Бездуховная духовность

Бездуховная духовность
Полина Владимировна Репина

Юноша по имени Эрлай приезжает в город учиться на скульптора. На творчество его вдохновляет вера в Бога, запрещенная в стране в то время. Но для Эрлая не верить – значит не быть творцом. Дилемма сложна. Что выберет Эрлай? Искренни ли с ним его девушка и друг Гуансюй?…Тридцать лет спустя страну не узнать: теперь религия здесь в почете. Журналист Шоучжень знакомится с духовным лидером Цзюго Нуронг. Он хочет понять: действительно ли она идеал духовности? Как связаны эти две истории?

Бездуховная духовность

Полина Владимировна Репина

© Полина Владимировна Репина, 2020

ISBN 978-5-4498-7189-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Бездуховная духовность

Часть 1. Эрлай

Эрлай смотрел в окно. Вдали виднелось золотое пшеничное поле, с которого уже начали собирать урожай. Близилась осень. Солнце светило ослепительно ярко – не было ни единого облака; стояла абсолютно безветренная погода. Это было похоже на последний и самый драгоценный подарок этого лета. Посреди поля стоял смуглый мужчина – отец одиннадцатилетнего Эрлая. Он заканчивал сбор урожая. Его лицо стало ярко-красным от палящего солнца – здесь он провел целый день; было видно, что он очень устал. Каждый год, ранней весной, как только сходили снега, сеятель закладывал в сухое неплодородное поле семена, которые должны были прорасти ближе к осени. Всё это сопровождалось особым ритуалом: все двести десять человек, которые жили в этом селении, на этой неблагодатной земле, распевали песни, в которых называли поле своим «батюшкой» и «кормильцем» и просили дать хороший урожай. Теперь люди могли видеть благодарность природы за их труды – действие в жизни пословицы «что посеешь, то и пожнешь».

Мальчик задумался и остановился на мысли о том, что наша жизнь тоже циклична: пору проб и ошибок, нашего становления мы именуем весной, время расцвета, когда мы достигаем апогея своих возможностей – летом, а последний период и венец жизни – осенью. Эрлай думал о том, что каждому человеку хотелось бы, чтобы его осень была как можно более тёплой и продолжительной. И такой же прекрасной, как это поле в последний день лета.

Дверь открылась. В комнату вошла мама мальчика – такая же уставшая, как и папа, который еще не вернулся домой.

«Мама, ты так устала!» – сказал Эрлай и поцеловал её. Затем он добавил: «Завтра только первое сентября, а ты уже целый день занимаешься полевыми работами! Настоящий урожай пойдёт только с середины месяца, а в это время тебе обычно хватало двух – трех часов! Почему вы с папой не попросите меня помочь вам? Я уже взрослый, и я же вам никогда не откажу!»

Тут мама ответила: «Сынок, мы справимся сами. Скоро у тебя появятся новые обязанности: всё, что будет происходить в твоей жизни с этой осени, гораздо серьёзнее всего, что было в ней до сих пор. Теперь ты пойдёшь в пятый класс – станешь учеником средней школы. И главное место сейчас должна занимать учёба, а не сбор урожая. Ты будешь учиться в довольно большом провинциальном городе: ты познакомишься и с его повседневной жизнью – гораздо более напряжённой, чем наша, и с его богатой культурной жизнью. Возможно, когда ты закончишь школу, ты переедешь в город насовсем, чтобы получить достойное образование и работу. Тебе очень повезло: у тебя есть возможность выйти в люди и не ограничивать свою жизнь нашим аулом, не выживать благодаря сельскому хозяйству. Мы же с отцом окончили только три класса здесь же, где и ты; тогда практически не было связи с цивилизацией. Но повезло ли тебе? На это можно посмотреть по-разному». – Тут мама отвела глаза в сторону; у неё были какие-то свои мысли, которыми она решила не делиться с сыном.

– А что значит – посмотреть по-разному? – спросил Эрлай.

– Да это я так, к слову сказала, – заметила мама. – Ну, довольно философии. Завтра мы встаём в шесть часов, и я провожаю тебя до автобусной остановки. Ехать почти двести километров, и к девяти вы должны приехать. Не забудь ручку и тетрадь – вдруг понадобится что-то записать, – предупредила она. – А теперь пора спать – завтра нелёгкий день.

Наутро Эрлай проснулся, и они с мамой отправились к месту, где их поджидал школьный автобус. Женщина понимала, что настроение у сына не самое радужное, и всячески пыталась его развеселить. А у Эрлая было нехорошее предчувствие: дети из соседних селений, сидевшие в автобусе, опускали глаза и напряжённо переглядывались.

Три часа спустя дорога была позади, и новоиспечённые пятиклассники стояли на пороге своей новой школы. Всех поразило множество кабинетов и количество этажей – целых пять. Тут подошла учительница, очень официально одетая: черный пиджак и черная юбка ниже колен. Она больше походила на старшеклассницу; смущалась и волновалась не меньше детей. Было видно, что это – её первый класс, и всё для неё в диковинку.

Когда дети вошли в кабинет, все сразу же бросились к большой интерактивной доске для фильмов и презентаций. Вопросам и восторгу не было конца. Учительница сказала, что доской они будут пользоваться на её предмете – литературе. Она смотрела на детей как на аборигенов, которых привезли откуда-то из джунглей. У неё был от природы тихий голос, и она чуть не сорвала его, прежде чем заставила всех сесть на места. Каждый вставал и громко называл своё имя. Когда знакомство было окончено, учительница официально, но как-то уныло сказала: «Сейчас я прочитаю вам известный труд величайшего мыслителя нашей страны – Цюаня Чжиго. Мы живём в молодой стране, история которой – всего лишь четыреста лет, но нам повезло с этим человеком, который изложил единственно верное видение многих проблем. Работа называется „Стремление. К детям“. Она о смысле человеческой жизни. Может, кто-нибудь уже знает что-то об этом?»

Класс молчал. «Как всё запущено», – тяжело вздохнула учительница и принялась читать.

«Дети мои! Много сказано неправды о смысле жизни. Я же скажу вам: вопреки всяким домыслам, жизнь одна. И наша главная задача – взять от неё всё самое лучшее. С ранних лет посвящайте всё время учёбе, а затем – избранному вами делу; позабудьте о бесплодных с практической точки зрения увлечениях и посиделках с друзьями. До полудня – месите глину и таскайте камни, после полудня – наслаждайтесь прохладами возведённого вами замка. Проще говоря, в первые сорок лет жизни делайте всё для вашего возвышения, тогда во второй половине жизни вкусите вы более сочные плоды, чем остальные. Человек – существо, движущая сила которого – его эгоизм; не отдавайте своих достижений другу, ибо дружбы никакой нет вовсе. Представьте, что в волосах ваших блеснёт проседь, а вы так и останетесь пассивным неудачником. И решите сделать что-то хорошее для других людей. Но вы быстро забудете эту затею; находясь ниже толпы, вы не найдёте в себе сил её осчастливить, так как в вас будет жить тайная зависть и неприязнь ко всем, кто достиг больше вашего. С какой стати вам помогать им? Если же на социальной лестнице вы будете стоять на порядок выше толпы и будете её покровителем, это будет для вас легко и приятно: ваше благодеяние народ воспримет как воздушный поцелуй от идола общества. Не обманывайте себя: не может человек искренне радоваться успехам другого. Есть только одна вещь, которая волнует нас так же, как и мы сами: это наши дети. Ради них мы должны двигаться вперёд, ведь тогда они с детства будут наслаждаться большими благами, чем их ровесники, или же начнут жизнь в зените родительской славы. Тогда им предстоит меньше борьбы и конкуренции, чем остальным, хотя жизнь – борьба, борьба и ещё раз борьба. Нынешний человек должен быть твёрдым, а не мягким и склонным к компромиссам. Запомните слова эти и всю жизнь им следуйте».

Девушка прочла текст «как пономарь»: сухо и совершенно без эмоций. Потом она пожелала всем подружиться; в классе Эрлая было сорок человек, а в других двух – по двадцать. Учительница назвала детей «не такими, как остальные» и намекнула, что следует быть осторожными с учениками из параллельных классов. В воздух взметнулась рука Эрлая.

– Можно, я задам Вам вопрос? – спросил он.

– Пожалуйста, – ответила педагог.

– Почему нельзя было сформировать равномерные классы?

– Вопрос к директору, не ко мне, – возразила учитель.

– А всё-таки…? Это так странно! – не унимался ученик.

– По-моему, всё и так очевидно! – сказала девушка. – Просто вы и другие пятиклассники – с разных планет. Они получили иное воспитание и привыкли к иным вещам. Боюсь, если вы расскажете им что-то о себе, они будут насмехаться над вами! У вас слишком разные приоритеты и разные… материальные возможности, – смущённо закончила педагог.

– Но почему они не могут относиться к нам как к равным?! Мы же такие же люди! Почему вообще жизнь такая неравная?! – воскликнул ученик.

– Никакого равного идеального общества не бывает! Это всё ерунда! Тебе можно дать все четырнадцать лет, а рассуждаешь как годовалый ребёнок! Ты что, невнимательно слушал «Стремление»?

– Я с ним не согласен, – неожиданно сказал Эрлай.

– Ещё раз скажешь нечто подобное – и будешь иметь дело с директором, – пригрозила несогласному ученику девушка.

После этого она стала спрашивать детей об их увлечениях. Ничего интересного рассказано не было: мальчишки предпочитали игры с мячом, да и то редко; основная часть времени уходила на работу в поле и помощь родителям по хозяйству. У всех, кроме Эрлая, были традиционно большие семьи – по семь-восемь человек детей, и поэтому, повзрослев, девочки выполняли в семье роль матери: всячески заботились о малышах и читали им сказки. Кстати, в посёлке была большая старинная библиотека, из которой многие любили читать классические книги зарубежных авторов, так как своя литература была не на высоте. Но почему-то все ребята, обычно такие естественные и раскованные, об этом не говорили ни слова. Как сговорились.

Тем временем учительница, устав от однообразия, на фразу каждого машинально кивала головой: эти дети не говорили ни о любимых телепередачах, ни о кружках, ни о поездках. Когда дошла очередь до Эрлая, девушка заинтригованно посмотрела на него, ожидая чего-то необычного, и оказалась права. Эрлай начал рассказ так: «У нас в посёлке живёт один старый человек, которого все зовут дедушка Чунсань. Он занимается гончарным делом и лепит из глины очень красивые фигуры – они как живые. Когда мне было семь лет, он познакомил меня со своим искусством, и я стал помогать ему. С тех пор моя мечта – стать скульптором. Я очень люблю выполнять работы по библейским сюжетам. Моя любимая композиция – „Предательство веры“. В ней Каифа протягивает Иуде тридцать серебряных монет за предательство Учителя, который лежит тут же, связанный, но с умиротворённым лицом. Каифу я показал худощавым невысоким старикашкой с заостренным подбородком, как знак его духовного ничтожества. К тому же у него, как и у Януса, два лица: одно – слащаво-набожное, а второе – самодовольное и заносчивое. Под его пурпурными одеждами до пола (что считалось символом величия) выступает груда камней. Этот мешок с камнями означает, что лицемерие – самый страшный и тяжёлый груз, а Каифа по праву считается отцом всех на Земле лицемеров».

Когда Эрлай договорил, класс оживился; каждому хотелось узнать больше об этой стороне жизни. Но тут педагог строго объявила, что урок окончен, хотя до звонка оставалось ещё пятнадцать минут, и попросила детей спускаться вниз, к автобусу. Когда все начали расходиться, девушка негромко окликнула Эрлая, и он был вынужден проследовать к директору. Там мальчик выслушал долгую нотацию о том, что всё, что он считал важным и правильным – абсурд, и что он не должен отвечать на вопросы одноклассников о религии и вообще извиниться за «всю эту околесицу», как выразился директор. Для вида мальчик согласился. Когда он подошёл к автобусу, его ждали уже целый лишний час. Так для Эрлая началась учёба в пятом классе.

Семь лет спустя Эрлай – высокий худощавый юноша – возвращался из училища, где он получал специальность скульптора. Войдя в свой, сорок восьмой, номер общежития, в котором он устроил небольшую мастерскую, он увидел незнакомого юношу, что любовался его последним творением.

– Ты скульптор, – сказал он, и это был не вопрос. – У тебя есть талант. Я в восторге от этих трёх скульптур, – сделал незнакомец жест рукой. – Расскажи мне об их значении.

Первой фигурой была мраморная пантера, походившая при первом взгляде на настоящую: казалось, что у кошки чёрная бархатная шерсть, и до неё хотелось дотронуться. На кошке сидела в вольной позе женщина в египетских одеждах; гость Эрлая сразу догадался, что это – Клеопатра, известная своим сладострастием. Первая часть композиции отражала первый из трёх главных пороков средневекового общества – господство плоти над разумом. Вторая скульптура представляла собой льва, пожирающего сырое мясо на золотом троне; он был грозен, а на голове его была корона. Это второй ужасный порок – властолюбие. Третьей фигурой была волчица, выполняющая роль казначея льва и подсчитывающая за столом золотые монеты с особой жадностью. Это был третий порок – алчность.

Выслушав Эрлая, его гость, который жил в соседнем номере и случайно вошёл в чужую открытую комнату, взгляда не мог отвести от скульптур. Он рассказал, что его зовут Гуансюем и он приехал сюда из маленького городка, учился там же, где и Эрлай, а теперь вот уже год как работает в скульптурном сообществе «Изящество и глубина». Попасть туда было давней мечтой Эрлая, и новый знакомый сразу показался ему чуть ли не небожителем. Название организации Гуансюй объяснил тем, что в любом произведении искусства должно быть прекрасно как внешнее исполнение, так и глубокий смысл. Гуансюй образцово закончил училище, и его глава дал рекомендацию руководителю сообщества, чтобы Гуансюя приняли на работу. Юноша ещё раз подчеркнул особый дар Эрлая и заметил, что со временем и у него появится такая же возможность. Так молодые люди познакомились.

Со временем они стали друзьями: Эрлай считал полезным знакомство с более опытным Гуансюем, который мог бы ему посоветовать что-то как состоявшийся профессионал; однако почему-то всё выходило наоборот – Гуансюй говорил, что каждому скульптору есть чему поучиться у Эрлая и он не нуждается в советах, потому что его рукой всегда водит некто свыше.

Прошло три с половиной года. У Эрлая был перерыв в учёбе в связи с новогодними каникулами, и в это время он занимался поиском новых сюжетов для творчества. У него наступило озарение, но в тот же миг в дверь настойчиво постучали. Пришёл Гуансюй; вид у него был такой, будто он попал в беду, и только Эрлай мог его спасти. Молодой скульптор уже несколько лет как купил свою квартиру, и их с Эрлаем встречи теперь проходили там; но неожиданно он решил навестить друга в общежитии.

– Надо поговорить; это неотложно! – начал очень тревожно Гуансюй. Эрлай придвинул ему стул и угостил чаем, но тот отказался.

– Моя девушка разочаровалась во мне, – продолжал он, – и заявила, что я – всего лишь паинька-мальчик с красивым дипломом, который неплохо выполняет чужие поручения, но не в состоянии создать ничего своего! Она познакомилась с одним человеком, и теперь без конца критикует мою работу, сравнивая меня с ним; ей кажется, что моё дарование не идёт ни в какое сравнение с его талантом!

– А чем я здесь могу помочь? – не понял Эрлай.

– Да ведь она отдаёт ему предпочтение не только как скульптору, но и как человеку!

– Если она выбрала тебя когда-то лишь исходя из этого, то грош цена этой девушке и её чувствам! Ей нужен не ты, а твои лавры! – возмутился Эрлай, но друг перебил его и возразил: «Как бы там ни было, но я люблю её! И лучше умру, чем её потеряю, а она отдаляется от меня…»

На лице Гуансюя была грусть и безысходность. Он добавил: «Не мог бы ты сделать для меня что-нибудь оригинальное? Вложи в это все силы. Я покажу это ей и скажу, будто это сделал я, и может, она передумает бросать меня! Ты гениален, чего тебе стоит! Прошу тебя!» – взмолился Гуансюй, и Эрлай не смог отказать.

Работал Эрлай полгода. Ради этого он даже пропускал занятия в училище, объясняя это болезнью. Он вставал ранним утром и трудился до поздней ночи. Всё настойчивее ему звонил Гуансюй и напоминал, что время не ждёт, но юноша отвечал, что для хорошего результата работать нужно долго. Он не позволял Гуансюю приезжать смотреть на неоконченный труд; но наконец он пригласил его к себе. Творец откинул портьеру, и Гуансюй увидел новое детище своего друга: четверых живых людей, которые, казалось, вот-вот сойдут с места. Первой была хрупкая, изящная женщина: с одной стороны, было понятно, что ей много лет, но с другой – в ней было что-то неизменно детское. На коленях её лежал младенец и спал сладким сном; в левой руке её была раненая птица – чайка, которая сидела смирно, наклонив голову; в правой же руке она держала большой шар, полый внутри.

– Это четыре главные добродетели, – пояснил Эрлай. – Женщина – мудрость. Её детские черты лица и ребёнок на коленях – символ того, что самое мудрое существо – младенец; он радуется каждому дню, познавая новое, безгрешен и ещё не искушён в интригах жизни: он любит каждый предмет и каждое живое существо. Раненая птица означает смирение: мудрый человек никогда не ропщет на судьбу. А шар в руке – то, в чём отражается истина – самое главное в жизни. Мудрец отличается от большинства тем, что видит истину невооружённым глазом и не сомневается в ней.

Второй была высокая, мощная женщина-амазонка в одежде воина. Она держала меч, которым собиралась обрубить головы страшному девятиглавому дракону, что лежал у её ног. Эрлай рассказал, что торжество правды, приходящей свыше, иногда кажется жестоким, но возмездие за совершённое зло всегда заслуженно. Это был образ справедливости. Третьим был грозный воин в латах и шлеме с поднятым вверх копьём; он олицетворял мужество. И, наконец, завершал эту плеяду героев, на первый взгляд, абсолютно обыкновенный крестьянин в простой одежде и в лаптях. Он держал кувшин (видимо, с водой) и небольшой кусок хлеба – большего ему не было нужно. Он был воплощением умеренности во всём.