Потерянный в миру

С детьми у них был полный порядок. Сколько Бог давал, столько и рожали, хотя были уже и не молоды. Детишек было шестеро: три девчонки и три мальчугана с разницей в пару лет. Все уже были довольно взрослыми детьми и подростками, заводилами среди приходских детей и примером для многих новых прихожан.

Почему-то именно об этом думал сейчас отец Олег, наблюдая за настоятелем и его супругой. Они о чём-то тихо переговаривались, посматривая в его сторону. Дьякон вспомнил не свою тёщу, а именно тёщу своего настоятеля, и сам удивился. У него с тёщей всё вроде было в порядке, за исключением её упрёков в том, что у них не было детей. В отличие от тёщи настоятеля, мама его жены в церковь не ходила, но и никого не упрекала в том, что они молятся и пытаются служить Господу. Она была добрым и отзывчивым человеком, любила книги, животных и свою семью. Ей даже было не важно, что отец Олег мало зарабатывал. Главное, что он любил её дочь, и они жили дружно и счастливо. Но вот детишек им Бог так и не давал. И если отец Олег с матушкой понимали, что на всё Воля Божия, то тёща искала причины в болезнях то одного, то другого. Она пыталась их направлять на лечение к самым разным врачам, а батюшка с матушкой молились Богу, паломничали по святым местам, окунались в разные источники и даже последний раз попросили одного священника, чтобы он привёз с Афона, из монастыря Хиландарь, виноградинки со святой лозы, которые частенько помогали бездетным парам. А в итоге получалось, что всей семьёй они самыми разными способами стремились к одному и тому же – продлению своего рода.

Пока у них не было большой семьи, отец Олег мог позволить себе съездить с друзьями на рыбалку и порадовать своих родных свежей рыбкой. Это у него получалось хорошо. Как говорили его друзья, «дьяконам всегда везёт», и поэтому каждый раз брали его с собой, обеспечивая «счастливый талисман» всем необходимым, чтобы не было у него возможности отказаться.

Но на этот раз события стали развиваться, как оказалось позже, совсем не по их продуманному и общинно утверждённому плану. Но это будет потом, а сейчас, после Богослужения, в эти счастливые минуты отец диакон старался думать только о рыбалке с друзьями. Точнее, другом он считал одного человека, того самого Андрея, который впервые привёл Олега в церковь, а остальные мужики из их рыбацкой компании были для него просто хорошими товарищами. Он не особенно любил отдыхать без своей матушки, но она не очень любила дикую природу с её надоедливыми комарами и неустроенным бытом. И тем более не понимала пустого времяпровождения за удочкой, хотя саму рыбку очень любила и всегда хвалила батюшку за хороший улов. Поэтому отец Олег просто был обязан приезжать домой с уловом. И даже пару раз ему приходилось хитрить, когда рыба ловиться не хотела, и он был вынужден покупать пару килограммов рыбы по дороге на базаре, выдавая её за собственный трофей. Каким-то образом матушка всегда об этом знала, но тактично молчала, чтобы не обидеть своего заботливого мужа.

Рыбалка с друзьями у отца Олега была, пожалуй, единственным жизненным увлечением, не связанным с церковью, когда муж и жена расставались на несколько дней. Да им и не хотелось надолго расставаться. Они по-настоящему сильно любили друг друга. И всё равно, каждый раз матушка с большим трудом отпускала своего мужа на рыбалку. Поэтому отец Олег был вынужден придумывать какие-то новые причины, чтобы особенно не расстраивать жену и одновременно не подводить своих друзей. Вот и сейчас он думал, как отшутиться и быстренько умчаться к другу, потому что уже серьёзно опаздывал на очередную рыбалку.

Матушка Анна стояла на остановке в ожидании своего мужа. Она относилась к этому вполне спокойно. Ей нравилось проявлять терпение (правда, получалось это не всегда), и с уважением относиться к увлечению мужа. Он и так был всегда в семье и совсем не любил шумных компаний. Конечно, у них были недостатки: у него – одни, у неё – другие. Ведь семейных людей объединяют не только хорошие их стороны, за что они друг друга полюбили при первых встречах, но и то, что нужно научиться прощать в последующей жизни, и принимать друг друга такими, какими они есть на самом деле: в радости, горести, и печали. Поэтому матушка очень любила моменты общения с мужем, когда она могла проявить настоящее терпение и не упрекать друг друга по мелочам.

Ещё не став женой будущего священнослужителя, Анна со всей серьёзностью относилась к изучению Библии, старалась воспринимать Слово Божие как руководство к жизни и очень хорошо запомнила слова апостола Петра в первом его Послании, которое относится к отношениям между мужчиной и женщиной, где в третьей главе говорится:

«… Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно перед Богом. Так некогда и святые жены, уповавшие на Бога, украшали себя, повинуясь своим мужьям».

Как мудро и с какой любовью к женщине это сказано, но как тяжело воспринимаются эти слова современными представительницами слабого пола. Эти слова не запрещают женщине красиво одеваться, а только указывают на определённое место для этих забот. Сначала кротость и молчаливый дух с повиновением своим мужьям, а потом уже внешнее украшение самой себя для других. Она старалась так поступать, не забывая, конечно, о своей прекрасной внешности. Но, как говорится, всему время и место, особенно в жизни православного человека, желающего угодить Богу.

Вот и теперь она стояла на остановке трамвая с удочками и рюкзаком мужа, не ругая его за лишние минуты ожидания, не нервничая, как обычно бывает с жёнами, не умеющими терпеть, а просто молча ждала, молясь за мужа. Тем более волнение, которое её охватило в церкви по поводу сегодняшней рыбалки, не только не исчезало, но всё больше усиливалось по мере приближения их расставания.

На трамвайной остановке напротив храма стояло всего несколько человек. Кто-то недовольно ворчал, что давно не было трамвая, а кто-то просто ждал, посматривая туда, откуда должен был появиться запаздывающий трамвай. Конечно, в последние годы здесь появилось много разного транспорта, на котором можно было удобно и быстро добраться до Киева, но люди так привыкли путешествовать на старом добром трамвае, что многие и не собирались переходить на ставшие уже привычными «маршрутки».

Наконец, матушка увидела бегущего к ней отца Олега. На ходу он махал ей рукой в сторону путей, показывая, что, мол, уже виден трамвай, и как только батюшка подбежал к остановке, кто-то с облегчением сказал: «Наконец-то идёт…». И, действительно, на горизонте уже была видна точка, медленно ползущая по трамвайным путям, распухая в своих размерах и приобретая чёткие очертания совсем не молодого трамвая, который возмущённо издавал звуки противного скрипа и истеричного повизгивания.

–Вот и мой трамвайчик идёт, – улыбаясь, подбежал батюшка, целуя жену в щёчку. – Давай-ка мне мою поклажу и прости, что заставил тебя так долго ждать.

– Я уже привыкла, – пытаясь выразить притворное недовольство, ответила матушка, отдавая рыбацкие снасти. – Ты, отец, как всегда торопишься…

– А как же по-другому, мать? Ещё пару часов, и всю рыбу выловят, – попытался отшутиться батюшка, прикрывая любимую жену от ветра.

– Смотри, как бы тебя никто не поймал, – предупредила матушка. – Хотя бы пообедали вместе, как нормальные люди.

–Не-ког-да, мать, – весело ответил отец Олег, посматривая на часы. – Мы где-нибудь с Андрюхой перекусим. Не переживай, всё будет хорошо!

– Что-то на сердце у меня тяжело, – пожаловалась матушка своему мужу, потирая от холода руки. – Может, не поедешь? Или в следующий раз?

– Вот те здрасьте! – удивился дьякон, обнимая матушку за плечи. – Я же тебе все выходные испорчу своим нытьём. Ты меня знаешь.

– Знаю, поэтому и волнуюсь, – по-детски, как бы жалуясь, оправдывалась матушка, посматривая в сторону трамвая.

– Ну, ты со мной прямо как с ребёнком, честное слово, – по-отцовски упрекнул отец Олег матушку.

– Были бы у нас дети, я бы с тобой по-другому разговаривала. Да и на рыбалку сегодня ты вряд ли бы поехал.

– А с сыном отпустила бы? – вдруг спросил отец Олег, внимательно всматриваясь в грустное лицо матушки.

Матушка ничего не ответила, а лишь отвернулась в сторону, чтобы не показывать своих слёз.

– Ну, прости дурака старого! – искренне извинился отец Олег, ударяя себя удочками по голове. – Ляпнул, не подумав…

– Ничего страшного, – вытирая слёзы, повернулась к своему мужу матушка. – Да и не такой ты дурак, как про себя говоришь. Не дурак ты, Олежек, а просто очень доверчивый. Как будто живёшь в монастыре, а не в миру, среди людей. Вот и тревожно мне каждый раз, когда ты куда-нибудь едешь.

– Э, матушка. Ты говоришь прямо как неверующая старая дева, – слегка упрекнул дьякон свою любимую. – Я же к друзьям на рыбалку еду, а не за смертью в столицу. И всего-то на одну ночь. Так что готовь праздничный ужин. Рыба с меня, а холодец и плов с тебя. Договорились?

– Договорились, и – с Богом! – уже более весёлым голосом ответила матушка, благословляя своего мужа крестным знамением.

Как раз в этот момент на остановке с тяжёлым скрипом затормозил старый трамвай, приглашая таким же противным звуком открывающихся дверей пассажиров в свое металлическое нутро. Людей в трамвае было так мало, что всем хватило сидячих мест у окон. Отец Олег ещё немного покривлялся из окна на строгий прощальный взгляд матушки и показал жестами, чтобы она ему чаще звонила. Они расставались, как будто это был железнодорожный вокзал, а не трамвайная остановка, и отец Олег уезжал куда-то в далёкую командировку на очень долгое время. Но ничего, как оказалось, в нашей жизни просто так не бывает…

3

На удивление тяжёлый и совсем не молодой трамвай довольно быстро стал набирать ход, и уже через мгновенье его длинное колеблющееся тело скрылось за поворотом в парковой зоне, как будто его поглотил какой-то страшный лесной зверь, весь обросший кустами и деревьями. Матушка ещё немного постояла на остановке и уже через несколько минут была у калитки своего одноэтажного деревянного дома, одного из многих, выстроенных в ряд вдоль кривой асфальтированной дороги. Матушка почему-то без особой охоты зашла во двор своего дома, где давно ждал любимый рыжий кот, возмущённый её долгим отсутствием. Он что-то кричал на своём кошачьем языке, подлизываясь и путаясь под ногами. Матушка взяла его на руки, и, разговаривая с животным на своём языке, не совсем ему понятном, на ходу открыла дверь, которую они с батюшкой, как оказалось, забыли закрыть на ключ. Она не удивилась, что дверь была открыта, вспоминая, что последним из дома выходил отец Олег, возмущённо выталкивая ногой на улицу как раз того самого кота, который сейчас мирно сидел на её руках. А вот когда кот увидел на кухне свою миску с едой, то резко вырвался из рук матушки и уже через пару секунд с довольным урчанием поедал содержимое.

На кухне было чисто убрано, а в холодильнике стоял вкусно приготовленный обед, часть из которого она ещё с утра упаковала с собой мужу. Но, как оказалось, кулёк с лотками для еды спокойненько лежал прямо на середине стола, и это очень расстроило матушку. Скорее всего, подумала она, отец Олег незаметно сам его выложил, поэтому и выходил последним, чтобы поехать налегке, без лишних тяжестей. Но ещё больше она расстроилась, когда на том же кухонном столе обнаружила телефон мужа. Аппарат лежал рядом с этим кульком, и матушке показалось, что он даже был доволен таким соседством с вкусной домашней едой. Матушка медленно опустилась в кресло и с грустью посмотрела на телефон. И только она хотела взять его в руки, как он тут же задребезжал, издавая любимую музыку батюшки – молитву «Господи, помилуй» на греческом языке. От неожиданности матушка испугалась, но всё-таки взяла телефон в руки, нажимая кнопку ответа. Медленно и осторожно, как будто впервые видит мобильный телефон, она поднесла его к уху, и только со второго раза ей удалось правильно нажать кнопку, чтобы услышать звонившего.

– Слушаю вас, – очень тихим голосом ответила матушка.

– Не понял, а вы кто? – послышался возмущённый мужской голос.

– А кто вам нужен? – чуть громче спросила матушка, не узнавая голос звонившего.

– Олег, мой друг, – честно ответил неизвестный.

– А вы кто, простите? – вежливо спросила матушка.

– Я его друг Андрей. А вы-то, кто? – так же спокойно и без возмущений ответил Андрей.

– Фу-ты, Андрюха, напугал, – почему-то с облегчением вздохнула матушка, наконец-то узнав друга их семьи.

– А чего меня бояться? Так это ты, матушка? Не узнал.

– О богатстве ни слова, болтун.

– Да какое там богатство. Знаю, что главное твоё богатство в этой жизни – это твой Олег, – довольный своим комплиментом, с гордостью произнёс Андрей. -

Кстати, простите за любопытство, а где сей верный муж? Он что, ещё не в Киеве?

– Думаю, что скоро уже будет в столице. В трамвай я его точно посадила минут пятнадцать назад, – призналась матушка. – А вот телефон свой он, получается, забыл, растеряха.

– Я почему-то этому не удивляюсь. А он хоть прикормку и кашу для рыбы не забыл? – весело спросил Андрей, уже подумывая о запасных способах связи с другом.

– Вот ведь у вас заботы, мужики, – по-женски возмутилась матушка. – Просто мирового масштаба. Да не забыл. Точнее, это я не забыла ему всё приготовить. А вот обед свой он специально не взял, чтобы было легче.

– Да у нас еды столько, что на весь ваш приход хватит, не переживай. И великое тебе спасибо, спасительница ты наша. Я думаю, что он найдёт способ, как со мной связаться.

– Я тоже на это надеюсь. И даже не сомневаюсь, что ты мне об этом сообщишь.

– Можешь, Аннушка не переживать, всё будет хорошо. Пока и до связи. Не скучай!

– С Богом, рыбаки, – на прощание только и успела ответить матушка, с грустью посматривая на телефон мужа, будто хотела в нём разглядеть Олега.