Возвращение. Как перестать прощать и научиться любить. Взгляд психотерапевта

В) Обозначьте конкретно, чем вы недовольны. Объясните, ПОЧЕМУ, если требуется. Говорите о СВОИХ чувствах.

С) Старайтесь держаться в рамках Я-сообщения. Говорите «Я расстроен, что…», «Я очень обижена, когда», «Я была задета тем, что…». Воздерживайтесь от Ты-сообщений: «Ты меня унижаешь», «Ты подлый», «Ты козел…».

И самый главный пункт:

D) Сформулируйте, чего вы хотите от партнера и будьте готовы к поддержанию диалога. Скажите «Я прошу тебя быть со мной побережнее», «Пожалуйста, не говори то-то и то-то», «Я бы хотела уехать на неделю, постарайся меня понять», «Не уезжай без меня потому, что».

Учтите главное: если этот последний пункт отсутствует в вашей с партнером коммуникации, все остальные тоже не имели никакого смысла. Выражение чувств (как и вообще любое высказывание) играет коммуникативную роль. Если вы выражаете свои чувства партнеру ПРОСТО, ЧТОБЫ ВЫРАЗИТЬ, это значит, что вы предпочитаете использовать другого человека, как сточный канал. Ничего удивительного, если он будет делать с вами то же самое.

Заметка про самооценку

Понятие «самооценки» – одна из довольно вредных когнитивных затычек, оставшихся нам со времен молодой полу-советской психологии прошлых десятков лет. По нему узнаются врачи-психиатры, никогда не бывшие на курсах повышения квалификации и школьные психологи, занимающие чужое место.

Можно лишь догадываться, что понимается под этим словом. Допустим, есть я, какой-то там. И есть моя самооценка. Какой я на самом деле, никто не знает, в том числе – я сам. Потому, что меня не научили ни чувствовать себя, ни интересоваться этим. При этом моя самооценка – это вовсе не я, а что-то вроде авоськи с виртуальными апельсинами в правой руке (для левшей – в левой).

И если мне самому как-то нехорошо, то этот факт я игнорирую, а внимание мое все приковано к авоське: апельсинов там мало.

Еще есть вспомогательная когнитивная затычка: «Повысить самооценку». То есть, исхитриться и где-то раздобыть дополнительных воображаемых апельсинов, и тогда, по идее, мне станет не так плохо. В связи с этим придуманы разные способы «повышения самооценки» – убедиться, например, что и у соседа авоська полупустая; помедитировать, глядя в зеркало («я самая обаятельная и привлекательная, у меня очень много апельсинов в авоське»…); составить список, какие конкретно прекрасные у меня апельсины в авоське, и так далее.

Эффект, как можно догадаться, от всего этого весьма временный. Внутреннее «нехорошо» – как было, так есть, а виртуальные апельсины превращаются в дуриан немедленно, стоит лишь немного от них отвлечься.

В свете всего вышесказанного я думаю, что акцент на самооценке – абсолютно ложный прием. В результате применения которого становится не важно, что реально со мной, от чего мне действительно хорошо или плохо, а важно лишь, как я сам себя оцениваю (зачем?) и как мне эту свою самооценку повысить (зачем?).

Здоровым антитезисом дискурсу про самооценку является, думаю, дискурс про самоподдержку (selfsupport). Когда важным становится то, что реально есть. Отличие очевидно: когда я идентифицируюсь с тем, что со мной реально происходит (горе или радость, стыд или гнев, печаль или воодушевление), я устраняю расщепление (на «меня» и «мою самооценку») и начинаю с уважением относиться к собственным внутренним событиям. В таком случае мне уже не придет в голову, горюя о конце любви или смерти близкого, заняться повышением самооценки. Речь-то не о самооценке, а о том, что мне плохо, и это нужно просто пережить. Об этом – следующий текст.

Самооценка, самосознание, самоподдержка или почему не будет «все хорошо»?

Саша (девочка, 3 года), рыдая:

– Ирина Анатольевна! Петухов сказал, что я Баба Яга.

Ирина Анатольевна (воспитательница):

– А ты сама как думаешь, кто ты? Надо иметь свое мнение.

Меня очень радует тот факт, что в русскоязычном (около) психологическом поле становится все больше людей, которые могут складывать слова в предложения и даже ставить эти предложения в таком порядке, чтобы возникал связный текст. Вот только некоторые слова продолжают употребляться не по назначению. Сегодня (как всегда, вдохновленная разговором с одной из своих клиенток) я вдруг решила поговорить о тех трех словах, которые вынесены в заголовок текста: самооценка, самосознание, самоподдержка. Согласитесь, слова знакомые? Если вы считаете, что знаете разницу между ними, не читайте дальше.

Условимся, что частота обращений к слову в поисковиках положительно коррелирует со степенью его представленности в массовом сознании. Результаты поиска по этим словам в «народном» поисковике такие:

Самооценка – 2 млн. ответов; самосознание – 1 млн. ответов; самоподдержка – 51 тыс. ответов;

Баловства ради я забила в строку поиска название народно же любимого «баяна», написанного мной лет десять назад, Ликбез для будущего папы – 527 тыс. ответов. Результат меня поразил. 527 тысяч человек (в месяц?) спрашивают у интернета, как заставить мужчину почувствовать себя беременным, а что такое самоподдержка, интересуется при этом в десять раз меньше. Изумительно, что людей так сильно волнуют неважные вещи. Меж тем, о важных они почти не задумываются. В этом виден удручающий дефицит нашей самоподдержки, и я хочу поговорить об этом подробнее. Но начну не с нее, а со слов, которые часто используют вместо нее.

Самооценка и самосознание —

…очень близкие понятия. Литобзор, который мог бы охватить оба эти понятия всерьез, займет много страниц, поэтому начинать не будем. Достаточно того, что одна из первых же открытых мной статей начиналась словами «Понимание самосознания связано с серьезными трудностями». Не согласиться сложно, поэтому далее предлагаю мои собственные рассуждения о том, что такое самосознание, в тех ровно пределах, в каких это может быть полезно обычному человеку, если он не Гегель.

Говорить о самосознании младенца можно тогда, когда он начинает отделять себя от матери. Разумеется, любая цифра здесь возраст – условность, но допустим, примерно 1 год. (Ясно, что иногда этого не происходит и в 30 лет). Самосознание взрослого человека в первую очередь предполагает восприятие собственного тела и его места в системе других тел и событий физического мира, отдельно от всего вышеназванного. Проще говоря, самосознание – это отдавание себе отчета в том, что я – это именно я. Например, я – Полина, женщина, мне 42 (я помню день своего рождения). Сию секунду я нахожусь в Москве (к сожалению), столице РФ (еще хуже). И пишу эти строки, сидя в рабочей зоне своего небольшого уютного кабинета, очень удачно отделенной от клиентской зоны полукруглой аркой. За окном шумит Центральное Чертаново (увы, не Лос-Анджелес), но стеклопакеты хороши, и я могу при желании закрыть окна, совсем забыть о шуме. Если в возникшей тишине я решу, что за окном Лос-Анджелес, со мной что-то не так. Психиатры скажут: нарушена аллопластическая ориентировка. А если я решу, что я и не Полина вовсе, а, скажем, Рита Резник, то, стало быть, нарушена и аутопластическая тоже. И в целом – нарушено самосознание.

Еще одна важная работа самосознания состоит в том, чтобы заглядывать «в себя». Сюда относится все, что касается самовосприятия состояний и структур сознания, о котором говорит феноменология устами Гуссерля, и не только. По идее, вооружаясь собственным сознанием, я могу наблюдать за собой, а также – за тем, как я это делаю (наблюдаю за сознанием). То есть, описывая вам свой кабинет, Чертаново за его окном и фантазии про Лос-Анджелес, я могу по ходу дела отметить, как сортирую, о чем говорить, а о чем – нет. Также я отмечаю, как 1) мне слегка неприятен тот факт, что я в Чертаново (а оно сами знаете, где), как 2) фантазии о Лос-Анджелесе вызывают во мне смутную печаль и как 3) мне слегка неприятен в целом тот факт, что мне это 1) неприятно и 2) печально. (Только кажется, что все это слишком сложно. Любой уважающий себя выпускник второй ступени Гештальт Института умеет и не такое).

Способность сознания заглядывать в себя называется рефлексией, а она по праву считается высшей формой самосознания. Это вполне понятно: заглядывать в себя станет не каждый. По некоторым мнениям Я – есть продукт рефлексии, впрочем, тоже с некоторыми оговорками. Скажем, если вы – Гордон Уиллер, уже не факт…

Способность сознания поворачиваться извне вовнутрь (и обратно) является необходимым условием восприятия внешнего мира, как существующего независимо от воспринимающего субъекта. В связи с этим также крайне важна работа сознания по дифференциации реальности на внешнюю и внутреннюю. Работа эта столь же утомительна, сколь сложна, и в своих самых сложных аспектах далеко не всегда успешна.

Так, нам довольно легко ответить себе на вопрос, снаружи или внутри нас находится «рогалик» с маком до начала дружеского чаепития. Пока «рогалик» не съеден, он есть наша внешняя реальность. Хотя, поскольку мы о нем (о рогалике) частично думаем, то он есть также реальность немного и внутренняя. Не он сам, впрочем, а его репрезентация. По мере поедания, рогалик (и мак тоже) все в большей степени превращается в нашу внутреннюю реальность, перемещаясь извне вовнутрь вместе с чаем. А репрезентация рогалика из внутреннего психического плана тем временем исчезает, уступая место каким-то иным объектам (возможно, утолив первый голод, вы начнете наконец замечать друзей, с которыми пьете чай). Если все пойдет хорошо, рогалик с чаем еще напомнят о себе через какое-то время приятным чувством тепла и сытости, а затем забудутся. В случае, если рогалик был плохим, и организм с ним не справился, мы вспомним его еще не раз. Риторический вопрос: рогалик – это внутренняя реальность или внешняя?

В случае тонких материй дело обстоит еще сложнее. Не буду долго рассуждать, а просто напомню вам один абсолютно неприличный, но выразительный анекдот. (Я сопоставляю его с историей о рогалике вовсе не по принципу перемещений пищи туда-сюда).

Итак, трамвай, час-пик, напротив женщины покачивается «в стельку» пьяный мужчина. Его мутит. На резком повороте мужчина не справляется с организмом и основательно пачкает женщине пальто.

Женщина, обретя дар речи, восклицает:

– Мужчина, вы свинья!

Мужчина ненадолго трезвеет, несколько секунд брезгливо рассматривает женщину и парирует:

– Т-ты на себя-то п-посмотри.

Анекдот – гротескное изображение феномена проекции, когда в других мы видим и осуждаем то, что на самом деле принадлежит нам, но нами вытеснено.

Риторический вопрос: кто из них, все же, свинья?

В заключение о феномене самосознания нужно сказать следующее. Самосознание подобно бортовому компьютеру с навигацией. Чем яснее у человека самосознание, тем лучше он понимает, кто он, где находится, в каком он состоянии, куда движется и какими располагает ресурсами. Мы еще вернемся к тому, почему это все очень важно.

Понятие самооценки носит сильный социальный (и нарциссический) оттенок. Авторы, пишущие на эту тему, так или иначе, указывают, что самооценка связана с уровнем притязаний и успешностью, и формируется в основном двумя вещами: сравнением себя с другими людьми (и их успехами) и сравнением собственных успехов со своими же притязаниями (сравнением образа себя с образом идеального себя). Добавлю, что самооценка (и уровень притязаний) также сильно связаны с самосознанием, а последнее сильно связано с ранним детским опытом. Самосознание формируется в контакте с ключевыми взрослыми. Именно они впервые учат ребенка отличать свое и чужое, как внешнее, так и внутреннее. И если кто-то из них, скажем… тошнил на ребенка, а потом обзывал его же свиньей, у такого человека будут очень сильные проблемы с пониманием, кто он, где находится, что делает и за что в мире несет ответ.

Вообще, я считаю понятие самооценки достаточно вредной вещью. Сам факт его использования уже указывает на наличие злокачественного расщепления между актуальным положением дел и идеальным образом Я, к которому нужно стремиться (false self / real self), что мгновенно отсылает нас к нарциссической теме. В этом смысле дискурс на тему «поднять самооценку» выглядит также весьма несимпатично. Понятно, что чем лучше удалось ее «поднять», тем сильнее увеличивается разрыв между реальностью и тем, кем герой беседы никак не является. Мы мгновенно имеем дело в нарциссической ретравматизацией и так далее, и так далее…

(Народный поисковик: «Поднять самооценку» – 1 млн запросов; «Тренинг поднять самооценку» – 1 млн запросов)

Самоподдержка

В русскоязычных источниках (я проверила две первых страницы топа) понимается, как умение хвалить или подбадривать себя в трудный жизненный момент. «Все будет хорошо», «Не грусти, малыш», «До свадьбы заживет», «В следующий раз получится» и др. В общем, по внешнему рисунку и внутренней сути дела под самоподдержкой (по крайней мере, в русскоязычном поле) понимают собственную способность актуализировать Внутреннюю Архетипическую Бабушку.

Русская Архетипическая Бабушка – это доброе, некритичное, любящее существо, с вязаньем, вареньем и пирожками, которое призвано давать не выросшему еще человеку безусловное принятие в его исконно-посконном виде: через еду, тепло и утешение. Без упреков и обвинений. Внутренняя Архетипическая Бабушка – очень важный для русскоязычного человека персонаж. Однако я предлагаю называть его (ее) не самоподдержкой, а самоподпоркой. Ясное дело, эти два слова сильно похожи, но на будущее мне бы хотелось избавить понятие самоподдержки от инвалидизирующего оттенка. Вместе с тем не нужно думать, будто я плохо отношусь к бабушкам, напротив! У меня их было две, и если бы не они, то и я бы не (с).

Selfsupport

Казалось бы, английский эквивалент русского слова «самоподдержка» – «selfsupport», калькой которого оно и является. Поискав, что пишут англоязычные люди по этому поводу, я утешиться не смогла.

Selfsupport:

«Having the resources to be able to survive without outside assistance» // http://www.oxforddictionaries.com/

(Наличие ресурсов для выживания без внешней поддержки);

«The supporting or maintaining of oneself or itself without reliance on outside aid» // http://www.thefreedictionary.com/