Картонные стены

Картонные стены
Полина Елизарова

Детектив и криминал
В романе «Картонные стены» мы вновь встречаемся с бывшим следователем Варварой Самоваровой, которая, вооружившись не только обычными для ее профессии приемами, но интуицией и даже сновидениями, приватно решает головоломную задачу: ищет бесследно исчезнувшую молодую женщину, жену и мать, о жизни которой, как выясняется, мало что знают муж и даже близкая подруга.

Полина Елизарова по-новому открывает нам мир богатых особняков и высоких заборов. Он оказывается вовсе не пошлым и искусственным, его населяют реальные люди со своими приязнями и фобиями, страхами и душевной болью. Для Самоваровой этот опыт становится очередным испытанием, нарушающим хрупкую гармонию ее личной жизни.

Алкоголизм, эгоизм, одиночество, манипуляция чувствами ближних – с этими вполне реальными демонами, столь знакомыми многим, приходится столкнуться бывшему следователю Варваре Сергеевне Самоваровой, которая и сама переживает непростые времена.

В романе ярко и эмоционально выписана история давнишней, выжигающей все вокруг себя страсти.

Могла ли такая страсть довести до преступления? Или все обстоит гораздо проще, и исчезнувшая – женщина с расшатанной психикой, которой место в психлечебнице?..

Все это – в новом психологическом триллере Полины Елизаровой «Картонные стены».

Полина Елизарова

Картонные стены

© Елизарова П., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

1

Из дневника Алины Р. 17 апреля

Когда они вошли в дом, мне показалось, что даже тополиные пылинки, похожие на крошечные комочки ваты, замерли в воздухе и осторожно, будто не смея нарушить мою радость своими хаотичными перемещениями, начали оседать на полу и мебели.

Конечно, они уже раз сто успели поругаться в дороге. До меня донеслись две фразы: «Перестань гнать, у меня кружится голова», – и: «Помолчала бы, не говори водителю под руку».

Но все это было неважно, потому что поправимо.

Потому что они были вместе, живые.

Это снова был напичканный снотворным сон.

Но в том параллельном и более чем реальном для меня мире, при всей его тревожной недосказанности и вторых смыслах, мне давно уже несопоставимо лучше, чем в этом, куда я вынуждена возвращаться ради Тохи, а теперь еще и из-за того, что хочу освободиться от навязчивых мыслей о В.

Как было бы хорошо, если бы он сдох.

2

– Я вот одного понять не могу, Валер, с чего ты взял, что мне так уж интересно копаться в чужом грязном белье?

Варвара Сергеевна Самоварова, в длинном бархатном халате винного цвета с широким поясом, подчеркивавшим ее тонкую талию, пыталась навести порядок на столе. Терраса, густо увитая плющом, была пристроена к основному дому еще предыдущими владельцами, у которых семья доктора в свое время удачно купила небольшой участок вместе с небольшим, но сделанным по уму домом. На террасе, как, впрочем, и во всем садовом товариществе, расположенном в лесистом, богатом на истории и на известные имена обитавших здесь когда-то жильцов, витал дух столь близкой сердцу Варвары Сергеевны старины. На ее взгляд, старина если и нуждалась в поновлении, то лишь в экстренных случаях, препятствовавших нормальной жизнедеятельности обитателей.

К ее ногам упорно ластился американский керл по кличке Пресли, единственное живое существо, которое Самоварова забрала с собой в новую жизнь. Прочее материальное ее наследство состояло из потертой джезвы, двух тефлоновых ковшей, кое-какой одежды и изящной серебряной пепельницы.

После вечерних упражнений на столике остался ноутбук. Там же стояли в мельхиоровых подстаканниках два хрустальных стакана с недопитым травяным чаем. Маленькие изумрудные глазки богини, восседавшей на пьедестале в центре серебряной пепельницы, искрились презрением – полость под ее ножками была с вечера полна окурков. Еще на столике лежали исчерканные листы, на которых Самоварова, прежде чем перенести на белый компьютерный экран, запечатлела одной ей понятные схемы.

– Когда включаешь этот тон, ты становишься старше лет на десять, – буркнул Валерий Павлович, нетерпеливо дожидавшийся с подносом в руках, когда стол наконец можно накрыть для завтрака. Он уважал причуды любимой (с некоторых пор она решила попробовать себя в писательском ремесле), но не терпел беспорядка.

– Хам! – ответила Самоварова, впрочем, без всякой злости: аромат свежесваренного кофе, тянувшийся из кофейника, успел настроить ее на позитивный лад.

Через несколько минут на столе с грехом пополам было прибрано, и Валерий Павлович выгрузил с подноса пузатый керамический горшочек с кашей, ложки, тарелки и хлебницу, в которой золотились купленные с вечера в одной из лучших кондитерских города и только что подогретые в микроволновке круассаны.

За время, прожитое с Валерием Павловичем, Самоварова приучила себя есть медленно и не болтать за едой о делах.

Когда с завтраком было покончено, она откинулась на спинку старого плетеного кресла. Из кармана халата достала обтянутый темно-зеленой кожей портсигар, набитый самокрутками, подарок полковника Калининой.

– Давай еще раз, по порядку. Не смотри на меня так, клянусь, это первая папироса!

– Почему я смог, а ты не можешь?

– Потому что это для тебя проблема, а для меня – по-прежнему – удовольствие.

– И трахеит тоже?

– Ну… Это издержки. Лучше подлей мне кофе.

– М-да… Психиатрия перед твоими аргументами бессильна. Если коротко, то обещали разместить на высшем уровне. На участке имеется прекрасный гостевой домик со своей кухней и – внимание белоручек! – посудомоечной машиной. Само собой, с душем и санузлом. Все это в хорошем коттеджном поселке. Судя по фото, лес там не хуже, чем наш.

– А что у них с жасмином? – Варвара Сергеевна выпустила изо рта щедрую порцию дыма и придвинула к себе кувшин с набранными перед завтраком веточками умопомрачительно благоухающего кустарника.

– Так он сейчас везде, – пожал плечами Валерий Павлович. – И жить ему осталось совсем немного.

Самоварова огорченно поморщилась и вытащила из кувшина ветку:

– Спасибо, капитан Очевидность, можно было и не напоминать… А что насчет Пресли?

– Варя, поверь, это был мой первый вопрос! Все ок. Собаку они завести, к счастью, не успели. Так что будет у нашего чудовища шанс познакомиться с подмосковными мышками.

– Угу… Гладко стелют, да, боюсь, жестко спать.

– С чего ты взяла?

– Интуиция.

– А мне интуиция подсказывает, что за сегодняшнее утро это уже не первая твоя папироса!

– Когда включаешь этот тон, ты становишься старше лет на двадцать.

«Наконец-то!» – едва заметно улыбнулся Валерий Павлович.

В последнее время поведение любимой стало его настораживать. Нет, боже упаси, и речи не могло быть о диагнозе, которым ее травили несколько лет назад сумасшедшие доктора из ведомственной клиники. Никакой шизофрении здесь не было и быть не могло. Но его подруга обладала особой настройкой чувствительности и, как маленький приемник, ловила в пространстве чужие и далеко не всегда позитивные волны. Каким-то непостижимым образом она принимала в себя энергию событий. Если допустить существование временно?й спирали с неразрывными прошлым и будущим, она была скорее приемником, путем случайной (или неслучайной?) выборки выхватывавшим нечто, приходившее к ней через сны.

В том была ее исключительная особенность и одновременно его профессиональное поражение: объяснить данный синдром, дать ему медицинское истолкование Валерию Павловичу так и не удалось. А потому он был только рад, что любимая начала сублимировать эту свою особенность в творчество. То, что она писала, было путаным и странным, так что он не верил в существование издателя, которого могли бы заинтересовать ее опусы.