Разрушение

Разрушение
Полина Бабинкова

Тяга к взрослым мужчинам – это как наркотик: один раз попробуешь – и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой. Самые удачливые находят тот наркотик, на котором решают остановиться окончательно. И они становятся безгранично счастливыми, если родственники, друзья и врачи не препятствуют злоупотреблению.

Полина Бабинкова

Разрушение

Воображаемой ненависти гораздо легче обернуться действительностью, чем воображаемой любви

    Ж.-П. Рихтер

Часть 1

Ева смотрела в окно, и у нее внутри все сжималось при мысли, что, будь она сейчас снаружи, кожа ее рук наверняка бы высохла и зашелушилась, а ветер задувал бы в капюшон и морозил уши.

Вот уже четвертый день город неустанно засыпает снегом, неприятным и липким. На зимнюю сказку это совсем не похоже. Даже не появляется желания слепить снеговика или покататься на лыжах. А о том, чтобы как в детстве – с горки на попе на первой попавшейся картонке – Ева и не подумала.

Она машинально ощупывала крупные зеленые листья неизвестного ей цветка, который стоял на подоконнике. Ей, наверное, каждый раз попадались под руку одни и те же листики, потому что на ее пальцах не оставалось следов пыли. Вряд ли кто-то протирает здесь цветы.

За спиной Евы хлопнула дверь, и вошедший доктор извинился за опоздание. Хотя, если бы он тихонечко вошел и начал заниматься своими делами, Еву бы это нисколько не расстроило. Она развивала бы свою мысль дальше и непременно пришла бы к выводу, что в такую погоду подойдет питательный крем для рук.

Ева сложила руки на груди и поморщилась. Доктор осторожно подошел к ней со спины и коснулся ее локтя. Он уже не начинает засыпать Еву расспросами о ее самочувствии сходу, а просто молча дает ей понять, что готов ее выслушать. Но она обычно не говорила, что ее волнует. Ева молчала о том, о чем хотел бы услышать врач.

– Ваше состояние с каждым днем все лучше, – доктор аккуратно развернул Еву к себе, – в скором времени, вы сможете нас покинуть.

Он имел ввиду выписку, и улыбнулся, хотя аналогия была ни черта не смешная. А Ева просто пропустила все мимо ушей.

– Головные боли стали реже, зрение почти восстановилось, только долго читать трудно. Глаза устают, – она дотронулась двумя пальцами до виска. Волосы ее были прямыми, негустыми и электризовались. Ужасное ощущение, как будто голова грязная и сальная.

– Ева, я понимаю, что задаю вам этот вопрос не первый раз, но вынужден повторяться: вы действительно сами упали? Я имею ввиду, без чьей-либо помощи? – Доктор внимательно посмотрел ей в глаза.

Она отвела их и утвердительно покачала головой – Ева делала так снова и снова, когда слышала подобный вопрос. А слышать его ей приходилось довольно часто – вероятность самостоятельно получить травмы, которые у нее диагностировали, была крайне мала.

– Это ведь все очень серьезно, – продолжал настаивать врач. Но его настойчивость угасала с каждой секундой, потому что Еву он лечил уже не первый день.

Он знал, что если настаивать, ничего путного из этого не выйдет.

– Я пойду, – сказала Ева и слегка улыбнулась, – у меня все хорошо.

– Помните, что двери моего кабинета всегда открыты для вас, – доктор проводил ее к выходу. Он привык, что их беседы весьма коротки.

Ева вернулась в свою палату и легла. Было совсем не холодно, но, не желая видеть то, что происходит за окном, она до подбородка натянула одеяло и отвернулась к стене. Глаза у нее больше не блестели. Как будто из нее высосали всю энергию, весь задор и всю молодость.

Ева несколько иначе представляла себе больницу. Она была уверена, что там всегда холодно и непонятно откуда дует, что кровати там жесткие и скрипучие и что стены неприятно голые. Ева считала, что там тяжелые, скользкие двери и постоянно присутствует запах лекарств, не выветривающийся даже при открытых окнах. К счастью, она ошибалась. Палаты были уютными и теплыми, кровати вполне сносными, а запаха, который резал бы ноздри, не было совсем. Окна и двери, на удивление, пластиковые, почти новые. На ее тумбочке лежала стопка книг, которую она так усердно пытается осилить в перерывах между головной болью. Ведь книги – это прекрасное средство, чтобы отвлечься от разных мыслей и перенестись совсем в другую реальность.

На следующий день Еву пришла навестить Марго, она чаще других забегала к подруге. А вот Игорь не пришел ни разу. Самовлюбленный козел. Хотя, где-то глубоко в душе Ева прекрасно знала, что он из себя представляет. За ширмой обаяния она видела его глубже, но все равно тянулась к нему. Дурная харизма. Подобные ситуации происходят не потому что, а для того чтобы. Для того чтобы понять, кто настоящий друг, а кто лишь создает видимость дружбы, для того, чтобы понять, что нужно было изменить в прошлом, для того, чтобы увидеть многое с иной стороны.

Не будь таким прошлое, не было бы такого настоящего. Ее настоящее, без сомнений, ужасно. Однако она вряд ли решилась бы изменить свое недалекое прошлое, потому что еще ужаснее было бы остаться пустой – без пережитых эмоций и волнений. Без хорошей встряски. Без переполняющих сердце чувств. А вот сейчас, видимо, все то, что ее переполняло, вытекло через край, и на дне остался лишь горький осадок.

– Я смотрю, тебе уже лучше? – в палату вбежала Марго.

– Да, – улыбнулась Ева, – есть немного.

Марго верещала что-то про работу и про последние новости, но Еву это мало интересовало. Подруга отвлекала ее от ненужных мыслей, и этого было достаточно.

– От Влада нет вестей?

– Нет, – Ева отвела взгляд. Ох, как непросто ей это давалось.

– Не могу понять, как он… – начала было Марго, но Ева ее остановила,

– Не стоит сейчас об этом.

– Может ты и права, главное – твое здоровье.

– Врач сказал, что в скором времени выпишут, – Ева собрала волосы в хвост и уселась на кровать в позе лотоса.

– Я говорила с ним, – сказала Марго, – и он рекомендовал тебе тихое место за городом для того, чтобы полностью восстановиться.

Ева покачала головой и усмехнулась. Ей вдруг представились психи, которых в смирительных рубашках выводят в больничный парк и сажают на скамейку, а самодовольные врачи считают, что вид деревьев и скудного фонтана, напрочь белого от птичьего помета, идет им на пользу – там даже свежий воздух нельзя назвать свежим.

– Не переживай, отправишься на дачу моих родителей, – Марго положила руку на плечо Евы, – дом там отапливается и есть все удобства.

– А как же твои родители?

– Их там не бывает, в такое время года уж точно. Не беспокойся.

Ева обняла Марго,

– Спасибо тебе.

Она находится в больнице вот уже три недели. Скорая доставила ее в больницу в Германии после анонимного звонка, а когда Ева стала транспортабельной, ее перевезли в Россию. Она накормила всех неправдоподобной сказкой о том, что с ней случилось, и была довольна результатом. И Марго она тоже соврала. Сказала, что просто прогуливалась и нечаянно оступилась. Ага, как же. Мир сошел с ума, раз все вокруг верят в то, что молодая девушка, будучи одна, зачем-то подошла вплотную к краю скалистого обрыва и оступилась так, что летела спиной вниз. Но то ли удручающее состояние Евы, то ли отсутствие свидетелей, заставило всех оставить ее в покое и не доставать подозрениями и доводами. Да и скорая на месте подтвердила, что девушка была одна.

О Владе Ева думать не могла. На восстановление она направляла всю свою энергию, а точнее, то, что от нее осталось. Костя приходил уже несколько раз. Он единственный, кто ни в какую не хочет верить в евину сказку. Поэтому, когда он пришел снова, Ева вежливо попросила его больше не появляться. Он и раньше удручал ее, но в последнее время стал невыносим. Кричал, что посадит в тюрьму этого ублюдка, а перед этим найдет, и лично разобьет его паршивую морду. Еву вообще бесило, что Костя в это лезет. Это не его дело. Но расставить с ним «точки над «и», у нее не было ни сил, ни желания.

Врач проходил по коридору своего этажа, медленно лавируя между пациентами. Издалека он увидел, что Ева вышла из палаты и шла к нему навстречу, жуя яблоко. Она не особо понимала, куда направляется. Ей нужно было идти, потому что уже не было сил смотреть в окно, а от книг опять разболелась голова. Она пыталась утихомирить свой поток мыслей. А если это удавалось не очень, Ева закидывала их сверху мыслями о погоде, еде и внешнем виде пациентов вокруг. Такие мысли быстрые, проходящие и, в основном, легкие, не оставляющие следа.

Ева поравнялась с доктором, его поразили ее глаза, а точнее то, что он ничего в них не увидел. Ничего.

Доктор остановил Еву за плечо,

– Все в порядке?

Ева лишь слегка кивнула, не отрывая взгляда, откуда-то издалека.

– Куда вы направляетесь, Ева?

Она посмотрела на доктора и ясно осознала, что в данный момент не знает ответа на самый-самый простой вопрос. Единственное, что у нее получается осознанно – это откусывать мякоть яблока и медленно ее пережевывать. В мгновение в ее пустых глазах отразились совсем недавно происходящие события. Сорт яблока она не знала. Желтое, в мелкую черную точку. Уж очень сладкое.