Квази Эпсилон. Друид

Владения Торда в самом деле оказались довольно обширными. Все предгорье было изрезано ступенями для виноградников. Лозы росли, даже цвели, но плодов не приносили. Приходилось конунгу-бутлегеру продавать старые запасы, которые далеко не безграничны.

Если честно, то кроме того оживления семечки, я больше никак не пытался применять свои способности в этом мире. Поэтому первое, что я сделал, так это использовал объемное зрение, чтобы оглядеться, ну и проверить, работает ли оно тут. Как оказалось, мне не нужно было нажимать никаких пиктограмм и иконок. Стоило подумать и захотеть использовать свое умение, как оно срабатывало.

Я закрыл глаза, любуясь очертаниями местных окрестностей. Здесь не было такого слоеного пирога из растений, как на Еве. Все весьма и весьма скудно, в некоторых местах даже встречались голые пятна, не покрытые хоть сколько-нибудь растениями. Действительно суровый край скал и океана.

Ну вот, более или менее размер способности я выяснил и решил попробовать дать какой-то мыслеречевой сигнал виноградным лозам. Вытянул руки и хотел закрыть глаза для концентрации на словах, как заметил вокруг себя ауру зеленого цвета. Она походила на Северное сияние и окутывала все мое тело. И только я подумал о ней, а не о растении, как в то же мгновение все исчезло.

Вот это анимация у Говорящих с травами в этой игре. В Квази Эпсилон никаких спецэффектов для дендроидов не предусматривалось. Все до крайности скучно, но практично, а тут стоит только что-то колдануть, и бах: вокруг тебя Лас-Вегас. Здесь мне определенно нравится все больше и больше.

Я еще раз попробовал сконцентрироваться, но теперь старался не закрывать глаза и не обращать внимания на окутывающий меня зеленый, с проблесками других цветов, свет. И в самом деле краем глаза увидел, как вокруг меня заклубилась аура и потянулась от рук к ближайшим виноградникам. Растения оживали, и без того большие виноградные листы увеличивались до таких гигантских размеров, что ими теперь можно легко покрывать капот автомобиля. Ближайшие растения покрывались россыпью мелких цветов. И постепенно радиус цветов вокруг меня увеличивался. Правда, происходило это все всего минут пять от силы, а потом все спецэффекты начали ослабевать и в конце концов сошли на нет.

«Не знаю, наверное, мана кончилась», – подумал я. В Квази Эпсилон никаких условностей, типа маны, не было. Там все предельно просто: пока можешь стоять на ногах, ты можешь управлять растениями. Да, были такие моменты, когда, например, при крафте, я в прямом смысле этого слова терял сознание. Но стоило прийти в себя, и я снова был готов творить.

– Вот и все на сегодня. – Меня подхватил под руку конунг и помог забраться обратно, в клетку на дрезине.

Стража к тому моменту успела прицепить маленьких, а главное, послушных лошадок с другой стороны дрезины, и мы постепенно поехали обратно. А вот у меня подкашивались ноги от бессилия, будто я загрипповал, только без таких симптомов, как лихорадка и головная боль. Просто ослаб.

Силы ушли, но глазами, я все также, старался изучать все в округе, сравнивая с тем, что я видел зрением дендроида. Мне пригодится любая информация, когда я буду выбираться отсюда. Выбираться и наказывать тирана и деспота, который так старался стать моим другом. В моем рукаве, поддерживаемая нетвердой ладонью, лежала ветка виноградной лозы.

Пограничье Аркрума и диких степей. Замок Анна

Приказ был: «Поднять руки вверх!», однако Гриша положил их на затылок за голову, как в боевиках. Не знаю, как-то привязался этот стереотип.

Рыцари не стали испытывать судьбу, и самый старший из них, тот, что был со щитом и мечом, сначала спрятав оружие в богато украшенные ножны, теперь потянул к нему руку, которую вдруг окутал голубой туман.

Дальше Гриша действовал просто на рефлексах. Футбольный фанат схватился за древко вил крестьянина и дернул на себя. Конюший, как и ожидалось, не отпустил свое орудие труда и, увлекаемый рукой Спартака, последовал в сторону за вилами, став для него живым щитом. Дальше Гриша вырвал у крестьянина вилы и толкнул его грудью прямо на руку рыцаря. Тот напоролся на клубы голубого тумана. Но ничего не произошло, бородатый конюший не взорвался, не воспламенился и не застыл ледяной статуей. Он просто потерял сознание и упал.

Вряд ли его убило, скорее всего тот туман именно парализовывал или выключал жертву. Но Гриша не собирался допускать и этого. Поэтому, как только мужик упал на грязную солому кулем, он запустил в рыцаря вилы. Тот не стал уворачиваться и грудью принял летевшее орудие труда, испачканное в конском навозе. Естественно, никакого вреда вилы рыцарю не причинили, просто отскочили от брони. Только на это попаданец и не рассчитывал.

Другие рыцари не стали ждать, когда незнакомец вновь нападет или попытается сбежать, и стали теснить его в угол. Тогда Гриша решил – хватит тянуть: выпустил оба скрытых клинка из тыльных сторон ладоней и кинулся на ближайшего рыцаря, намереваясь всадить оба лезвия в неприкрытые броней глазницы шлема. И тут все пошло не так. Гриша подскочил к своей жертве ближе, чем нужно было для одного точного удара, но буквально увяз в воздухе, который вокруг младшего из рыцарей стал подобен киселю. Молниеносные движения Спартака из Квази Эпсилон замедлились до скорости обычного человека. Причем чем ближе Гриша приближал лезвия к открытому забралу рыцаря, тем медленнее становилась его рука.

На остальных это магическое поле не действовало. Поэтому старший из рыцарей подошел с ленцой к Грише, двигавшемуся словно при замедленной съемке и пытавшемуся повернуться ко второму противнику, и с усилием рубанул его щитом, который больше напоминал массивную железную дверь. Не было ни бара хитпоинтов, ни значков дебафов оглушения и стана, однако бывший футбольный хулиган вновь вспомнил ту встречу в Битцевском парке с «Конями». Когда он чувствовал себя рок-звездой и Брюсом Ли одновременно, уклоняясь, почти вальсируя, между такими неповоротливыми фанатами центрального спортивного клуба армии. Он ошибся всего один раз, но этого хватило, чтобы мгновенно уйти в нокаут, получить сотрясение. И потом неделю двоилось в глазах.

Вокруг все заходило ходуном. Гриша спружинился, чтобы, вытянувшись в прыжке, кинуться на главаря, и метился в открытое забрало. Однако его молниеносное движение было так же, как и ранее, лениво перехвачено закованной в латы рукой рыцаря со Львом на груди. Рыцарь сжал кулак, рука Гриши предательски хрустнула, но закричать от боли он не успел. В голову, словно таран, снова прилетел щит, отправив Спартака на респаун.

Гриша открыл глаза и понял, что стоит на четвереньках на круглой мраморной плите с высокими колоннами по периметру, образующими ротонду-беседку, архитектурным стилем напоминающую греческую. На белых мраморных колоннах был выложен мозаикой уже знакомый Красный лев. Этого льва он видел на полотнище в том месте, где появился, и на тряпичных накидках поверх лат рыцарей, только что обнуливших его. Голова болела фантомной болью, а сердце, подстегиваемое адреналином боя, все так же бешено колотилось, призывая организм к действию. Вот только атаковать здесь было некого. Видимо, это точка респауна, на которую его выбросило после смерти.

Сразу за выходом обнаружилась палатка, на которой лежали белые халаты-балахоны, украшенные эмблемой красного льва на манер средневековых знамен. Да, после смерти здесь он возродился только в исподнем. В исподнем и с торбой за спиной. Быстренько переодевшись, Гриша решил, что возвращаться за своей одеждой не стоит. Тем более что его крутая броня, в которой он был в Квази Эпсилон, здесь почему-то превратилась в обычные шмотки.

Спартак накинул капюшон на голову и старался не попадаться на глаза людям, ища выход в этом лабиринте каменных коридоров. Но, как назло, выход на свежий воздух все никак не попадался, не попадались и окна, через которые можно было выбраться, ну или хотя бы определить, на каком этаже он находится.

Поплутав еще минут десять в этом каменном лабиринте, Гриша наконец понял, почему ему не встретилось ни одного окна, а коридоры освещали именно факелы, горевшие через один. Петляя, он забрел в широкий зал, другой конец которого представлял из себя круглый люк в стене, с металлическим рулем. Определенно, это было не что иное, как сейф или сокровищница. Слишком уж похожий дизайн, а еще охрана и… Это явно не силовой или электромагнитный щит. Определенно, здесь, где здоровые мужики машут железяками и носят неудобные кастрюли, именуемые латами, присутствует и магия. И скорее всего то, что он перед собой увидел, не что иное, как магический купол, защищающий вход в сокровищницу.

Отступать оказалось слишком поздно, позади него с гулом, раздающимся по каменным коридорам, упала железная решетка, преграждая путь назад. Караул, охранявший сокровищницу, тоже давно заметил его, но не атаковал, видимо, имея приказ не пропускать к сокровищнице никого. К ним, должно быть, сейчас уже спешила подмога, гремя по ступеням латами. И она вот-вот прибудет сюда. Но нет, как оказалось, прекрасно достанут и оттуда. Лиловая молния дугой вылетела из сложенной в странную распальцовку руки и ударила в грудь Гриши.

Очнулся Гриша не на точке возрождения, как ожидал, а связанным и сидящим на жестком стуле с прямой спинкой. Его руки пристегнули кожаными ремнями к подлокотникам, а ноги к ножкам стула. Шею к спинке стула прижимал ремень, не давая вырваться. Осмотреться вокруг было проблематично.

На свет факелов вышел мужчина в богато украшенной, явно не предназначенной для настоящего боя, броне, на латном нагруднике был рисунок из красных рубинов в виде Льва. Рядом с ним ожидалось увидеть как минимум одного палача, который будет пытать его.

По крайней мере, так думал Гриша. Однако рядом с ним оказался маг. Скорее всего это был именно маг: белый балахон с широкими рукавами, украшенными рунической вышивкой по манжетам. А вот других атрибутов мага: волшебной палочки или посоха, с каким-нибудь кристаллом размером с кулак, не было. И в прошлый раз маг, который метнул в Гришу молнию, не использовал никаких магических костылей, просто выпустив ее с кончиков пальцев. Электрическая дуга, кстати, была лиловой, словно фиалки, а не привычной ярко-желтой.

Старший ордена, как его про себя определил Спартак, выглядел не менее колоритно. Абсолютно лысая голова, усыпанная давно зарубцевавшимися шрамами и ожогами. Шикарные бакенбарды, спускающиеся до нижней челюсти и заканчивающиеся почти в волевой ямочке на подбородке. По такому виду вряд ли можно предположить, что тот, кто стоял перед Гришей, является библиотечной крысой или другим бюрократом на службе у ордена. А вот украшенные, как парадный мундир, доспехи, говорили о том, что этот бравый вояка давно променял остро заточенный меч на перо и чернильницу. Кстати, черные следы от чернил мелкой россыпью украшали его латы.

Что же это получается? Выходит, он все-таки в игре, если не умер, а возродился на точке воскрешения. Только это какая-то другая, непонятная игра. И уж точно не Квази Эпсилон. Потому как у Гриши отсутствовали все настройки интерфейса, даже карты не имелось. Но здесь имеются маги, значит, это игра. Ну или какой-то другой параллельный мир. Даже эту идею Спартаку сейчас отметать было рано. Он не был фанатом книг в целом и фантастики в частности, но, как и вся молодежь, прекрасно знаком с творчеством Голливуда и таких мастодонтов как DC и Marvel. В любом случае нужно больше данных, чтобы более-менее разобраться в окружающей ситуации.

– Как тебя зовут? – произнес лысый офицер ордена с красным Львом на груди. В его голосе не было угрозы, только какая-то усталость.

– А что это за игра? – Гриша ответил вопросом на вопрос, и в ту же секунду ослеп.

Это очень испугало парня, но никакой боли не было. Просто как будто кто-то выключил свет. Собеседник не изменил себе и таким же, абсолютно безжизненным и уставшим тоном, повторил свой вопрос, проигнорировав слова про игру.

– Как тебя зовут? – произнес, судя по голосу, все тот же лысый рыцарь.

– Спартак, – ответил Гриша, назвав свое игровое имя. Последние месяцы именно оно стало его именем, а не то, что дали ему при рождении родители.

– Скажи, Спартак, ты герой? – задал совершенно неожиданный вопрос собеседник.

Через минуту зрение вернулось, и Гриша так и не смог понять, было ли это магическим воздействием или чем-то другим. Ожидаемо было, что его спросят о чем угодно: как он пробрался к сокровищнице, кто его нанял или на кого он работает, и прочие фразы из боевиков про мафию и злых русских. Поэтому вопрос про статус героя вогнал Гришу в ступор. А может, собеседник спрашивал про Спартака, того, что нагибал весь средневековый Рим?

– Спартак герой, – ответил Гриша, не совсем понимая, чего хочет от него пленитель.

– В таком случае, Спартак, тебе придется подождать мастера Ордена Меча и Розы. Разговаривать с тобой не в моей юрисдикции, – произнес с каким-то даже облегчением этот лысый рыцарь. – Тебе все же придется ответить на вопросы о себе.

Он похлопал себя по латным наколенникам и, скрипя доспехами, стал направляться к выходу. А вот тот, кого про себя Гриша окрестил магом, вскинул рукава так утонченно, словно пианист. Было в этом что-то из тех действий, которые совершают великие мастера своего дела – хирурги, моющие руки перед операцией, дирижеры, крутящие дирижерскую палочку и так далее…

Маг подошел к Спартаку и неспешно протянул сдвоенный указательный и средний пальцы к вискам заложника. Гриша попытался вырваться и начал крутить головой, хоть это и приносило боль, царапая кожу на шее. Увы, сбросить их ему не удалось, и когда холодные пальцы прикоснулись к вискам, парень провалился в воспоминания.

В первом воспоминании Грише всего семь лет, он стоит на линейке и держит в руках букет цветов. Букет очень красивый. На спине висит новый школьный ранец, в котором любовно сложены книжки и тетрадки, карандаши, фломастеры, ручки и еще много чего из канцелярских принадлежностей.

Какие-то незнакомые взрослые говорят с крыльца школы в микрофон, а остальные хлопают. Вокруг нетерпеливо топчутся сверстники, но их немного. Потерянные дети, из которых, как догадался Гриша, и будет состоять его класс.

Вот одноклассник начал первым задирать остальных, в том числе и Гришу. Ну как начал, попробовал. Смахнул учебники с парты и хотел было смахнуть пенал, разбросать карандаши и фломастеры по классу, но не получилось. Большой пластиковый пенал, выполненный в форме грузовика, перекочевал со стола в кулак первоклассника Гриши Бубнова, чтобы стать оружием в маленьком детском кулачке. Гриша бил раз за разом, пока к нему через весь класс не подбежала учительница. Грише удалось немногое: только толкнуть задиру, а затем раза четыре или пять с размаху приложить по голове обидчика увесистым пластиковым пеналом-грузовиком.

Следующее воспоминание: когда отец забухал и начал рукоприкладствовать в семье. К этому все долго шло, и о начале домашнего насилия уже повзрослевшего тринадцатилетний парень не знал. Затем в пьяном угаре отец назвал его «сучьим выб***ком», и сказал, что он не его сын. Это стало настоящим шоком, он всегда гордился своим отцом, старался равняться на него. Быть как папа! И вот оказывается, что он не его отец! Домой в последнее время не сильно хотелось возвращаться и смотреть на «пьяное тело», которое не прочь было приложить ему затрещину, и, судя по синим рукам матери, ей тоже доставалось.

Все решилось, когда однажды отчим перебрал и не рассчитал силы. Как итог, через сорок минут во дворе дома стояла скорая, а мать, прижимая к себе сломанную руку, собирала документы, чтобы уехать в травму. Руку следовало загипсовать и обколоть обезболивающими. Когда железная дверь захлопнулась и послышался шум вызванного матерью лифта, в голове у Гриши что-то произошло. Он твердо решил, что теперь глава семьи он, а не то «пьяное тело», которое спит в родительской комнате.

Решение проблемы тоже пришло само собой. Подросток зашел на кухню и открыл холодильник. Там стояла початая бутылка водки, и это был первый раз, когда Гриша попробовал алкоголь. Горло неприятно обожгло непонятно почему, но парень решил, что именно алкоголь поможет ему в задуманном. Затем, Гриша взял табурет у холодильника и пошел в свою комнату за одеялом.

И вот настал тот момент – пан или пропал. Гриша сидел на принесенном табурете с одеялом в руках перед спящим отчимом. Голова непривычно кружилась под действием алкоголя, но никакого страха не было. Только уверенность: он это заслужил! Одеяло, брошенное сверху на пьяное тело, пускающее слюни на измятую подушку, раскрылось, словно парашют, и затем спланировало. Отчим даже не проснулся. Ну вот и хорошо. Гриша взял табуретку за ножку и с силой опустил предмет мебели на выпирающий силуэт под одеялом. Затем еще и еще раз. Тогда Гриша и не собирался его убивать, сознательно не бил в верхнюю часть тела, чтобы ненароком не попасть в голову. Если он умрет, это будет слишком просто. А он должен мучиться.

Нет, это не было состоянием аффекта, которое описывают многие как беспамятство. Парень все прекрасно понимал, а еще он понимал, что за это ему грозит, но иначе он просто не мог. Он не мог молчать, не мог не ответить и не мог не наказать.

На следующий день приехала скорая, полиция и прочие радости жизни. Его, как неуравновешенного подростка, поставили на учет, но зато он добился своего: отчим уехал и дал матери развод. На память он получил третью степень инвалидности и больше дюжины переломов.

Дальше вспоминались многие и многие похожие случаи, когда Гриша впадал в холодную ярость. Драки на выездах и стадионах, в подъездах и лесах за городом. Потом пошли воспоминания Квази Эпсилон, в которых его холодная Боевая Ярость множилась на технологии двадцать шестого века с импульсными клинками и кибернетическими усилениями тела. Бой на Альфа Нове, сражение с Гремучником на Еве, Малая арена и Арена у Скипидара. Каждый бой, словно сжатый до концентрата эмоций, промелькнул в голове.

Гроссмейстер крепости Анна, мастер Гершвальд, был игроком 201-го уровня, класса «Мастер меча», сейчас практиковался на тренировочной арене, размахивая деревянным мечом, в окружении шести своих учеников. Ученики были НПС, но это не значит, что они хуже владели оружием. Вшестером они заставляли игрока, выбравшего стезю Рыцаря Аркрума, орудовать мечом всерьез.