Лето одного города

Уже в восемь утра я стоял у дома своих родителей, откуда несколько лет назад я уехал во взрослую жизнь. Обычная панелька 1968 года, никаких излишеств. Из последних нововведений: на лестничных площадках была обновлена краска, поэтому все ругательства и признания в любви, которые я читал в детстве, навсегда стерлись из истории.

Дверь подъезда распахнулась, и я увидел свою маму, несущую две огромные сумки в руках. Я тут же подошел, чтобы забрать их, как и учил отец: женщины не должны носить тяжелое. Он не изменял этому правилу, потому что показался следом, неся в руках здоровенный телевизор. Когда-то родители купили его с долгих накоплений. Именно на нем я посмотрел первый фильм на DVD и именно от него меня шугали в сторону невыученных уроков. Теперь же это богатство отправлялось в свой последний путь – на дачу.

На даче родители собирали все то, что было стыдно показать гостям и родным, но все еще можно было использовать в узком семейном кругу. Именно туда перекочевал старый кухонный гарнитур бабушки и дедушки, а заодно и другая мебель. Папа отделал стены деревянной обшивкой, поэтому дачный сезон длился до первых холодов. Даже в конце сентября мы пили чай из старых разномастных кружек и смотрели на заваленный листьями огород.

Он позволял маме заполнить всю кладовку стройными рядами помидоров, огурцов и варенья. Такие запасы здорово выручили нас, когда в моем детстве полки внезапно опустели. Современные дети скривят нос при словосочетании «печенье из рассола», но я точно знал, что это вкусно!

В тот день мы мчались по Ленинградке на старой «Хонде», появившейся в нашей семье где-то в нулевых. Я вспомнил, как в моем детстве мы тащили все до Комсомольской, откуда долго ехали на душной электричке. Я хныкал из-за веса рюкзачка, куда мне складывали одежду и книги, расстраивался, что вечером друзья будут играть в «коробке» без меня. Отец все эти жалобы пресекал, объясняя, что дача – это мероприятие семейное.

Я молчал на заднем сидении и слышал, как в багажнике тихо дребезжит телевизор. Родители включили радио «Ретро FM» и обсуждали планы на выходные.

– Нужно обязательно заделать крышу теплицы, – рассуждала мама.

– Какая теплица? На следующей неделе жара плюс тридцать, ты свои огурцы сварить что ли, хочешь? – смеялся мой отец.

– Как, плюс тридцать? У меня весь урожай клубники накроется медным тазом. Ей нужна вода, а от солнца она мелкая будет, что с ней потом делать? – перепугался наш семейный садовод.

– Есть, – лаконично ответил я и открыл окно пошире.

– А зимой что? Я хотела закрутить варенье. У меня на лето столько планов. Помидоры, огурцы, малина, клубника, кабачки наконец.

– Все, Аня, сварятся твои кабачки, – резюмировал отец. – Жару обещают до конца июня.

– Их в июне не будет еще, а то ты не знаешь.

– Знаю, что количество пациентов с жарой резко увеличится. Всем же сразу плохо, давление, сердце. Поговоришь с ними немного – да они здоровее меня будут, просто скучно живут!

– Это кто? – удивилась мама.

– Старики, конечно. Записываются на прием, приходят на него, заметь, бодро, а жалуются так, что удивляешься, как вообще дошли!

– Вот что значит старость, – вздохнула мама. – Это все одиночество: ни детей, ни внуков, – последнее слово она произнесла чуть громче и многозначительно посмотрела на меня через зеркало.

Я скорчил страдальческое лицо:

– Ма-а-ам, не начинай опять! Не заставляй меня жалеть, что я поехал с вами.

Она сделала вид, что не понимает, о чем речь:

– Слышу голос на галерке. Я разве про тебя говорила что-то?

Мама была учительницей со стажем, поэтому даже в обычной жизни у нее проскальзывали типичные преподавательские фразочки.

– Ты еще попроси меня достать двойные листочки и написать сочинение, – засмеялся я.

Отец оценил мою шутку и добавил:

– Ты же знаешь, она может. Не помнишь свое лето, что ли?

– Такое не забывается, – ответил я, вспоминая, как писал сочинения по каждой прочитанной мною книге.

– Ладно, – перевела тему мама. – Через двадцать минут магазин будет, притормозите, я куплю чай и кофе.

Спустя еще сорок минут и десять минут на закупку в сельпо мы остановились у зеленого щитового домика 50-х годов. Мы с мамой открыли ворота, и отец гордо заехал на наши шесть соток, которые в детстве были для меня целым миром.

Несмотря на то, что прошло уже больше 20 лет, я сразу вспомнил, как все мои печали по поводу «коробки» заканчивались, когда я заходил в наш дом и шел босиком по бордовому полу к бабушке. Она всегда встречала нас с оладьями или блинами, казавшимися вкуснее, чем в городе. Я ел их, запивая какао и бежал в сад.

Мама постоянно ругалась на бабушку за то, что та оставляет сорняки, а та отмахивалась старым передником и заговорщицки подмигивала мне, что означало только одно: клубника поспела и есть с куста ее нужно было быстро, пока мама не начала собирать ее для варенья, а меня подряжала заниматься огородом.

Папа тут же развивал бурную деятельность по подготовке к жарке мяса, поэтому его она не беспокоила. Я же лениво ковырял грядки до тех пор, пока бабушка не начинала ругать дочь:

– Ну чего ты издеваешься над ребенком? Успеет он наработаться!

Тут она уже обращалась ко мне:

– Иди поиграй, золотко. Папа тебе велосипед достал, покатайся пока. К обеду приедешь, расскажешь, чего видел.

Услышав это, я счастливо убегал к старому «Аисту», ждавшему меня у сарая, выезжал на нем за ворота и действительно много видел. На даче я познакомился с деревенскими, которые сначала презирали меня, но после того как я показал им, как стрелять из рогатки каштанами, приняли в свою компанию. Этим трюком со мной поделился папа, за что я был ему очень благодарен.

Вместе с друзьями я ездил через поле к речке. Иногда мы брали у бабушки хлеб с кружочками докторской колбасы и устраивали штаб прямо посреди поля. Когда мне не удавались такие побеги, мы обедали вчетвером за большим столом на веранде, завешенной серым от пыли тюлем. Бабушка с мамой ставили на стол кастрюлю с мясом и картошкой, щедро посыпанной свежим укропом с грядки. Рядом оказывались наспех порезанные овощи, к которым то и дело слетались ленивые от полуденной жары мухи. Пиршество завершалось компотом, который бабушка варила с утра и ставила остывать на подоконнике.

После обеда меня отправляли наверх читать, что я поначалу не любил, а потом стал засиживаться до ночи. Несмотря на мои планы, из мира приключений меня часто выдергивал отец, с которым мы шли через все поле к речке, где он учил меня прыгать с тарзанки. После одного из таких прыжков я стал обладателем шрама под подбородком.

– Зашить бы его, по-хорошему, – бормотала мама, подражая мужу.

– Просто дайте мне зеленку, и пусть идет гулять, резюмировал отец после осмотра.

Бабушка предпочитала ждать вердикта в комнате, не в силах смотреть на меня в таком виде.

Мама сняла тяжелый навесной замок, и я вдохнул пыльный воздух дома. Я вырос, а бабушки уже давно не было с нами, но дом и атмосфера не изменились до сих пор. Даже несмотря на новые стены, телевизор и мебель, какое-то призрачное ощущение детства было со мной каждый раз, когда я приезжал с родителями в это место. Мне хотелось остаться на пару дней и походить по знакомым местам. Вместо этого, я снял рюкзак и сказал:

– Я сегодня до вечера, нужно быть завтра в Москве.

– Почему? – удивленно спросила мама.

– Есть пара важных дел, потом расскажу.

– Хорошо, – пожала она плечами и стала раскладывать вещи, попутно раздавая команды. – Телевизор в комнату поставьте, только антенну проверьте, ее надо будет покрутить.

Отец молча прошел в комнату и водрузил его на старый складной стол, который тоже некогда переехал из старой квартиры, где раскладывался только по особым поводам.

– Нет, – тут же крикнула мама. – Ну куда ты его поставил? Он свалится! Сюда, на тумбочку, – указала она пальцем.

Новое безмолвное перемещение, после которого отец ушел переодеваться и вышел в футболке, мелькавшей на всех наших старых фотографиях. Я порылся в шкафу и тоже нашел нечто, что я считал модным году в 2010-м, и в чем сейчас не рискнул бы пройтись даже в деревенский магазин.

В этой униформе мы прошли к теплице и стали возиться с ее укреплением. Единогласно было решено добавить вертикальные рейки, поэтому я спросил у мамы нить и стал привязывать к ней камни, чтобы сделать разметку поточнее.

– Что там у тебя с работой? – поинтересовался отец.