Лето одного города

– Тебе вызвать такси? – перевел я тему и мысленно желал, чтобы она согласилась, а я прошелся один и подумал о том, что же сегодня произошло.

Неожиданно Нина отказалась, хотя я был уверен, что после этого она тут же захочет уехать куда подальше в своей гордости и неприступности.

– Скоро уже поедет первый автобус, поэтому давай выпьем кофе и поедем по домам. Не хочу ехать в такси и так резко сбегать.

– Не уверен, что мы сейчас найдем где-то здесь кофе, – мягко возразил я.

Нина уже искала что-то в телефоне и через минуту взяла свои вещи со словами:

– «Азбука вкуса» в пятнадцати минутах отсюда, пойдем?

Я встал и почувствовал, как гудят мои ноги. Делать было нечего, поэтому, помахав конечностями в разные стороны, я согласился продолжить нашу прогулку.

Едва мы дошли до Триумфальной площади, как Нина села на большие качели.

– Никогда не видела их свободными, а ты? – крикнула она, пытаясь раскачать их посильнее.

Я устало подошел к ней и стал помогать.

– Кстати, еще один интересный факт: если ты посмотришь направо, на гостиницу «Пекин», то именно там стоял прародитель «Современника». Ну а то, что у памятника Маяковскому читали Рождественский и Вознесенский, ты наверняка знаешь.

– Вовсе нет, – возразила Нина и попыталась затормозить. – В моей голове не умещается столько знаний. Если твои дела будут совсем плохи, ты можешь водить экскурсии по Москве.

– Только в твоей компании, – ответил я, помогая ей слезть.

– Иначе и нет смысла, дорогой, – улыбнулась Нина и взяла меня за руку.

Через десять минут мы уже заказывали кофе ровно на том повороте, откуда началось наше путешествие длиной в целое лето. Тогда я об этом не знал, но, когда двери первого утреннего автобуса закрылись, я подумал, что обязательно увижусь с Ниной снова. Во-первых, она меня слушала, а во-вторых, с ней было приятно целоваться.

В переулках 1905 года

Утром я проснулся в отличном настроении. Солнце поблескивало в окне, несмотря на толстый слой пыли, которым были покрыты стекла еще с осени. Ветер колыхал занавеску, извещая о прохладной погоде на улице, откуда слышался шум глохнущей машины.

Я перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку. Воспоминания о прогулке отдавались приятными мыслями в голове и неприятными ощущениями по всему организму. Было сложно вспомнить количество выпитого и сказанного, поэтому я решил спать дальше.

Моим планам было не суждено сбыться, так как от автомобиля у подъезда до моего окна было ровно три этажа. Пятнадцать минут борьбы водителя с двигателем и меня с водителем закончились поражением всех сторон, поэтому, героически сбросив одеяло, я прошел в ванную.

Свет упал на человека не самой первой свежести, помятого долгой прогулкой и не менее долгим сном. Темные волосы торчали в разные стороны и начали завиваться, из чего я сделал вывод, что пришло время посетить парикмахера. Щетина непонятно какого дня прибавляла мне несколько лет и лишние пятнадцать минут сна каждое утро, но я решил, что раз уж я выспался, то сегодня у меня найдется время для бритья.

Из душа быстро полилась горячая вода, и я в который раз поблагодарил двоюродную тетку за то, что предоставила в безвозмездное пользование свою квартиру, пока я не решусь приобрести свою. Сама она жила уже пятый год за городом и возвращаться не планировала. Родственников у нее, кроме моей матери, не осталось, поэтому мы совершили честный обмен квартиры на мое время и заботу о ней, как сын заботился бы о своем родителе.

Отличительной чертой квартиры был газ, который на долгое время закрыл для меня вопрос холодной воды, но открыл много новых во время косметического ремонта. Дом был построен еще в 1928 году, поэтому в нем то и дело что-то разваливалось, а из щелей зимой нещадно дуло. Тем не менее холодно у меня не бывало, а если предлагать гостям тапочки, то те вообще считали, что мне с жильем крупно повезло.

Я был с этим согласен и всячески сохранял эту атмосферу Москвы прошлого века, созданную тетушкой в течение нескольких десятилетий ее жизни в столице. Единственное, в чем я никак не мог ей уступить, так это в нормальной кровати, диване и холодильнике, поэтому эти предметы резко выделялись на фоне остального интерьера комнат.

Так что вверенная мне квартира уж явно не подходила под описание «бабушкин ремонт». Никаких ковров на белых стенах и отлично сохранившийся благодаря супругу тетушки паркет «елочкой». Разумеется, никакого чрезмерного количества мебели, продавленного дивана и покосившихся кухонных шкафов. Последних просто не было, поэтому я взял банку кофе с открытой полки над столом и поставил на плиту турку. Теперь нужно было найти телефон.

Одно из двух: под подушкой или в коридоре. Если бы он был в первом месте, вместо душа я бы часа два листал ленту новостей, так что вторая догадка оказалась верной. Разрядился.

Я оставил его в спальне, а сам вернулся на кухню, где мне едва ли удалось спасти кофе от побега. Возможно, я не был хорошим кулинаром, но кофе всегда получался неплохим. Желудку такой завтрак не понравился, поэтому я решил дождаться хотя бы 40 % на смартфоне и зайти в «Овсянки» за приличной едой.

Улица встретила меня свежим воздухом и изумрудной листвой, которая бывает только в мае или в начале июня. На Малой Грузинской было какое-то оживление: вероятно, закончилась литургия. Старый католический собор неизменно притягивал немногочисленных прихожан, туристов и любителей красивых мест. Я часто приходил в него послушать музыку и орган.

Глядя на красиво одетых людей, выходящих из собора, было сложно представить, что совсем недавно, в 90-е годы, он был пристанищем сомнительных контор. Тем летом об этом могли напомнить разве что старожилы района.

Я снова повернул и оказался на Столярном переулке, названном так из-за близкого нахождения к мастерской мебельной фабрики торгового дома «Мер и Мерилиз», который располагался на Петровке. Здание с зеркальными витринами, облицованные мрамором фасады, гранитный цоколь, вращающиеся двери, или… ЦУМ. До того, как он стал им, в торговом доме можно было купить не просто мебель, а готовый интерьер. Получается, IKEA не такой уж и новатор! В любом случае после революции здание было передано машиностроительному заводу «Рассвет».

Все эти факты о непримечательных зданиях делали для меня район не просто пересечением улиц, а живым существом со своими историями, потерями и приобретениями. Некогда чужая мне Пресня год за годом становилась мне близкой и понятной.

РАССВЕТ

Деловой квартал «Рассвет» занял место завода, который начал с производства винтов и лыж для аэропланов, а закончил деталями для всех известных советских самолетов. В этом веке производственный квартал превратился в деловой, а здания бывшего завода, все еще напичканные отголосками великого прошлого, начали сдаваться в аренду.

Именно там расположилось кафе «Овсянки», куда я часто наведывался в то время. Вместе с плотным завтраком и еще одним кофе я разместился за одним из уличных столиков и достал телефон.

Ни одного пропущенного вызова в эру людей, ненавидящих звонки. Три рабочих чата с новыми сообщениями, открывать которые я не собирался до следующего утра, два сообщения от Миши: «Эй, ты добрался?» и с утра странный мем про путешествия.

Я написал ему: «Ты все равно никуда не поедешь этим летом» и открыл ленту новостей.

Не сказать, что я был активным пользователем социальных сетей. Я не делился фотографиями с собой или друзьями, но мне нравилось публиковать короткие заметки о моей работе. Два новых подписчика, спам и… Нина?

Она смотрела на меня с последней фотографии серьезными глазами. В руках у нее была большая стопка французских учебников, а текст призывал к изучению иностранного языка в школе, где она работала. Еще раньше она публиковала фотографии себя и подруг в неизвестном мне кафе, фото кофе и красиво разложенных тетрадей, чей-то кот, возможно, ее и много снимков с моря. Вероятно, она ездила туда на майских праздниках. Я проверил дату и понял, что не ошибся, после чего зашел в отмеченные фотографии и увидел Нину на том же берегу моря, в компании подруги и парня, который обнимал ее явно не как хорошую подругу. На том кадре она счастливо улыбалась и закрывала лицо рукой от солнца.

Я закрыл приложение, не став подписываться в ответ. Девушка в отношениях совершенно не входила в мои жизненные планы, а выяснять, точно ли она в них была, мне не хотелось.

После завтрака я решил заглянуть в небольшой книжный, но стоило мне встать, как телефон в руке завибрировал. В мире было только три человека, которые не писали мне, а звонили сразу: мать, отец и мой друг детства Дима.

– Слушаю, – нехотя ответил я, дожевывая булку.

– Привет, – раздался радостный голос на другом конце. – Я думал, ты не ответишь, как всегда!

– Не хотелось, конечно, но вдруг что-то случилось, – ответил я без всяких оправданий.

– Нет, все в порядке. Просто звоню спросить, как дела, – засмеялся Дима.

– Нормально, – пожал плечами я, хотя друг этого и не видел. Я уже вставил наушники, и руки были свободны. – Вчера виделся с Мишей и Никой, они отмечали новоселье. Мне кажется, я еще долго не буду пить.

– Новоселье? – удивился Дима. – Он же еще недавно звонил мне, чтобы спросить о том, где я покупал ванную. Видимо, она очень приглянулась Нике, Миша бы и не обратил на такое внимания. Уже новоселье, быстро они. Меня не позвали, я ему припомню, – пригрозил он, но в его голосе слышался смех, и я знал, что он не злится.

– Ты же знаешь, он организовался за день или два, а бедная Ника помогла его планам сбыться, – объяснял я, рассматривая кирпичную кладку завода. – Мы просто посидели вчетвером, буквально пару часов.

– Вчетвером? – оживился Дима. – А кто еще был?

– Ты ее не знаешь, ее зовут Нина, – замялся я и хотел свернуть с этой темы. – А как твои дела? Ты закончил с проектом для систем?

Под этим я подразумевал целый год работы Димы в сфере IT, в течение которого он разрабатывал систему распознавания лиц на разных операционных системах и платформах. Он так часто рассказывал нам об этом, что я выучил формулировку наизусть.

– Шутишь? – удивился он. – Конечно знаю, это подруга Ники.