– А это твоя работа. Свои обязанности надо четко понимать. Если ты настолько гордая, то иди в другое место. Только поверь мне, пока ты никто, тебе все равно придется «лизать задницу». Просто научись, входя в ресторан, отключаться: на работе ты не Яна Токарева, а просто официантка. От тебя ждут улыбок, предупредительности и не навязчивости.
– От того, что я буду улыбаться этим свиньями, моя жизнь не станет лучше.
– Не станет, – согласилась тетя Катя, – Но ты привыкнешь выполнять свою работу без эмоций, как машина. Это сведет ошибки и промахи к минимуму, а следовательно, повысит твой доход. Подумай, чего ты хочешь. А потом реши, как тебе себя вести дальше. И самое главное, позвони матери. Чрезмерная гордость еще никому счастья не принесла.
Я кивнула, крестная поднялась, поцеловала меня в макушку и, прихватив бокал, оставила одну в состоянии отрешенности и глубокой задумчивости, хотя мыслей было ноль. Я просто сидела себе, смотрела в окно. Мне звонила Лера, но я не хотела ни с кем разговаривать, даже с ней. Точнее сказать, с ней в особенности. Общение с мамой и Леркой стало для меня каторгой, потому что напоминало о неудачи. Я корила себя за малодушие и старалась не показывать, что мне в тягость их общество. Можно было, конечно, не теребить себе душу и порвать отношения с Лерой, но это глупо и мерзко. Я еще не настолько мелочна и завистлива.
Ближе к ночи, окончательно успокоившись, позвонила маме и попросила прощение. Мама заверила меня, что все нормально, но я знала, как сильно ее обидела. Мне было стыдно за свое хамство. Что ни говори, а импульсивность – мое проклятие.
Последующие дни прошли спокойно. Я обдумала все слова, что сказала мне тетя Катя и согласилась с ней. Действительно, не стоит смешивать работу и личное. Я должна зарабатывать деньги, а не показывать свое я. Только вот на деле это оказалось сложнее, чем представлялось.
Люди в Москве радужностью не отличались: хмурые, раздраженные, с пафосными выражениями лиц, вечно куда-то спешащие и требующие свой заказ немедленно. Они убойными дозами закачивали в меня негатив. Но в какой-то момент я начала их понимать. В этой бесконечной битве за материальные средства мы-мелкие рыбешки огребаем больше всех, а получаем меньше остальных. Наверно, мы и должны быть злыми, недовольными жизнью, если не научились довольствоваться тем, что имеем. Единственное, чего я не понимала – чем недовольны богатеи? Ладно, среднячок, у них есть причины, но эти-то с чего бесятся? Наверно, правильно говорят – с жиру.
Но все это размышления о том, что меня интересовать не должно. В такие моменты я вновь напоминала себе, что пришла на работу за деньгами, и именно на их заработке нужно было сконцентрироваться. Такую задачу я поставила себе. Поэтому со всем присущим мне энтузиазмом кинулась ее выполнять. Улыбка не сходила с моих губ: вежливая, приторная, до невозможности предупредительная.
Каждое утро я натягивала безликую маску на лицо и старалась отключать эмоции – это требовало огромных усилий, но у меня немного получалось. И хорошие чаевые не заставили себя ждать. В какой-то момент мне даже понравилось. Я начала общаться с посетителями, на меня стали обращать внимание многие мужчины, несмотря на то, что наша униформа представляла из себя нечто ужасное: темно-коричневая рубашка, которая должна была быть застегнута под самое горло, черные брюки и сверху фартук до щиколоток в тон рубашке. Также устав о дресс-коде гласил: никаких длинных ногтей, яркого лака, украшений и распущенных волос. Допускался дневной макияж. И на том спасибо, хоть можно было замаскировать тональным кремом веснушки на носу, которые ужасно раздражали. Впрочем, внешний вид меня не особо волновал. Некоторым женщинам я даже в уродском прикиде не нравилась, а мне это было невыгодно. Мужское внимание, безусловно, поднимало самооценку, но чаевые были важнее.
Спустя десять дней деньги стали главной движущей силой. Я считала каждую заработанную копейку. Да и как иначе в моем положении? Поэтому спустившись к бару и увидев два одинаковых коктейля – каждый по шестьсот рублей, меня чуть не хватил удар. Это могло означать только одно – я вновь забила лишний заказ. Только вот оплачивать его у меня не было никакого желания. Но и как этого избежать, я не имела представления.
И тем не менее, со спокойной улыбкой взяла оба бокала и понесла наверх, лихорадочно думая, что мне с ними делать. Но увидев за столиком парня и девушку, которые, по всей видимости, были совсем недавно знакомы, разве что не запрыгала от радости. Я не психолог, но это и не требовалось для того, чтобы заметить, как парень лезет из кожи вон, дабы произвести впечатление на девушку: в позе показная небрежность, на лице скука хотя глазами уже десять раз поимел бедняжку, а на губах играет легкая усмешка. Ну, просто мачо. Девушка жеманничала, строила свои глазки с нарощенными ресницами, и мачо, похоже, плыл конкретно. На свой страх и риск я решила проверить, осталась ли в его голове хоть капля разума или все же страсть превращает мужчин в дураков. Я понимала, что рискую потерять работу и подвести Леркину маму, но в то же время мне не хотелось, чтобы моя зарплата ушла в минус еще на шестьсот рублей.
Несколько шагов преодолеть оказалось сложно. Меня рвало на части: рискнуть или выплатить очередной штраф и быть спокойной ? Или все же рискнуть? Да? Нет? Да… Нет? Да.
Подхожу к столику, ставлю заказ, забираю грязную посуду и, развернувшись, быстрым шагом иду в сторону, где меньше всего посетителей. По пути выливаю коктейль в грязные чашки, а следом начинается час ада. Я бегала, выполняла заказы, но все это было как в тумане. Единственное, что меня волновало – это влюбленная парочка. Я молилась, чтобы они поскорее попросили счет, тем самым вынесли мне приговор. В то же время боялась этого больше всего на свете.
И вот проходя мимо их столика в очередной раз, я услышала заветные слова:
– Принесите счет, – уверенно сказал парень, все еще пребывая в роли хозяина жизни. И это радовало.
Продолжай в том же духе, мальчик, не останавливайся! – мысленно просила я, неся заветный чек, в котором вместо счета за один коктейль стояла цена за два.
Сердце колотилось, как сумасшедшее, а руки дрожали, словно у алкоголички, когда я подошла к столику и протянула кожаную книжечку, продолжая при этом улыбаться. Счет времени пошел на секунды. Казалось, что я замечаю даже колебание воздуха. Парочка продолжала весело болтать. Я отошла на небольшое расстояние, чтобы следить за парнем, который потянулся к карману и достал кошелек. Я застыла, адреналин в крови зашкаливал, но к страху примешивался азарт. И вот легким движением руки парень открывает книжечку, я на мгновение замираю, но «мачо», как я и предполагала, мельком заглядывает в счет, небрежно кидает нужную сумму с учетом чаевых, а после помогает своей девушке собраться. Когда они улыбаясь друг другу, покидают ресторан, я не выдерживаю и расплываюсь в довольной улыбке.
Терзала ли меня совесть? Ничуть! Более того, я была собой довольна. Скажете мерзко и отвратительно? Да, пожалуйста! Значит, вы еще не усвоили основной закон материального мира, а он гласит: хочешь жить – умей вертеться! Конечно, у каждого из нас есть предел, за который мы никогда не выйдем, но сейчас для меня это был не он, далеко не он. Я даже не испытывала чувства вины. Хотя скорее просто убеждала себя, что поступаю верно. Сразу вспомнился аналогичный поступок в отношении меня. Провал на экзамене меня озлобил, а взрослая жизнь ожесточила. Может, я слабая, что так легко прогнулась под этот мир, но рано или поздно это происходит с каждым.
Эти размышления спустили с небес на землю. И вот радости как не бывало. После часового пребывания в состоянии тревоги и дикого страха, я чувствовала себя разбитой и вымотанной, поэтому отпросилась у Аллы передохнуть. Отношения с коллективом у меня не стали лучше, скорее наоборот, так как мои чаевые вызывали у многих зависть и злость. Но мне на это было плевать, в друзьях я не нуждалась, как и в ухажерах, в которые с недавних пор записался Стас.
Все-таки Ксюха оказалась права: филантроп из Беляв никакой, хоть он всячески подбадривал меня, помогал и прикрывал. Поначалу мне это импонировало и очень облегчало жизнь, но со временем стало напрягать. Наивности у меня поубавилось, зато прибавилось понимания, что всякая помощь в основном оказывается не за спасибо. Конечно, я не обязана была отвечать взаимностью, но осложнений в отношениях со Стасом не хотелось, мне ведь еще целый год работать в ресторане. Поэтому я старалась делать вид, что не замечаю его притязаний, дабы избежать неловкости и расстановки точек над «i». Эта тактика поведения срабатывала вплоть до сегодняшнего вечера. Но, как говорится, ничто не вечно.
Когда рабочий день подошел к концу, Беляев вызвался проводить меня, и я растерялась, не зная, как отказать, не обидев при этом. Хотя понимала, что лучше не давать ложных надежд. Но пути к отступлению без натуги и неловкости были профуканы, так что оставалось надеяться, что Стас не расценит променад до моего дома, как сигнал к более близкому общению. В конце концов, в столь поздний час мало какая девушка откажется от сопровождения. Этот довод был весьма сомнительным, но я решила не грузиться почем зря. Слишком устала.
Мы шли молча, у меня не было сил и желания разговаривать, но меня это не тяготило. Да и с какой стати? Провожать меня Стас вызвался сам, поэтому и развлекает пусть себя сам. Чем он и занялся спустя несколько минут.
– Устала? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес парень, оглядев меня.
– Есть немного, – кивнула я, тяжело вздохнув. – Не люблю вторую смену. Начинает казаться, будто весь день отпахала.
– О, завтра посмотришь, что значит «весь день отпахала». Я когда только начал работать после одной-то смены ели ноги волочил, а ты хочешь сразу в две. Отдыхать тоже нужно, всех денег не заработаешь. Ты от выходных, надеюсь, не отказалась?
– Мне все равно полдня нечего делать, лучше уж работать. А отдохнуть всегда успею, – отмахнулась я и поежилась. Сентябрь подходил к концу, вечера стали холодными, а я все еще ходила в тонкой кофте. Стас покачал головой, а затем снял кожаную куртку и накинул мне на плечи. Меня сразу же окутало тепло и резкий запах мужского парфюма. Я немного согрелась, обдумывая происходящее. Стас не сводил с меня пристального взгляда своих карих глаз. Мне все это не нравилось, хоть и было любопытно.
– Спасибо! – выдавила я, улыбнувшись краешком губ, а затем нехотя сняла предложенную вещь и протянула Стасу со словами. – Не нужно, а то простынешь в одной футболке. Работать за двоих мне не хочется.
Опыта общения с мужчинами у меня не было, поэтому я не знала, что еще сказать. Главное – соблюдать дистанцию. Стас, кажется, это понял. Нахмурился, забрал куртку и вновь накинул мне на плечи.
– Какая ты заботливая. Мне это нравится, – усмехнулся он и погладил мои плечи.
– Заботливый из нас скорее ты, – парировала я как можно непринуждённей. Хотя его руки, все еще лежащие на моих плечах, нервировали.
– Ну, я надеюсь, что ты это оценишь и согласишься со мной встретиться в неформальной обстановке. Например, в это воскресение? – подмигнул он, заглядывая мне в глаза.
Я же едва удержалась от мата. Вот тебе и «не расценит, как сигнал». Мечтай, Яночка. Надо же, прямо закон подлости какой-то: магнетизма хоть по флаконам разливай, а притягивается все не то. И что теперь с этим « не то» делать – ума не приложу.
А Стас продолжал улыбаться, пока я пыталась сообразить, как вежливо отделаться от него, но идей было ноль.
Благо, мы подходили к метро. Это давало мне хоть какую-то передышку, чтобы заставить утомленный мозг собраться с мыслями.
– Я еще не знаю, что буду делать в воскресение, – нашлась-таки с ответом, когда мы сели в электричку. – Давай, я тебе ближе к выходным дам ответ? – уклончиво добавила, следя за реакцией Беляева.
– Договорились, – кивнул он с той же улыбочкой, вызывая у меня раздражение.
Так и хотелось спросить: « Неужели не ясно, что ты на хер не нужен?».
Всю оставшуюся дорогу мы говорили о работе, но меня и это напрягало.
Только, когда подошли к моему дому, смогла облегченно выдохнуть. Я чувствовала себя неловко, прощаясь, а когда Стас наклонился и поцеловал меня в щеку, чуть не зарычала от досады, мысленно обласкав всяко -разно и себя за бездействие, и Беляева за прыткость. Резко отстранившись, отдала куртку и, холодно сказав «пока», зашла в подъезд, не оборачиваясь. Мне оставалось надеяться, что мое поведение будет принято к сведению.
В квартиру я ворвалась взвинченная и злая. Это сразу же было замечено тетей Катей.
– Ты чего недовольная такая? – спросила она, когда я вошла в зал.
– Да ниче!– вырвалось у меня от досады. Сев в кресло, я со стоном наслаждения вытянула уставшие ноги, а потом перевела взгляд на крестную и уже спокойней спросила.– Как отвязаться от навязчивого ухажера?
Она на секунду оторвалась от своего сериала, ничуть не удивленная моим вопросом, и не раздумывая, ответила:
– Завести ненавязчивого.
Я усмехнулась и продолжила отвлекать ее от просмотра:
– Это проблематично. Вы же не разрешаете с мамой .
– Верно. Никаких мужиков, а то плакала твоя учеба. Но можешь сделать вид, что ухажер у тебя имеется.
– Все знают, что я одна, – призналась я с сожалением.
– Ой, Янка, вот учу тебя, учу, а ты как была дурилкой, так и помрешь. Глупо все рассказывать о себе. Что там хоть за ухажер–то нарисовался? – окончательно потеряв интерес к сериалу, переключила она все внимание на меня.
– Да Стас этот.