Лето одного города

Пока я раздумывал над тем, кто ходит в старый продуктовый на первом этаже, кто живет в том доме и как у них обстоят дела с проводкой, я уже подошел к офису, где вот-вот должна была начаться очередная рабочая неделя.

Кварталы Пресни

К вечеру распогодилось, несмотря на обещанную грозу. Я шел от Белорусской в сторону дома, когда позвонила мама.

– Алло, – начал разговор я, ударив дважды по наушнику. – Я как раз хотел тебе сегодня позвонить. Как твои дела?

– Привет, дорогой, – услышал я ласковый голос. – Это я у тебя хотела спросить. Ты так редко звонишь!

Она была права, последний раз я звонил в конце мая, а на календаре уже было седьмое июня.

– Да замотался, прости. Работы много, бюро хочет взять новый проект. Больше недели готовим коммерческое предложение, ищем субподрядчиков, считаем, – начал я оправдательную речь.

– Мы думали, ты опять уехал в Петербург к этой, – нарочито подчеркнула последнее слово мать.

Я как раз проходил мимо «Азбуки вкуса», где «эта» любила покупать десерты, особенно макароны. С тех пор я именно этот магазин очень невзлюбил. Затем я вспомнил Нину и другой магазин этой сети.

– Мам, ты опять? – я начал закипать. – Сколько раз просил закончить эту тему?

Тут уже она начала оправдываться:

– Сынок, ну чего ты злишься на маму? Просто ты так часто пропадал весь год, каждая поездка была в один конец. Если ты весь в работе, то я очень рада, ты же ее так любишь! Мне главное, чтобы ты был счастлив!

– Ладно. Как там отец?

– Да как, как… В работе, что еще он может делать? Не вижу его совсем, как и всю нашу жизнь, – начала старую песню мать. – Ему пациенты важнее семьи! Иногда мне кажется, что случись что со мной, он даже не заметит, пока я к нему на прием не приду!

Я засмеялся, потому что мы оба знали, что это не так.

– Вспомни, как он меня залечивал в детстве. Я болел редко, но зато со всеми осложнениями.

– Это точно, – согласилась мать. – Помню, как у тебя была такая температура, которая ничем не сбивалась. Ты уже бредил, все время говорил мне про каких-то жучков, которые к тебе приходят.

– Я не бредил, ты же знаешь, – возразил я.

– Да знаю я. Это тараканы от Татаренковых к нам прибежали, я с ними год боролась, пока твоя бабушка рецепт не подсказала. Кстати, ты же в таком старом доме живешь, у тебя их нет? Если есть, ты скажи, у меня где-то рецепт записан, я тебе продиктую.

Я вздохнул так громко, что на меня обернулась бабушка, стоящая рядом на перекрестке, а затем сочувственно покачала головой. Видно решила, что у меня случилось большое горе. Я решил ей подмигнуть.

– Нет, мам, никаких тараканов нет, спасибо! Если у тебя есть средство от надоедливых соседей, то воспользуюсь.

– А что они? – удивилась она.

– Считают, что я всемогущ и могу решить любые вопросы, – не стал вдаваться в подробности я, потому что знал, что мама начнет искать, а хуже всего – предлагать решение.

– Кстати, ты знал, что Татаренковы съехали? Решили перебраться за город, разменяли свою «трешку» и уехали в Ватутинки, кажется.

– Ты же знаешь, что это несколько лет как Москва, да? У них в 2023 году метро откроется.

Я повернул на Средний Тишинский переулок и продолжил:

– Ты же смотришь новости каждое утро, и ты же учитель, должна же ты знать географию своего города.

Мама была не согласна:

– Я знаю географию города, в котором выросла, – отрезала она. – Сейчас Москва в два раза больше, не могу же я все населенные пункты помнить.

Тут она лукавила, ведь город рос уже не впервые. Все было вопросом времени.

– Я это к тому, что ты сможешь ездить к своей подруге Свете, когда там метро будет, – объяснял я. – Вы в выходные на дачу поедете? Я бы к вам заехал.

– Конечно поедем, приезжай! – обрадовалась мама. – Я огурчиков сделаю, как ты любишь, заодно отцу поможешь, нам нужно теплицу отремонтировать.

– Посмотрим, – замялся я, потому что тратить выходной на физический труд не слишком-то хотелось. – Так, я уже пришел домой, привет папе передавай.

– Будем тебя ждать! Пока-пока, – ответила мне мама и отключилась.

Я неспешно вышел на Малую Грузинскую, где купил курицу с макаронами. За что я был отдельно благодарен отцу, так это за то, что он научил меня готовить не только яичницу, но и более сложные блюда. Их было не так много, но они часто спасали от лишних трат на доставку. Пусть мама и сетовала на занятость мужа, но он всегда находил время на семью и учил меня, что она должна быть на первом месте. Вечерами, когда его жена корпела над тетрадями нерадивых школьников, он запекал курицу, делал гарниры и даже варил борщ. Все это он делал с легкостью и какими-то историями из жизни, которые я обожал.

С годами он не просто рассказывал что-то, но и давал мне поручения: «Почисть картошку, нарежь морковь». Так я стал включаться в процесс готовки, но любил его гораздо меньше, чем мой отец.

– Если бы я не был врачом, я был бы поваром, – гордо говорил он по воскресеньям и ставил на стол шарлотку.

Не сказать, что мама готовила меньше, скорее наоборот. Она самозабвенно занималась закрутками, заморозкой и приготовлением всех трех приемов пищи для ее любимых мужчин. Так как один из них любил ее не меньше, он часто помогал ей в этом, чем вызывал зависть ее подруг, в том числе и Татаренковой. Тетя Люда, как я называл ее в детстве, заходила к нам на неделе и часами болтала с мамой, жалуясь на мужа-лентяя и детей-оболтусов. Я ее визиты не любил, потому что она была обладательницей громкого и неприятного голоса.

Моя мама же, напротив, была мягкой и доброй, поэтому участливо слушала ее, хоть и знала, что подруга преувеличивает.

– Вон какой жених растет, – говорила тетя Люда, показывая на меня, когда я заглядывал на кухню. – Катя моя тоже растет, подружитесь, может.

На тот момент мне было уже где-то 14, на носу то и дело выскакивал очередной прыщ, а волосы никак не могли лежать нормально после стрижки в самой дешевой парикмахерской у дома. Я часто сутулился, а подобные фразы заставляли меня сгорбиться еще сильнее. Я бормотал под нос что-то нечленораздельное и стремился уйти поскорее от сватовства с ее дочерью, которая едва ли перестала играть в куклы. Позже она даже нравилась Диме, но у нас был период увлечения роком, поэтому ему не удалось произвести на нее впечатления своим стилем и интересами.

Разменивать квартиру Татаренковы планировали давно, потому что та самая Катя вышла замуж и они вместе с мужем и сыном жили с ее родителями.

В очередной раз порадовавшись тому, что я живу один, я огляделся по сторонам, убедился, что на горизонте нет Инны Георгиевны, и зашел домой.

Кривоколенный переулок

Ровно в семь вечера на стуле напротив меня появилась вездесущая холщовая сумка. В этот раз она была переполнена книгами, тетрадями и кистями. О последних я тут же и спросил:

– Ты еще и рисуешь?

Нина переложила свои пожитки на деревянный подоконник дома XVII века. Мы сидели в модном ресторанчике «Ладо», где я чудом забронировал стол у окна. Небо было пасмурным и тяжелым, как будто бы намечался дождь, но теплый воздух спешил обнадежить жителей столицы.

– Немного, – сказала она и села за стол. – Два года назад подруга подарила мне на день рождения уроки рисования. Когда я их закончила, то поняла, что хочу продолжать. С тех пор рисую и дарю, а потом снова рисую.

– А почему не продаешь? И когда у тебя день рождения? – спросил я и жестом попросил официантку принести нам меню. Девушка не заметила меня и ушла в другой конец зала.

– Я не так тщеславна, – патетично ответила начинающая художница. – На самом деле таланта нет. Кстати, я как раз хотела зайти в это местечко. А день рождения скоро будет, 21 июня, а у тебя?