Изумрудный город 2050

Изумрудный город 2050
Пол Стерлинг

Вы когда-нибудь задумывались о том, каким будет город будущего? На Ваше счастье есть человек, готовый Вам об этом рассказать. Он перенесет Вас в далекий 2050-й год и покажет, как новые технологии изменят внешний вид казалось давно уже знакомых Вам улиц и домов. Более того, неожиданно для Вас самих Вы окажетесь свидетелями личной драмы рассказчика, которая развернется на улицах не без участия самого города. Какого же роль города в личной жизни его жителей? Помогает ли он людям или манипулирует в своих целях? Вам осталось сделать лишь один клик, чтобы узнать.

Помню, я как-то спросил у своей мамы, какое место она в своем детстве считала самым серым на Земле. На удивление, она ответила незамедлительно. «Шоссе энтузиастов». Не знаю, какое лицо у меня было. Судя по всему, крайне нелепое, так как мама тут же залилась смехом. «Да-да, Шоссе Энтузиастов, именно так», повторила она. Думаю, именно в тот момент меня захватила история этого места. А заодно и определила всю мою жизнь. Где купить квартиру. Какой университет выбрать. Где лучше работать.

На дворе стоит 2050-й год, я иду по…хотя постойте. Прежде, чем я расскажу о том, где я сейчас, позвольте мне кратко рассказать о том, как все начиналось.

Как моя мама справедливо отметила, 30 лет назад Шоссе энтзуистов в Москве был серейшим местом на Земле. По крайней мере так считали все жители Москвы. Возможно, за исключением тех, кто приехал из Челябинска, если судить по древней передаче «Наша Russia». Старые заброшенные здания перемешивались с рядом производств, начиная от фабрики пластиковых пакетов ООО «Ваш пакет» (оригинальненько!) и заканчивая заводом по производству окон. Рядом круглосуточно дымила ТЭЦ-11, затмивавшая солнце даже в радостные для остальной Москвы июльские деньки и погружавшая район в еще большую серость (если это вообще возможно) в ноябре. Единственным спасением для всех жителей был находившийся неподалеку Измайловский парк. Но до него еще надо было добраться, не растеряв хорошего настроения. Что, скорее всего, удавалось далеко не каждому.

Видимо, именно тогда муниципальные власти поняли, что так продолжаться больше не может. Району нужно было сменить имидж. Превратиться из места, куда люди стекались из-за отсутствия возможностей, в мини-город, куда люди станут тянуться за этими самыми возможностями. И надо сказать, что новой администрации это удалось. Уж не знаю как, но муниципалитет смог заполучить местного Генри Киссенджера, который очень быстро разработал, а затем воплотил свой план в жизнь. Пообещав некой китайской технологической компании вход на русский рынок, при том получив прямую поддержку от администрации Москвы под уникальнейший для всего мира проект, он смог убедить обе стороны инвестировать 50/50. Так появился бюджет на проект, затем сам проект, а в последующем наконец и он.

«Изумрудный город 2050».

Как и в сказке, здесь нет настоящих изумрудов. А жители действительно носят очки, хотя они вовсе не зеленые. Но раойн действительно изменился. А всего-то и нужно было внедрить три технологии.

Прежде всего, все здания были облицованы специальным материалом. Да и не только здания – автобусные остановки, ларьки, даже рекламные плакаты – все теперь были покрыты им. Волшебством. Нет, внешне он не выделялся – выглядел совсем как композитный материал, что часто применялся в новых постройках конца 2010-х, но чудо было совсем в другом. Стоило вам надеть очки, как вы тут же попадали в альтернативную реальность. Вы могли смотреть фильм и видеть, как после очередного удара Мегатрон перелетал с одного здания на другое. Или же как буквально в шаге от вас Ромео признается в любви Джульетте. Вы могли просто слушать музыку и видеть красивейшие асбтракции, танцующие вместе с мелодией. Могли смотреть на дальние берега Италии, влюбленных молодых людей, или же просто цветовое шоу в настрой аудио сопровождению. Неожиданно, район стал одним большим экраном. Кинотеатром.

Например, вот я сейчас смотрю фотографии с моей прошлой поездки в Мозамбик, где я…эм…секунду…неужели? Нет, не может быть. Простите, я тут отвлекся. Увидел незнакомца, подумал, что это…да неважно. На чем я остановился? А, да! Так вот, я был в Мозамбике…не может быть. Это и правда ты?

Но он мне не ответил. Да и как он ответит, находясь метрах в пятнадцати от меня? Сначала я думал, что мне показалось, но теперь я должен знать наверняка. Так что мне придется сменить маршрут…вот, например, сюда. Я быстро поворачиваю налево к ближайшему пешеходному переходу. На мое счастье все передо мной озаряется слегка зеленым светом – значит, можно переходить без опасения того, что меня снесет машина. Быстро перебегаем через дорогу. Краем глаза я все еще вижу, что на ближайшем здании красуется моя поездка на сафари, но я не обращаю внимания. Сейчас мне нужно проверить, был ли он настоящим.

Оказавшись на другой стороне улицы, я снова спокойно иду, будто ничего не произошло. Надеюсь, вы дадите мне время закончить начатое прежде, чем продолжить рассказ. Уверяю вас, это ненадолго.

Хотя внешне я спокоен, глазами я все ищу его. Его нет на остановке. Нет среди прохожих. Его нет нигде. Я чувствую, как мой пульс затихает. Слава Богу, это была галлюцинация.

Или нет. Буквально в десяти сантиметрах от меня возникает его лицо. Слегка морщинистое, уставшее. Но даже не эти особенности выдают его возраст. Это делает его взгляд. И синяки под глазами. Его лицо такое детальное, такое…реальное. Оно кажется почти настоящим. Почти живым. Я даже решаюсь провести рукой по нему. Сначала я чувствую прикосновение к его теплой коже, но потом рука проваливается сквозь нее, и я понимаю, что это – обман.

Голограмма. Второе нововведение этого прекрасного района. В различные выпирающие на улице объекты, будь то водосточные люки или бордюры, встроены камеры, проицирующее изображение в 3D. Благодаря им вы можете переживать самые эмоциональные моменты с вашими киногероями – например, стоять вместе с Джеком и Розой на носу Титаника задолго до того, как он затонет, и наслаждаться солнцем, растворяющимся в морской глубине на ближайшей шестнадцатиэтажке. Или же идти рядом с вашим другом, болтая о том о сем и делая вид, что он не находится в десятках, а то и тысячах километрах от вас. И хотя обычно я в восторге от этой фишки, сейчас я ее ненавижу. Ведь передо мной сейчас не фильм, и даже не друг.

Передо мной стоит мой отец.

Он пытается что-то сказать, но я, не дав ему возможности издать звук, бегу вперед. Однако чем быстрее я бегу, тем чаще я вижу своего отца. Вот он появился рядом с цветочной клумбой. А вот он стоит у перекрестка. Я завернул в ближайший закоулок, но и там он ждал меня, перегородив дорогу прямо посередине. Я развернулся обратно и настолько быстро, насколько мог, бегу назад. Сафари на домах уже давно пропало. Вместо этого я вижу небо. Небо, на котором сгущаются тучи.

…

Я не знаю, сколько времени я уже бегаю. Вряд ли долго. Я далеко не спортсмен, и в моих почти 100 килограммах крайне мало мышц. Фуф, все….больше не могу. Так на чем я…а, черт!

Стоило мне остановиться, как отец вновь возникает передо мной. И, пожалуй, впервые с детства я чувствуют себя беспомощным. Больше всего в жизни мне просто хочется заплакать. Хотя бы для того, чтобы размыть его грустное лицо, его маску из боли. Но по какой-то причине я не могу выдавить даже слизинку.

– Сынок, – только и произносит он. Его правая рука слегка дергается, но не двигается с места. Возможно, он хотел протянуть ее ко мне, но усилием воли остановил этот позыв.

Я не отвечаю. Лишь молча смотрю, жадно забирая ртом воздух, которого почему-то стало неожиданно мало.

– Родной мой, – продолжает отец. Я стараюсь не слушать, но вопреки всем моим усилиям все же слышу его слова. – Мы так давно не говорили. Я знаю, ты столько пережил. И я…я не был рядом, чтобы поддержать тебя. Чтобы сказать тебе, какой ты сильный. Умный. Сказать, что я всегда верил в тебя. И буду верить. Что я горжусь тем, чего ты достиг, вне зависимости от того, что это и в какой области. Что…

– Так почему не сказал? – не выдерживаю я, наконец восстановив дыхание. И тут же продолжаю, не давая возможности ответить. – А я скажу тебе, почему! Потому что тебя НИКОГДА. НЕ БЫЛО. РЯДОМ!

На этих словах я быстрым шагом прохожу прямо сквозь голограмму, не давая своему отцу опомниться.

– Сынок, постой! – окликает меня отец. Но я не разворачиваюсь и уверенно иду вперед.

– Я лишь хочу…, – и снова я прохожу сквозь него. Тем временем, все вокруг неожиданно стало…даже не серым. Черным.

Ах да, со всеми этими событиями я совсем забыл закончить рассказ о новшествах. Третьим, и завершающим мазком Изумрудного города, стали дроны. Они тысячами парят в небе, окрашивая его в те тона, которые вы хотели бы видеть. Если вы радуетесь новому дню, то видите яркое солнце без малейшего намека на облачко. Если вас только что бросили, то романтичный дождь вам в помощь. Мечтаете о чем-то неизведанном? Не проблема – в следующию же секунды перед вами предстанет прекрасный фиолетово-оранжевый закат с тремя лунами разных размеров. А вот сейчас небо, под стать моему настроению, окрасилось в траур.

– Я знаю, тебе не легко…

– Но я же изви…

– Что еще ты хочешь услыша…

До меня долетают обрывки фраз, но я изо всех сил стараюсь не слушать. Я иду вперед, не зная, куда именно я иду. В надежде, что рано или поздно ему надоест. Что рано или поздно это прекратится. Но всего лишь одна фраза вынуждает меня остановиться. Потому что я не могу больше терпеть этого вранья.

– Я просто люблю тебя, сын! – прокричала очередная версия отца.

– НЕПРАВДА! – кричу я в ответ изо всех сил, что остались у меня. – Ты никогда меня не любил! НИКОГДА! СЛЫШИШЬ? И не смей говорить мне этого сейчас.

– Но я…

– НЕТ! Даже не пытайся! Все эти красивые слова, такие правильные, такие смазливые…ты всерьез считаешь, что этого достаточно? – сказал я, и незаметно для самого себя приблизился к голограмме отца.

– Надеешься, что это оправдает все те годы, когда тебя не было рядом?

Еще шаг.

– Что я скажу, что прощаю тебя, чтобы ты мог наконец успокоиться?

И еще один.

– Чтобы ты наконец был счастлив?

И еще.

– А самое главное, что ты этого достоин? Быть счастливым? А? А? Так ведь? М?

И вот между нашими лицами уже едва ли даже три сантиментра. Мои руки сжаты в кулаки, готовые растерзать воздух, который отец посмел собою окрасить.

Он ничего не отвечает. Он лишь качает головой. Вдруг он слегка улыбнулся. А его лицо с левой стороны медленно разделяет на две половинки небольшая, но проворная слезинка. Нет, держись. Не смей! Будь мужчиной! Ну же, давай! Оставайся непроницаемым. Стеной. Безэмоциональным монстром подобно Споку из Звездного Пути. Ну же, давай! Ну же, ну! Но я не могу. Я слабее этого. И именно в этот момент, когда стойкость была мне так нужна, я не выдержаю и предательски всхлипываю. Сначала раз. Затем другой. И вот так один за одним мое всхлипывание перерастает в плач, а затем в самое настоящее рыдание.

Пока я внешне захлебываюсь слезами, внутри себя я стараюсь ухватиться за остатки разума и понять, почему же я реву. Но мне не надо далеко идти. Я и так понимаю, почему. Я реву за все те годы, которые моя мама растила меня одна. За все те годы, когда она работала на трех работах, а потом еще делала со мной уроки, пытаясь дать мне образование. За всю ту несостоявшуюся личную жизнь, которой у нее не было из-за отсутствия опоры. За всю ту ненависть, что я копил все эти годы к нему. И за весь тот страх, что сейчас разрастается в моей груди. Страх, который заполоняет меня по той простой причине, что я знаю, почему он здесь. И почему он от меня не отстает. Страх, который я отгонял от себя уже давно, и от которого я так усиленно пытался убежать несколько минут назад. Ведь стоит лишь мне только поверить в его реальность, встретиться с ним лицом к лицу, как он тут же превратится в боль. И я не знаю, как с ней жить дальше.

– У тебя много вопросов, сын. Задай их.

– Н-н-н…нет, н-н-не бу…бу…буду, – бубню я, отходя от еще не до конца закончившейся истерики.

– Ты должен, сын.

Я мотаю головой в знак несогласия, но отец лишь улыбается, взглядом произнося то, что я и так знаю. Я пытаюсь мотать головой сильнее. И еще. И еще. Я мотаю ею так сильно, что по всем законам физики она должна была давно отлелеть от моей шеи и стать новым спутником Земли. Но она остается на месте. Как и мой отец. Как и его улыбка.