Тайны Парижа

– Сударыня, – пробормотал де Верн, – если вы приказываете, я подчинюсь, но только для того, чтобы пустить себе пулю в лоб.

Леона вскрикнула.

– Сударыня, – продолжал де Верн, – неужели правда, что вы не смеете поднять вуали?

– Да, иначе мне угрожает смерть, – сказала Леона.

– А где же палач? – спросил де Верн тоном угрозы.

– Уйдите, – молила Леона, – я вас прошу. Меня любит человек, который убьет и вас и меня, если увидит нас здесь вдвоем…

– Вас убьют, когда я здесь? – вскричал де Верн. – Не воображайте этого.

И бывший офицер с достоинством схватился было за так недавно висевшую у него сбоку шпагу. Затем он прибавил, взглянув на Леону:

– Вы любите его? Если да, то я удалюсь.

– Я любила его, – пробормотала она.

– А теперь?

– Теперь я его боюсь.

Де Верн вскрикнул от радости.

– В таком случае я сяду рядом с вами; проведу с вами вечер, затем провожу вас домой и лягу у вашей двери, как дракон, стерегущий сокровище, и если он осмелится явиться…

Леона не отвечала. Октав сел около нее и умолял ее взглядом снять вуаль; она согласилась. Де Верн был поражен ее красотой и прошептал:

– Теперь я ничего не боюсь. Я один защищу вас против целой армии.

Когда спектакль кончился, Октав предложил Леоне руку; она приняла ее; он проводил ее до кареты и, садясь рядом с нею, крикнул кучеру:

– На улицу Виктуар!

– Удивительно, – пробормотали два друга Октава, бывшие с ним в театре и восхищенные тем способом, как он увез Леону, – этот малый пойдет далеко, если только Бог продлит его век.

XI

Прошло три дня после бегства Леоны, когда Гонтран, горя страстным желанием снова увидеть ее, пошел к полковнику и потребовал, чтобы их общество помогло ему в этом деле.

Маркиз вернулся домой успокоенным, решив убить флорентинку, ради которой он потерял свое честное имя. Придя к этому решению, Гонтран, как и все преступники, желающие оправдать себя в своем преступлении, сказал себе, что Леона – единственная причина его позора – должна умереть. Это решение так прочно засело в голове маркиза, настолько укоренилось в нем, что он мысленно выбирал уже кинжал, которым должен был нанести удар, и с нетерпением ожидал, когда полковник доставит ему обещанные сведения.

Полковник сдержал слово. Через сутки Гонтран получил записку следующего содержания:

«Леона уехала в субботу из улицы Порт-Магон. Она поселилась на улице Шоссе д'Антэн, где два дня тому назад наняла себе небольшую квартиру через неизвестное лицо. Вечером она была в Опере и принимала в ложе молодого человека, пользовавшегося с некоторого времени большой известностью, Октава де Верна. Этот молодой человек вышел с нею под руку после спектакля. Леону видели на улице Шоссе д'Антэн только на следующий день».

– Она изменила мне! – пробормотал Гонтран, и глаза его гневно сверкнули.

Кочевые арабы рассказывают, сидя в своих палатках, историю о необыкновенной кобылице, в быстроте бега с которой не могла сравниться ни одна лошадь. Ее хозяин не променял бы ее на целое царство, если бы такая мена была предложена ему. Но однажды ночью в палатку проник вор, перерезал веревку, которой была привязана кобылица, вскочил на нее и ускакал. Араб проснулся от стука копыт кобылицы. Он понял, что бежать в погоню за похитителем значило потерять время напрасно, потому что кобылица мчалась быстрее ветра; но тем не менее он снарядился в путь и пошел по следам кобылицы, оставшимся на песке. Так шел он в течение месяца и наконец достиг деревни, где жил похититель. Последний, убежденный, что между ним и обворованной им жертвой лежит слишком большое расстояние, привязал благородное животное к пальме, которая росла посреди дуара[2 - Жилище кочующих арабов.], а сам предался послеобеденному отдыху, совершив омовение у соседнего водоема. Араб застал вора спящим и убил его. Затем он подошел к кобылице и сказал ей:

– Так как нашелся человек, помимо меня, который владел тобою, то пусть ноги твои никогда уже не коснутся песков пустыни.

И он вонзил свой ятаган в грудь кобылицы и убил ее так же, как и похитителя.

– Итак, – прибавил Гонтран, – я поступлю, как араб; убью и вора, и женщину, которую он похитил.

В письме полковника была следующая приписка: «Де Берн живет на улице Виктуар, 15; Леона обыкновенно обедает у него».

Гонтран взглянул на стенные часы. Было шесть часов.

– Превосходно! – решил он. – Я предстану перед ними, как статуя командора.

Он отправился пешком на улицу Виктуар и приказал передать свою визитную карточку де Верну. Октав обедал вдвоем с Леоной. Гонтран побледнел от гнева и обиды, когда увидел женщину, которую когда-то он так страстно любил, сидящей против нового соперника. Однако ни восклицание, ни движение не обнаружили его волнения: он оставался холоден и вежлив, как подобает светскому человеку.

– Милостивый государь, – сказал он, кланяясь де Верну и Леоне с таким видом, точно встретил ее в первый раз, – надеюсь, что я имею удовольствие быть известным вам, по крайней мере, по имени.

– Вы правы, – таким же холодным и вежливым тоном ответил де Берн.

Приветствуя друг друга и разговаривая с улыбкой, эти два человека обменялись уже взглядами, полными ненависти и вызовом на смертный бой.

– Сударь, – продолжал Гонтран, отказавшись сесть на предложенный ему де Верном стул, – позвольте мне задать вам нескромный вопрос.

– Говорите, с вашей стороны не может быть нескромных вопросов.

– С каких пор вы полюбили эту даму? И Гонтран жестом указал на Леону.

– Три дня назад, – ответил де Берн.

– Хорошо. И вы сильно любите ее?

– Страстно. Я готов оспаривать ее даже у короля, если бы тот отнял ее у меня.

– В таком случае, – продолжал Гонтран, спокойно и холодно улыбаясь, – вы, наверное, не откажетесь совершить со мною прогулку завтра утром, в семь часов, в Булонский лес.

– Не вижу ни малейшего препятствия к этому.

– Вы захватите с собою пистолеты и шпаги.

Де Берн удивился, что ему предлагают взять два рода оружия.

– Сначала мы обменяемся пулями, – сказал Гонтран, – и если никто из нас не будет убит, то будем драться на шпагах до тех пор, пока не достигнем результата.

– Я понял и на все согласен, – спокойно ответил де Берн.

Гонтран взглянул на Леону.

– Сударыня, – обратился он к ней, – так как вы являетесь наградой победителю, то справедливость требует, чтобы вы сохраняли нейтралитет. Вы должны возвратиться на улицу Шоссе д'Антэн. Не угодно ли вам отправиться туда?