Я смотрю на звёзды

Я смотрю на звёзды
Полина Вольская

Настоящую книгу можно рекомендовать читателям любого возраста. В издании описываются различные случаи из жизни автора, происшедшие с ним в разном возрасте. Большая глава посвящена путешествиям в многочисленные, в том числе экзотические страны мира. Огромное количество фотографий позволит максимально погрузиться в описываемые события. Книга написана простым языком с искромётным юмором и, хочется верить, не оставит равнодушными большинство читателей.

Полина Вольская

Я смотрю на звёзды

Посвящается моему любимому человеку, мужу и другу Леониду

Имена персонажей изменены. Любые совпадения с реально живущими или жившими людьми являются случайными.

Детство

«Жизнь даётся человеку один раз и прожить её нужно так,

Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы,

Чтобы не жёг позор за подленькое прошлое.

Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой.

Сделай её полезной.»

Н. Островский

Я, Баженова Ирина Анатольевна (в девичестве Разина) родилась 28 ноября 1955 года в городе Нижний Тагил Свердловской области. Моя мама – Фирсанова–Снопкова-Разина Валентина Фёдоровна – москвичка. Папа – Разин Анатолий Васильевич – ленинградец. Поэтому моё рождение в Нижнем Тагиле на Урале выглядит, по крайней мере, неожиданно. Папа закончил Ленинградское артиллеристское училище и в 23 года, будучи лейтенантом, получил назначение на Урал. Надо сказать, что до этого он успел побывать в Корее, где принимал участие в боевых действиях. Беременная мной мама взяла академический отпуск в Московском институте иностранных языков и поехала к любимому. Там же через три года (2 года 10 месяцев) родилась моя сестра Наташа.

Мои родители ждали мальчика. Для меня уже было готово имя – Андрей. Это ожидание наложило отпечаток на мой характер. Он был в большой степени мальчишеский, а это в сочетании с женственностью даёт необычный эффект.

Первые пробуждения сознания в те далёкие времена эпизодичны. В основном, помню это время по фотографиям и рассказам мамы. Когда мне было около года (ходить я начала в 9 месяцев) на меня хотела с крыши упасть льдина, но мама переставила меня на другое место за секунду до её падения.

Ирина 3,5 мес.

Ирина 3,5 мес. с папой

Ирина 1 год с мамой

Ирина 1 год 9 мес.

Папа служил, мама вела факультатив английского языка. Я всегда присутствовала на этих занятиях. В 1959 году мы покинули гостеприимный Урал, где жили в маленьком деревянном доме без отопления и воды. А в 1960 году папа поступил в Военную командную академию противовоздушной обороны при генеральном штабе, которая находилась в городе Калинине (теперь Тверь). В 1965 году он окончил её по командно-инженерной специальности, то есть стал командиром – инженером войск ПВО (по боевому применению и эксплуатации зенитной ракетной техники). Часто после учёбы папа с друзьями играл в баскетбол. А все дети слушателей академии приходили болеть за пап. В офицерском клубе были концерты, кино и.т.д.

Сначала мы жили в частном деревянном доме без холодной и горячей воды, с печным отоплением. Была уже Наташа, и мне около шести лет. Мама мыла нас в металлическом корыте. Приходилось непросто – сначала натаскать воды, потом её вскипятить.

Мама происходила из околодипломатической Московской среды. Её отчим служил в консульстве в Сан-Франциско. Мама была избалованной девочкой и довольно слабой физически. В первый год войны, когда ей было 9 лет, они с сестрой попали в детский дом в эвакуации.

Ирина 4 года и Наташа 1 год 9 мес.

Настали тяжёлые времена, старшие мальчишки отбирали у детей хлеб, и поэтому малыши вынуждены были есть жмых (семена, из которых выжали масло.) В 1942-м году чужая женщина по просьбе матери девочек (Вали и Нины) привезла их в Москву. В дороге эта женщина кормила свою дочь, а девочек, естественно, нет, просто было нечем. Но они всё-таки благополучно добрались до города. И деда отправили в командировку в Сан-Франциско. Семья на корабле из Владивостока отправилась в Америку. Во время путешествия их судно бомбили японцы. Валя заболела малярией. Путь был неблизкий и очень тяжёлый. По прибытии в Сан-Франциско всё изменилось. Надо сказать, что перед отъездом из Москвы, моих деда с бабой отозвали с завода, где они работали. Моя бабка – Аграфена Кирилловна Фирсанова, дед – Снопков Максим Родионович. Бабушка вышла за него замуж с двумя детьми. Первый муж Фёдор оказался неблагополучным человеком. Всю семью перед путешествием приодели, купили новую одежду и обувь. Дед был демобилизован с фронта из-за ранения (он был танкистом).

В США маленькую маму поразил толстый развесной шоколад, который продавался в магазинах, забитых различной снедью. Дома семья колола шоколад острым шилом. Жили они при консульстве, где их отец работал водителем и писарем, а мама – горничной. Валя быстро выучила язык, а её сестра Нина, к сожалению, могла только здороваться и прощаться по-английски. Характер у моей мамули – сверхобщительный (я и моя Манька очень похожи на неё). Если её просили, она могла спеть и сплясать прямо на улице, в чужом городе, в чужой стране. Никогда никого не стесняясь.

Мамочка вспоминала, как к ним приезжал Молотов и Константин Симонов. У меня хранится английская книжка сказок «Streets and Roads», с дарственной надписью: «Самой храброй девочке в Сан-Франциско». К. Симонов. 19 мая 1946 год. Дети устроили гостям тёплый приём: концерт, чаепитие.

Детство. Калинин (Тверь).

Первые воспоминания о жизни в Твери довольно смутные, но кое-что помню очень хорошо. Мы спим с родителями в одной комнате, среди ночи просыпаюсь от страшного воя. Это учебная тревога для папы. Мама с папой встают, мама помогает папе собраться. Вижу, как он кладёт пистолет в кобуру. Иногда он играет со мной этим пистолетом, показывает, как он разбирается, как стреляет. Желание иметь сына осталось, а возможность вряд ли! Нас уже двое, а жизнь непростая. Даже своей квартиры нет. Ещё воспоминание. Меня послали в магазин за хлебом и навязали двухлетнюю сестру Наташу. Приходим в булочную, а сестра начинает хватать хлеб и булки, которые может достать. Булочная самообслуживания. Я уже взрослая, пятилетняя, знаю, что брать хлеб руками нельзя. Вырываю у неё из рук хлеб, она бросается на пол в истерике и орёт. Я слишком мала, чтобы её поднять. Бабки вокруг стыдят нас, в общем, тихий ужас. Как мы ушли оттуда и купили ли хлеб – не помню.

Ещё случай из детства. Иду в магазин за сахаром. Велено купить кило сахара. Играю монетками, они вырываются из рук и закатываются в окно подвала дома. Возвращаюсь домой, рассказываю печальную историю, получаю ещё деньги на сахар. В магазине на витрине вижу круглые сахарные шарики, разноцветные конфеты-драже. Они выглядят так вкусно и красиво. Спрашиваю у продавца: «Сколько стоит один килограмм конфет?». Оказывается, столько же, сколько один килограмм сахара. Я покупаю конфеты и, прижав к груди огромный бумажный пакет, тащу их домой. У родителей моя покупка восторга не вызвала, зато мы очень долго пили чай с конфетами вместо сахара.

В раннем детстве я была очень стеснительной, и мама старалась меня раскомплексовать. Например, посылала к соседке тёте Лере за солью. Дома я раз десять повторяла текст, который надо сказать тёте: «Тётя Лера, здравствуйте, мама просила, если возможно, немного соли. Спасибо. До свидания.»

Однажды, когда мы были в Москве у бабушки Грани, мы зачем-то оказались в аэропорту. Я и мама. Был летний солнечный день. Внешне я была привлекательном ребёнком, которого мама любила красиво наряжать. В те далёкие времена только в Москве можно было купить приличные детские вещи, даже колготки. Помню, в первом классе мои одноклассницы сверкали трусиками и чулками, а между трусиками и чулками белели голые ноги. А я между тем щеголяла в колготках, которые присылала бабушка. Так вот мы в аэропорту. К маме подходят два иностранца (мужчина и женщина) необычайной красоты и высоты. В детстве все люди кажутся очень высокими. Они спрашивают маму на ломанном русском, как проехать в центр Москвы. Мама на чистом английском им отвечает, они в восторге. Наклоняются ко мне и спрашивают: ”What's your name?”. Я онемела, так они от меня ничего и не добились. Хотя в возрасте пяти лет я могла уже кое-что рассказать про себя по-английски.

Случай в метро

Мне 6 лет, Наташе – 3 года. Мы с мамой приехали к бабушке в Москву из Калинина (Тверь). Калинин – провинциальный город, в нём даже негры не живут. И вдруг в московском метро мы встречаем чернокожего молодого человека, и Наташа, засмотревшись на него, спотыкается и падает. Негр поднимает её с пола и ставит на ноги. Я в ужасе кричу: «Осторожно. Наташка, не испачкайся!» Мама в ступоре.

Лагерь

В 7 лет меня отправили в пионерский лагерь. Это была плохая затея, т.к. я не ходила в детский сад, и поэтому жизнь в коллективе для меня была сложным испытанием. Лето было дождливым и холодным. Однажды ночью я описалась от холода и страшно замёрзла, хорошо, что не заболела. Об этом случае никому не рассказала и оставшееся время спала на мокрой простыне, пока она не высохла. Папа с мамой, которые приехали на родительский день, были веселы, сидели на берегу Волги на пикнике и забирать меня домой не собирались.

В конце смены было очень яркое прощание с лагерем. Огромные старые ели были срублены и поставлены вертикально шалашиком для пионерского костра. Это было незабываемое зрелище, и, так как я сама по знаку Зодиака – огонь, запомнила эту огненную феерию навсегда. В дальнейшем от пионерских лагерей категорически отказывалась и ездила только в спортивные.

Школ

а

В 1963 году я поступила в первый класс в школу на улице Лизы Чайкиной в Твери. Училась на одни пятёрки, но была очень стеснительной. Моя первая учительница, Ангелина Михайловна, была плохим педагогом, поставила весь наш класс в наказание в коридор за провинность одного ученика. Я хотела в туалет, но боялась сказать об этом и дотерпела до того, что описалась. На следующий день боялась идти в школу.

Начальную школу окончила отличницей, в пятом классе появились четвёрки.

Помню, заболела ветрянкой, мама измазала меня зелёнкой. Стала похожа на гепардика. Наташа тоже заболела. Однажды к нам в коммунальную квартиру приехал мальчик – поляк, совершенно неуправляемый, как сейчас говорят, гиперактивный. Помню, как он заставлял нас возить себя на закорках. Он был всадник, а мы лошадки. Вырваться от него было невозможно. Ещё воспоминание. В детстве мне не покупали собаку, а очень хотелось. Мама говорила, что у собак блохи и глисты. Однажды к нам прибежала чёрная собака, ничья. Мама разрешила её оставить, назвали Черныш, через какое-то время она убежала, также внезапно как появилась. Это было горе. Ещё у нас был кот Пушок. Нашему соседу, у которого были куры, показалось, что он задрал курицу. И он из ружья убил кота. Я помню, как мы ходили смотреть на него окровавленного. И плакали.

Я росла чрезвычайно стройным ребёнком. Поэтому мама отдала меня в балетную школу. Это оставило неизгладимый след в моей памяти. Тело до сих пор помнит, как правильно держать головку, ставить ножки, как плавно и женственно поднимать руки, все балетные движения и позиции. Ещё я ходила в изостудию. Мой первый рисунок – кровать с горшком под ней. Эти занятия тоже не прошли для меня даром. У нас с Наташей был металлофон и мамины американские открытки с изображением различных композиторов с небольшой биографией на английском, с нотами и изображением дома, где они жили. Мы играли в музыкальную школу. Учились простым мелодиям, типа «Жили у бабуси два весёлых гуся…» Это было очень полезно, мы пытались самостоятельно развиваться, во всяком случае, слух точно улучшился.

Принимали нас в пионеры в посёлке Ильичёво Ленинградской области, а школа находилась в посёлке Серово и туда из воинской части мы добирались на автобусе. Школа представляла собой деревянный барак с печным отоплением. Туалет был на улице – в полу были сделаны дырки, которые заменяли унитаз. Зимой дырки обледеневали, было очень скользко и в любой момент можно было упасть в жуткие нечистоты. Те года славились сильными морозами, и ребёнок мог вполне застудиться.

На Новый год меня в школе выбрали играть Снегурочку на празднике. Назначили репетицию. Отвезти меня было некому, и я, четвероклассница, поехала одна на автобусе от дома до школы. Был сильный мороз. Я замёрзла в ожидании автобуса, его долго не было. Очевидно, от холода сознание помутилось, и я села не в свой автобус, который завёз меня в незнакомое место. В салоне я согрелась и поняла, что не туда еду. Вышла на дорогу среди дремучего леса, уже темнело. Транспорта никакого, безлюдно. Меня подобрал мой автобус, который ехал обратно. Домой приехала поздно, уставшая, продрогшая. Страшно подумать, что могло случиться с маленькой девочкой в такой ситуации.

Сельская школа. Посёлок Серово. 4-й класс. Ирина рядом с пионервожатым Вячеславом из папиной части.

В 5-м классе, когда я была уже пионеркой, меня выбрали председателем совета отряда, а позже – председателем совета дружины. В нашем классе был ученик Голеншин. Весной он постоянно приходил в школу с красной физиономией, т.к. ходил с отцом на рыбалку и загорал на тёплом весеннем солнышке, прогуливая школу. Так как он был совершенно белобрысым, лицо у него сильно краснело от загара. Я, бледный интеллигентный ребёнок, очень удивлялась этому преображению Голеншина.

Когда мы жили в военном городке, примерно в 3-м классе, моя приятельница Ольга Бровкина занялась сексуальным просветительством своих подруг. «Мои родители голые ложатся друг на друга и целуются», – рассказывала Ольга. Я в гневе: «Может быть, твои родители и делают «это», а мои никогда». Но сомнения закрались.

В школе я была влюблена в физрука и, чтобы ему понравиться, села на шпагат и сильно потянула связки. В то же время поступила в Сестрорецкую спортивную школу на лёгкую атлетику. Особенно хорошо бегала кросс на 500 метров. В четырнадцать лет у меня был второй взрослый разряд, и меня ставили в пример более взрослым спортсменкам. Ездила в спортивный лагерь в Комарово. Он находился на Щучьем озере. В лагере было тяжело: утром час зарядка, потом три часа тренировки, затем обед, сон и опять тренировка. На Щучьем озере холмистый ландшафт, бегали по гористым берегам вверх-вниз. Очень утомительно. Но вечером всё равно слушали песни под гитару, танцевали, влюблялись, а потом замертво падали в кровать и засыпали. А назавтра было то же самое.

За 10 лет обучения я сменила 8 школ. Это отложило отпечаток на мой нестабильный характер. Последние 2 года была редактором стенгазеты 197-й школы, причём в мои обязанности входило взять кусок ватмана, оформить заголовки, написать содержание статей, наклеить иллюстрации, что-то нарисовать, т.е. сделать всё за всех. Помню, как заняла первое место в школе в конкурсе плакатов.