Каюсь. Том 1

– Мам, я тороплюсь. Давай, вечерком поговорим?

– Хорошо, донь. С первым учебным днем! Пусть тебе сопутствует успех.

– Спасибо, мамуль.

– Давай, до вечера.

– Ага. Пока.

Я сразу же нажала кнопку отбоя и повернулась к тете Кате, потягивающей кофе. На столе стояла кружка и для меня, но вранье как-то не очень способствовало аппетиту.

– Спасибо, – поблагодарила я, по инерции принимаясь за горячий, ароматный напиток, – извини, что разбудила, – смущенно добавила, делая небольшой глоток скорее для вида.

Крестная отмахнулась и вышла на лоджию, покурить. Как ни странно, я выпила весь кофе. Кинув в сумку телефон и гигиеническую помаду, попрощалась с тетей Катей, но она, по всей видимости, еще не проснулась, поэтому не обратила на меня никакого внимания.

Выйдя из подъезда, я включила музыку в телефоне и надела наушники, чтобы хоть как-то поднять себе настроение, но зажигательные треки были мне, что слону дробина. Так что на работу я прибыла в подавленном состоянии. Хмурые лица моих коллег также позитива не добавили. Ну, а дальнейшее – это просто песня.

Я пришла за тридцать минут до начала рабочего дня, как мне и сказали, но выяснилось, что к этому времени необходимо уже быть в униформе.

– Токарева, а почему ты еще не готова? – обратилась ко мне Алла Ивановна, войдя в раздевалку. Я оглянулась и только сейчас заметила, что из официантов никого не осталось. Мысленно ругнувшись, начала оправдываться:

– Извините, я не знала, что…

– Незнание законов не избавляет от ответственности. Надеюсь, о штрафах ты осведомлена. Минус пятьсот рублей за опоздание, – перебила она меня, едва шевеля тонкими губенками.

Я была в шоке. Нет, меня предупредили о штрафах и многих других вещах, но я же не опоздала, а потому надеялась на понимание со стороны Змеищи. Знаю, знаю: наивность на грани тупости, которая в очередной раз сыграла со мной злую шутку. Вот только ни хрена не смешно. Вспоминается эпизод из фильма «Триста спартанцев»: Аллочка мне, можно сказать, также заехала с размаху своей шпилькой в грудь, крича: «Это Москва! Слабакам тут не место!». Мое состояние на данный момент можно обозначить емко – полный п*здец . Отличное начало дня. Начинаю понимать своих коллег – будешь тут доволен жизнью.

Не знаю, как я сдержала слезы и переоделась, но на этом мои злоключения не закончились. Как только вышла в зал, сразу же растерялась, не понимая, что надо делать. Но понаблюдав за ребятами, влилась в работу: начала протирать столы, расставлять цветы, пепельницы в зале для курящих. Работы было куча, я даже не заметила, как ресторан открылся, и появились первые посетители.

– Эй, ты че такая кислая? – подлетел ко мне Стасик, когда я пошла за майкросом (машина для введения заказа, отправки его повару и бармену).

– Меня оштрафовали, – тяжело вздохнув, призналась я.

– Привыкай, Янка, впереди еще много всего «веселого». Теперь ты отсюда уползешь только, когда Алка всю кровь высосет, – вставила свои пять копеек Ксюха, проходя мимо.

– Ксюх, не нагоняй жути. Иди лучше, куда шла, – распорядился Стас и помахал девушке рукой, когда она собиралась что-то сказать. Ксю на минуту задержалась, чтобы показать язык, а после скрылась в дверях подсобки. Стас, усмехнувшись, покачал головой. Между ними царила приятельская атмосфера. Мне нравилась эта парочка: рафинированная блондиночка с языком-бритвой и знойный брюнет с манерами хорошо воспитанного дэнди. Они казались небом и землей, но все же кое-что общее у них имелось – оба были помешаны на тряпках и своей внешности. Причем Стас, как мне казалось, даже в большей степени, чем Ксюша. Поначалу я подумала, что он гей, но вскоре меня просветили насчет метросексуалов.

– Ян, не вешай нос. Просто будь внимательней. Особенно следи за тем, чтобы не вбить один и тот же заказ дважды. С этим долбанным сенсорным экраном это зачастую происходит. Народу у нас много, поэтому нужно глядеть в оба, а то поторопишься и будешь потом со слезами жевать все, что назаказывала лишнего.

Я смотрела на него с недоверчивой улыбкой. Но вскоре поняла, что он имел в виду.

После полудня ресторан был полностью забит. Не было практически ни одного свободного столика, кроме нескольких, которые являлись резервными для постоянных и, конечно же, богатых клиентов. Они могли и не прийти, но столики должны были пустовать. Сегодня пустующих оказалось два. Впрочем, этот вопрос не особо меня волновал. С постоянными клиентами работали так называемые «свои» официанты, к которым данные небожители привыкли. Честно сказать, из-за этого на нас «неизбранных» ложилась дополнительная работа: нужно было брать лишние столики, так как обслуживание дорогих гостей могло затянуться, как, например, сейчас.

Мне приходилось разрываться на части, бегая с первого этажа на второй, пока Ксюша мило улыбаясь, беседовала с толстым армянином, описывающим в деталях мишку, который должен украшать его латте. Услышав этот бред, я едва истерично не захохотала, но когда посмотрела на мужчину, гнев немного поутих. Армянин и сам был похож на огромного мишку с милой улыбкой, но все равно причуды богатых людей мне вряд ли удастся понять.

Эта мысль отрезвила, и я вновь почувствовала злость. На мне висело порядка двадцати столиков – куча заказов, все с пометками и особыми условиями, почти всем посетителям нужно было что-то подать в определенное время и обязательно с чем-то конкретным. Моя голова разрывалась на куски, ноги болели от бесконечной беготни туда-сюда, а руки тряслись от напряжения и волнения. Все же мне было еще очень тяжело принимать заказы и вести себя естественно. Почему-то я испытывала стыд и неловкость за свою работу. Пусть и выросла в бедной семье, но обслуживать кого-то в мои планы не входило. Но, как говорится, мы предполагаем, Бог располагает.

По всей видимости, меня решили спустить с небес на землю и хорошенько надавить на горло самолюбия. Надо признать, получается шикарно. Чувствую себя разбитой, выжатой, как лимон и жалкой на фоне всех этих разряженных, пафосных людишек, с кислой миной делающих заказ. Понимаю с горечью, что я слабая, ничего из себя не представляющая. Прошло всего полдня, а я стала такой же, как большинство сотрудников ресторана – злая на весь мир, недовольная, готовая взорваться в любую минуту. И эта минута наступила, когда спустившись, я обнаружила, что вместо одного салата «Греческий» мне приготовили два.

– Я один вообще-то отбивала, – возмутилась я.

Повар посмотрел на меня, как на идиотку и, ничего не говоря, ткнула прямо в бумажку с заказом, где было четко указанно, что я заказала два салата. Нервно сглатываю, когда, словно почувствовав, что запахло жаренным, появилась Алла Ивановна.

– Что тут у нас? Лишний заказ? – поинтересовалась она весело, как будто это было смешно. Ей, похоже, доставляли удовольствие чужие проблемы. Эта сука была самым настоящим энергетическим вампиром. Ее настроение росло в геометрической прогрессии от понижения его у окружающих.

– Лена, запиши на счет Токаревой четыреста девяносто рублей, – передала она по рации нашему менеджеру, а после обратилась ко мне. – А ты чего стоишь-то? Беги заказ выполняй, заждались уже люди. Позже народ схлынет, сходишь, пообедаешь, салатик покушаешь, – пропела она сладким голоском, от которого меня передернуло. Краска прилила к лицу, а в груди все перевернулось от унижения и стыда. Хотелось сбежать, забиться в дальний угол и реветь, пока обессиленно не уснешь. Но я проглотила слезы, мелькнувшие в глазах, и вздернула подбородок выше. Спокойно забрала поднос под насмешливым взглядом Змеищи, а после пошла на второй этаж, сдерживаясь, чтобы не зарыдать. В голове только и крутилась мысль о том, что меня штрафанули за день на тысячу рублей, а чаевых даже и пятисот не набралось.

Поднимаюсь по лестнице, а слезы все же застилают глаза, длинный темно-коричневый фартук мешает быстро передвигаться, я спотыкаюсь. Наверняка бы упала, но тут кто-то придерживает поднос. Встречаюсь с обеспокоенным взглядом Стаса и чувствую, что вот сейчас точно расплачусь. Он быстро забирает поднос и тоном, не терпящим возражений, произносит:

– Иди, передохни. Скажешь Алле, что я взял твои столики, пока ты обедаешь. Майкрос давай!

– Не надо. Все нормально, –смутилась я, удивленная и тронутая его пониманием. Он раздраженно втянул воздух.

– Ян, просто дай майкрос и ступай.

Не знаю, что именно, но что-то в его тоне заставило меня протянуть ему машинку. Он молча взял ее и уже собирался уйти, но вдруг сказал:

– Обязательно съешь эту жрачку, ты ее заработала, так что насладись моментом!

Я хохотнула сквозь слезы и пошла вниз.

По дороге сказала Алле, что иду обедать, в ответ та лишь кивнула.

В подсобке достала из холодильника свой салат, поставила на стол шедевр из помидор, сыра, маслин и какой-то зелени. И меня прорвало. Задыхаясь от слез, медленно опустилась на стул и начала рыдать навзрыд. Вступать во взрослую жизнь оказалось тяжелее, чем я думала. Материальный мир не делает скидок на возраст и неопытность, он живет по жестоким законам. И выживает в нем лишь тот, кто умеет хитрить, не показывать слабостей, держать удар и быстро учится на ошибках. Остальных же в два счета ломают, подминая под себя.

Знаете, я ведь уже вроде как попрощалась с детством, но в реальности это происходит только сейчас. Когда ни сделав и шагу, меня уже сбили с ног. Но я буду не я, если сдамся так легко.

Поэтому утерев слезы, решительно пододвинула к себе тарелку и начала сосредоточено жевать овощи, не чувствуя вкуса. Да и плевать! Пора учиться делать невозмутимую рожу, когда больно, неприятно и невкусно. Хочешь жить – умей вертеться! Так всегда говорит мама. И эта истина теперь мною прочувствована, а не просто принята к сведению. Она не последняя в моей жизни, мне еще много раз придется обжечься и пораниться, прежде чем я наберусь опыта, как жить в этом мире. Но с каждым разом я буду становиться все жестче, равнодушней и безжалостней, а как следствие, сильнее. Ведь именно в этом заключается сила.

С таким воинственным настроем я вышла в зал. Стас подмигнул мне, я благодарно улыбнулась и принялась за работу. До конца смены оставалось несколько часов, и они прошли спокойно. Я была внимательна и осторожна, но настроение от этого не улучшилось. Более того, увидев, сколько заработали чаевых ребята в отличие от меня, вновь стало обидно. Я работала не хуже остальных, но мои заработки утверждали об обратном.

Плюнув на невеселые размышления, быстро переоделась, горя лишь одним желанием – покинуть этот гадюшник. Моральных и физических сил не осталось – меня действительно выжали до нитки. Окунуться в прелести взрослой жизни я оказалась не готова. Собравшись, побежала на выход. Мне срочно нужен был свежий воздух. У черного входа происходила разгрузка продуктов. Я чуть не взорвалась от злости, не зная, что делать.

– Пошли через главный вход, – махнула мне Ксюха.

Я последовала за ней, по пути застегивая кофту. Шла быстро и совершенно не смотрела на дорогу, пока не столкнулась с кем-то да так, что отлетела на приличное расстояние. Боль в плече оказалась настолько ощутимой, что слезы обожгли глаза и затуманили взгляд. Пытаясь их скрыть, я опустила голову вниз, и зло прошипела, пробегая мимо толкнувшего меня мужика:

– Смотри на дорогу, придурок!

– Сама смотри, овечка полоротая! – последовал раздраженный ответ. Я обернулась, чтобы посмотреть на этого ухаря, но дверь за мной уже захлопнулась, а за стеклом никого не было видно. Махнув на инцидент, догнала Ксюшу.

– А где Стасик? – спросила я, оглядываясь в поисках моего спасителя.

– Он сегодня в две смены, – ответила Ксю, закуривая сигарету.

– А так можно? – удивилась я.

– Конечно, если есть желание торчать в этой дурке шестнадцать часов. Лично я – пас, мне никакие деньги не компенсируют нервные клетки.