Каюсь. Том 1

– О, хуже служебных романов, только роман с женатиком! – глубокомысленно изрекла крестная и направившись на кухню, спросила.– Кушать будешь?

– Поздно уже, – устало откликнулась я, открыв один глаз.

– Иди, поешь, а то исхудаешь, сиськи обвиснут.

Я засмеялась. Тетя Катя улыбнулась и продолжила меня уговаривать.

– Чуть-чуть совсем положу.

– Ну, давай, – согласилась я, поднимаясь с кресла и еле передвигая ногами, подошла к столу. – Что все-таки делать-то? – тяжело вздохнула, усаживаясь. Передо мной тут же возникла тарелка с салатом и небольшой отбивной. Тетя Катя села напротив и пожала плечами.

– Не знаю, игнорируй. Дойдет поди. А нет– пошли на хер.

Я согласно кивнула, принимаясь за еду.

– Чего сотовый не берешь с собой? Лерка уже весь телефон разбила, да и мать тоже переживает, что ходишь допоздна, -поинтересовалась крестная.

– Зачем он мне на работе нужен? – пробубнила я, жуя.

– Что-то ты с Леркой ни разу за эти три недели не виделась, – осторожно заметила тетя Катя. Я сделала вид, что вопрос нисколько меня не смутил.

– У меня нет времени. Да и мы созваниваемся каждый день, – коротко ответила, отставляя тарелку. Мне не хотелось развивать эту тему.

Как ни противно признавать, но я завидовала подруге по-черному. Каждый ее день был насыщен событиями, новыми знакомствами, впечатлениями и знаниями, которыми она спешила со мной поделиться. Мне же рассказывать ей было абсолютно нечего, кроме сплетен и склок, которыми была богата моя рабочая жизнь. Точнее – существование. Подобное положение дел вызывало у меня чувство собственной ущербности.  Каждый раз после разговора с Гельмс на душе оставался неприятный осадок от понимания, какой могла быть моя жизнь, если бы я не была, как правильно выразилась крестная «дурилкой».

Спать я легла с очередной порцией безнадежных мыслей, но усталость не позволила долго заморачиваться, и я уснула.

А утро, как всегда, оказалось мучительным и торопливым. Не выспавшаяся, голодная и злая спешу на проклятую работу, матерясь про себя из-за отвратительной погоды, превращающей меня в чудище. Как назло, когда вышла из дома, пошел дождь. Пока добралась до ресторана, промокла насквозь.

Не успела войти, как Алла огорошила меня тем, что Ксю заболела, и мне придется взять ее столики.

Чертыхаясь, влетела в раздевалку, где в считанные минуты сорвала с себя мокрую одежду и натянула форму. Наш повар по салатам додумалась прихватить с собой фен, к которому теперь выстроилась вереница желающих. Я присоединилась к ней, благо, у многих были короткие волосы, так что моя очередь подошла быстро, но времени оставалось всего несколько минут. Торопливо высушив волосы, я стянула их в шишку и подошла к зеркалу. Лучше бы не подходила. От тонального крема не осталось и следа, наэлектризованные экстремальной сушкой волосы торчат в разные стороны, на щеках румянец, словно мне по ним нахлестали, а глаза горят от злости и раздражения.

– Ты прекрасна, – словно издеваясь, тихо сообщает мне Стас, проходя мимо. В ответ корчу скептическую рожу, а после, тяжело вздохнув, принимаюсь за работу.

Тогда, я еще не знала, что через несколько часов такой обычный день станет одним из самых важных в моей жизни. Я суетилась и не подозревала, что всего мгновение отделяет меня от встречи, которая восемнадцать лет со дня моего рождения превратит в простое «до него».

Для меня это было всего лишь двадцать третье сентября– очередной поганый день, даже через чур поганый: дополнительные десять столиков -это колоссальная нагрузка, и я не успевала вовремя выполнять заказы, а потому на меня со всех сторон сыпалось: «Девушка, а нельзя ли побыстрее?!», «Долго я еще буду ждать, когда вы соизволите меня обслужить?», «Обслуживание сегодня кошмарное!». Я была на взводе, голова шла кругом от обилия заказов и пометок.

– Яна, работай живее. Ксюша успевала за двоих без особых трудностей, – подлила масла в огонь Змеища.

Схватив поднос с кофе, едва сдерживаюсь, чтобы не съездить им по башке этой суке, но от столь кровожадных планов меня отвлекает бегущая навстречу Любка.

– Иди быстрее, второй столик заявился, – бросила она, не останавливаясь.

К слову, второй столик из резервных. Правда, сколько здесь работаю, еще ни разу не видела, чтобы он был занят, а может, просто не замечала– его ведь Ксю обслуживает. Теперь вот мне выпала честь. Надеюсь, никаких мишек на латте не потребуют.

С этими мыслями приближаюсь ко второму столику и, присвистнув, прихожу к выводу: такого мужчину я бы сразу заметила. И не оттого, что он богат, богатых здесь хватает, не потому, что красив. Просто смотрю на него и теряюсь, понимая, что все вокруг меняется, расцветает. Наконец-то, я встретила его – человека довольного жизнью. Не могу глаз отвести от этого смеющегося лица. Смех негромкий, но искренний, как и обалденная улыбка, начинающаяся от самых уголков глаз лучиками, превращающая мужчину в беззаботного мальчишку. Он похож на сорванца хоть и в элегантном костюме. Кожа почти черная от загара, отчего зубы разве что не ослепляют своей белизной. Теперь понятно, почему я его раньше не видела– отдыхал человек. Короткие пепельные волосы, выгоревшие на солнце прядями, будто мелированые, а глаза просто завораживают: ярко-голубые, невероятно-насыщенного оттенка, в обрамлении длинных черных ресниц. Брови, кстати, тоже черные, несмотря на то, что сам мужчина светлый. Сочетание шикарное. Да и вообще, мужик потрясный. Как сказала бы Лерка: «Я бы ему дала!». От этой мысли становится смешно и стыдно. Кое -как взяв себя в руки, тяжело сглатываю и подхожу к мужчине. Слышу его голос: чёткий, уверенный, богатый обертонами. Этот голос не имеет ничего общего с сексом, но отчего-то проскакивает мысль, а как он звучит, когда шепчет что-то сексуальное? Краска в очередной раз приливает к лицу, и я сама себе удивляюсь. Что за хрень со мной творится? Вроде головой не билась.

Тем временем, мужчина продолжает что-то весело рассказывать, слегка придерживая черный смартфон у уха, я же не могу сдвинуться с места. Замираю в паре шагов от него и не дышу, сердце работает с перебоями. Ладони вспотели, а язык, такое ощущение, примерз. Волнуюсь так, как в первый рабочий день не волновалась. У меня мало времени, но как не уговариваю себя, не могу выдавить ни звука. Словно услышав мои метания, мужчина слегка поворачивается в мою сторону, его взгляд мимолетно пробегает, не задерживаясь, но мне все равно хватает, чтобы покрыться мурашками. Прикрыв рукой динамик телефона, красавчик коротко бросает:

– Как обычно.

Он возвращается к разговору и больше не обращает на меня внимания, я же стою в растерянности.

Отлично! Знать бы, что означает ваше «как обычно».

Можно было, конечно, спуститься и поинтересоваться у Аллы, что предпочитает данный клиент, но умная мысля, как известно, приходит опосля. Я продолжаю стоять и сверлить взглядом широкие плечи, упакованные в дорогую рубашку бледно-голубого цвета. Рядом на стуле небрежно лежит светло-серый пиджак. Стильный, холеный мужик, но без всех этих метросексуальных штучек. На вид ему тридцать, может даже больше – сложно сказать. Забыв о страхе, пялюсь на него, фиксирую детали, пока не сталкиваюсь с недоуменным взглядом голубых глаз. Я и не заметила, как объект моего пристального внимания закончил разговор и повернулся ко мне. Резко опускаю глаза в пол, краснея. Становится невыносимо жарко.

Чувствую себя идиоткой. Чтобы скрыть неловкость, достаю из кармана майкрос, руки дрожат под пристальным взглядом. Уговариваю себя успокоиться и заняться делом. Плюнув на смущение, все равно уже выставила себя дурой, приподнимаю голову и натыкаюсь на взгляд мужчины, едва сдерживающим смех. Опять мои глаза теряются в его, на несколько секунд ступор. Усилием воли заставляю себя улыбнуться и хрипло произношу:

– Прошу прощение, я новенькая. Не могли бы вы уточнить свой заказ.

Мой идеальный мужчина почему-то не торопится с ответом, а внимательно меня изучает, как-то оценивающе. Мне становится не по себе. Особенно, когда он сдержано улыбнувшись, заключает:

– «Новенькая», значит… Вижу, тебя обучили вежливости за несколько недель. За «придурка» не хочешь извиниться?

Чего-чего? О чем это он?

– Простите? – ошарашенно выдыхаю, ничего не понимая.

– Так-то лучше, – усмехнувшись, кивает он, нарочно игнорируя вопросительную интонацию. И тут меня осеняет – так это тот «придурок», с которым я столкнулась в дверях. Видимо, догадка отразилась на моем лице, потому что мужчина снисходительно поинтересовался:

– Вспомнила?

– Вспомнила, – съязвила я и улыбнувшись, ехидно уточнила.– А вы за «овцу» извиниться не желаете?

– Не особо. Ты меня спровоцировала, – невозмутимо парировал он, но в его хитрющих глазах читался вызов, который я без лишних раздумий приняла.  Во мне родилось идиотское желание быть дерзкой и непредсказуемой. Интуиция подсказывала, что только так смогу заинтересовать этого мужчину, врезаться в его память, чего мне вдруг нестерпимо захотелось.

Преодолевая смущение, я чуть поддалась вперед и почувствовала сдержанный, строгий аромат, который тут же вскружил мне голову, как и его обладатель. Сглотнув ком в горле, окончательно задавила робость и насмешливо заметила :

–Звучит, как оправдание.

Мужчина высокомерно приподнял бровь и мазнул странным до дрожи взглядом, но я не спасовала. Нагло заглянула ему в глаза и потеряв всякую субординацию, мысленно прощаясь с работой, тихонько поинтересовалась:

–Не боитесь, что в тарелке окажется что-то не то?

В ответ раздается короткий смешок.

– Пожалуй, овечка явно не про тебя.

– А что насчет полоротой? – продолжаю в том же духе на свой страх и риск.

– А что насчет моего заказа? – уточнил так, что у меня возникло чувство, будто мне дали отрезвляющую оплеуху, чтоб не зарывалась.

Я теряюсь под взглядом – вмиг ставшим холодным. В секунды перестраиваюсь и принимаю деловой вид, хоть в душе и поднимает голову какая-то непонятная обида. Натягиваю маску «мне все равно», но она трещит по швам, голос предательски дрожит.

– Что закажите?