнительным эзотерическим смыслом и служили отсылками к соответствующим мифологическим персоналиям и событиям. Томас Дюбуа в книге «Северные религии эры викингов» писал об этом так:

«Во времена викингов у северных народов считалось, что их окружают самые разные – при этом равные друг другу – существа: люди, почти люди, нелюди, умеющие передвигаться и неподвижные, видимые и невидимые. С ними они делили свою реальность, с ними взаимодействовали каждый день. Все – другие люди (живые и мертвые) и невидимые духи, флора и фауна, природа и ландшафт – все они требовали и ожидали, что человеческое сообщество будет с ними общаться и вступать в переговоры».

Многие рунические символы, обозначающие языческих богов, животных, деревья, других существ, силы природы или предметы, отчетливо свидетельствуют об этой реальности.

Разумеется, зачастую в ранние времена Руны использовали для повседневных задач: предсказывать погоду, знать, когда выходить в море, когда идти на войну, засевать поля, вступать в брак и так далее. Но и буквальные значения несут в себе символический и метафорический смысл. Например, руна Йера:

. Буквально она означает год или жатву, но ее смысл легко расширяется: она может обозначать цикл – ежегодный или иной – и принцип воздаяния – «что посеял, то и пожнешь». Хагалаз,

, означает град, а также, в расширенном смысле, беду или разрушения, которые никак не зависят от человека. Тиваз,

, означает бога Тюра, который, как храбрейший из богов-асов, символизирует правосудие, честь и верное приложение энергии воина. Таким образом, имена рун и рунические поэмы вводят нас в обширное царство северной космологии.

Если говорить о прорицании, то каждая руна представляет собой богатый спектр смыслов и может относиться ко многим разным состояниям или аспектам бытия. За внешним, видимым смыслом символа скрывается его многогранная сердцевина. Если бы это было не так, 24 знака никогда бы не смогли воплотить в себе и описать такое множество разных граней человеческого опыта.

Символические аспекты ставов словно шкатулки, в каждой из которых скрыта глубокая мудрость и тайна. Осознание архетипических пластов реальности возносит нас над плоскостью причинно-следственных связей – в царство высшего понимания. Поэтому Руны одновременно являются и гибкой гадательной системой, и средством духовного просветления. А теперь давайте обратимся к мифологии, с которой они тесно и неразрывно связаны.

Руны и саги

Когда современный человек думает о викингах, первым делом он представляет себе свирепых воинов и безжалостных захватчиков, бич Европы Темных веков. Отчасти это так и есть, но большинство северян жили относительно тихо и размеренно. Существовало три основных слоя общества. В самом низу были серфы – они занимались ручным трудом и, можно сказать, были рабами. Часто к этой же категории относят и крестьян, которые жили немногим лучше серфов. Они почитали богов и богинь плодородия, а также местных божеств. «Средний класс» состоял из свободных людей и владельцев небольших наделов; их покровителем был Тор, бог бури и войны. Жили они скромно, но у них были некоторые права и свободы. На самом верху социальной пирамиды стояли эрлы и воины – аристократия, чьим покровителем был Один. Именно они определяли, когда идти в набег. Фоном этой жизни, равно близкой к животным, временам года и стихиям, был огромный гобелен северной мифологии, который с таким искусством ткали исландские и норвежские поэты.

Исландские источники – это главные ключи к пониманию, что значили Руны для тех, кто ими пользовался. Но само существование письменных текстов (которые свидетельствуют о присутствии монастырей) сообщает нам, что в то время, когда записывались мифы и легенды, богатая дохристианская устная культура находилась под угрозой. Это поднимает сложный и неразрешимый в настоящее время вопрос о том, насколько точно записи передают истинно древние сведения.

Надо признать, что современные ученые считают, что вычленить настоящие языческие отрывки из ранних литературных источников настолько трудно, что предпочитают изучать существовавший в те времена социальный (придворный и христианский) контекст. Отчасти это помогло лучше понять историческую правду тех времен и подвергнуть сомнению часть выводов, к которым слишком поспешно пришли некоторые эзотерические авторы. Но это чрезмерно упрощенный подход. Медиевисты смогли показать, как ученые ранних исландских и норвежских монастырей использовали греческие и римские мифологические модели и как на них повлияла христианская литература. Но они редко могут (и все чаще даже не желают) помещать записанные мифы в более широкий контекст индоевропейской мифологии, в которой северная мифология, несомненно, берет начало. О роли изначальной богини-коровы и андрогинного ледяного великана в северной легенде о сотворении мира писал Кевин Кросс ли-Холланд:

«Параллели настолько отчетливы, что мы можем быть уверены, что у этих двух элементов… восточное происхождение. Нельзя сказать точно, когда именно они были включены в северную традицию. Возможно, это стало результатом торговых контактов в первые несколько веков после рождения Христа. Но есть и более интересная теория, отодвигающая дату контакта на одну или две тысячи лет до Христа. Во времена великого переселения народов прагерманские племена пересекли русские степи, двинулись на запад, в Европу, а затем на север, в Скандинавию, и могли принести с собой основы северного мифа о сотворении мира (так же как другие индоевропейцы принесли те же элементы на восток – в Индию, Китай, Японию и на юг – в Иран и на Ближний Восток)».

Сейчас некоторые ученые скептически относятся к этой версии, так как полагают, что ясных доказательств контактов нет, и поэтому это только лишь интересные параллели и не более того. Но в то же время мы должны с таким же скепсисом относиться к идее помещать эти литературные материалы исключительно в христианский контекст. В IX и X веках, к которым относятся ранние письменные источники, северный мир все еще был языческим, обращение в христианство шло медленно и оставалось поверхностным. Трудно поверить, что огромная структура верований, существовавшая в течение веков, так легко сдала позиции новой вере, которая исходила от высших кругов и нескольких монастырей, насколько бы влиятельными они ни были.

В конце концов, центральной фигурой северного языческого мира был скальд: сказитель, хранитель сакрального знания. Поэтам оказывали уважение, так как издревле считалось, что поэт посещает иные миры, общается со сверхъестественными существами, а потом возвращается к людям, неся откровения. Чарльз В. Дуни пишет:

«Поэт дохристианского северного мира был шаманом, провидцем племени… От него ожидали, что он, благодаря магическому дару поэзии, принесет и явит людям новую мудрость».

Благодаря поэзии люди поддерживали связь с сакральными пластами реальности, с божествами и другими мифологическими существами, ощущали девять миров и их живую взаимосвязь. Урсула Дронке, одна из лучших специалистов по северной мифологии, литературе и религии, так пишет об этой поэзии:

«…она была пронизана мифологическими темами, ее задачей было тщательное сохранение традиций, и ей свойственен возвышенный, иносказательный, неоднозначный смысл…Ее возраст огромен, ее корни уходят в древние языческие религиозные практики».

Древние основы – сколько бы вопросов они ни вызывали у современных ученых – наиболее отчетливо проявлены в исландских «Эддах».

«Эдды»

Мы поговорим о двух основных ветвях письменных текстов северного мира. Первый – это «Эдда в прозе» Снорри Стурлусона (рис. 1.3). Этот исландский политик, историк и скальд записал «Младшую Эдду» в 1220 году, чтобы сохранить дохристианское учение Севера. Насколько удалась эта работа христианину Снорри? Он действительно опирался на греко-римские мифологические модели и собственные творческие способности, чтобы обрисовать пантеон северных богов. Так как ко времени жизни Стурлусона христианство уже два века, как пришло в Исландию, сложно поверить в то, что древние мифы дошли до него неизменными. Тем не менее его работа остается основным литературным источником сведений о северной мифологии, включая несколько отрывков о смысле и использовании рун. Снорри желал, чтобы следующие поколения не потеряли богатый поэтический язык своих предков, и хотя и работал в христианском контексте, все же «Эдда в прозе» была создана для того, чтобы сохранить рассказы о старших богах и богинях, которым поклонялись все меньше и меньше.

Рис. 1.3. Top сражается с мировым змеем. Из иллюстрированной версии «Эдди в прозе» позднего Средневековья

Сложно сказать, насколько он ценил дух старого века, но он определенно считал, что мир многое потеряет, если записей о старой вере не останется. Как бы то ни было, если бы не труды Снорри Стурлусона, сегодня мы знали бы о северных мифах гораздо меньше.