Потерянный в миру

– Проходимцы, да ещё и воры, – возмущённо ответил торговец. – Вот недавно подходила одна такая парочка, а они всегда разные ходят, так пока я одного отгонял от прилавка, второй украл у меня несколько поплавков и лески пару упаковок.

– Думаю, вы ошибаетесь. Всё-таки они в святых одеждах…

– Да они это, – громко перебил диакона продавец. – Больше некому. Только позорят церковь и православных священников. Я после этого случая в церковь ходить не могу.

– Да ладно, отец. Не обижайся на них, – попытался исправить настроение продавца батюшка. – И среди священников люди разные есть. Но воров я ещё не встречал. Только, отец, в церковь ходить не прекращай из-за этого. Куда же мы без нашей матушки-церкви. Плохо нам без Христа, ой, как плохо, отец. Прости ты их. А я побежал. Спасибо тебе, старик.

– Какой я тебе старик, – слегка возмутился продавец, поправляя куртку, и закуривая очередную сигарету.

Отец Олег ускорил шаг и направился в сторону подземного перехода. Только сейчас он подумал об Андрее и вспомнил, что именно на другой стороне они и должны были встретиться, а значит, он идёт в правильном направлении, и в переход ему всё равно пришлось бы зайти. Осталось только встретиться с этими молодыми людьми и просто по-хорошему поговорить с ними. С трудом отец Олег воспринимал критику в адрес церкви и её священнослужителей. Он многое понимал и готов был всех простить, но когда клеветали на церковь, он с трудом сдерживал гнев и проявлял минимум своего хвалёного терпения. А здесь была какая-то ложь со стороны людей в подрясниках, и они явно позорили Церковь. Просто так диакон этого оставить не мог, это было не в его характере. Он решил разобраться немедленно, на месте. Этим местом оказался самый тёмный, наверное, в Киеве переход, он же был, пожалуй, и самым грязным в городе. Дойдя до половины, отец Олег услышал громкие голоса тех, кого он преследовал.

– Достали уже эти платья, – кричал один из них, срывая с себя подрясник. – Как бабы ходим целыми днями, асфальт подметаем…

– Зато толк есть, и никто против слова не скажет. Боятся попов, грешники, – смеясь, аккуратно складывал облачение второй.

– Ну, и придурки же они, – поддерживал разговор третий. – За каплю воды башляют, хотя и возмущаются, барыги.

– Пацаны, не гневите Бога, – грубым голосом попросил четвёртый, выкладывая деньги из ящиков. – Ещё накаркаете, перестанут платить. А так хоть какая-то копейка на каждый день имеется.

– Да разве это деньги! – возмутился первый, бросая под ноги подрясник.

В этот момент к ним незаметно подошёл отец Олег, поднял брошенный подрясник, отряхнул его от грязи и перекинул себе через руку.

– Спаси вас Господи, отцы. Здравствуйте, – бодрым голосом, но с явным волнением спросил батюшка. – Откуда будете? По чьему благословению трудитесь?

– А тебе какое дело, мужик? Проходи и не задавай идиотских вопросов, – резко ответил первый из компании, сплёвывая в сторону отца Олега.

– Да странно всё это как-то. Вроде вы, отцы, и в подрясниках, а ведёте себя

совсем не как священнослужители. Вон как на рынке на вас жалуются, – попытался объяснить своё вмешательство отец Олег, стараясь говорить спокойно и убедительно.

– А ты, вообще, кто такой, чтобы нас допрашивать? – включился в разговор второй парень, ухмыляясь дьякону.

– Диаконом я служу в Пуще-Водице у отца Александра. Отцом Олегом меня зовут. Вот в гости приехал. Рыбки половить…

– Вот и иди к себе в гости, отец, лови свою рыбу. У тебя свой бизнес, у нас свой, – довольно спокойно предложил третий паренёк, самый молодой из их компании.

– Не трогай нас, старец. Ступай с миром. Так вроде у вас говорят. А хочешь, я тебе пару рубчиков отвалю. Пивка себе купишь, – пошутил четвёртый, доставая из кармана мятые купюры.

Компания заржала от такой шутки и обступила отца Олега с четырёх сторон.

– Страшно мне за вас, хлопцы. Грех-то какой совершаете. Давайте вы отдадите мне подрясники. Или хотите, я их у вас выкуплю. Христом Богом прошу, не позорьте вы Церковь нашу. Займитесь другим делом, – попросил отец Олег, перекрестившись перед ребятами.

– Всё, мужик, достал. Иди, а то заставим на себя работать. Вали отсюда. Пошли, пацаны. Нам до вечера ещё три рынка объехать надо, – решил закончить разговор первый из них, он же самый старший.

– Никуда я вас не отпущу, хоть убейте. Если не согласитесь на моё предложение, я сейчас же полицию позову, – решил не отступать дьякон, с некоторой опаской осматриваясь по сторонам.

– Да ну его, пойдемте, – не обращая внимания на отца Олега, махнул рукой в его сторону один из них и взял свою сумку.

Отец Олег вдруг схватил молодого человека за руку и попытался забрать сумку.

– Ты чего, мужик, офигел?! – рявкнул на диакона возмущённый парень. – Вали отсюда, чтобы мы тебя больше никогда не видели!

И тут самый молодой член компании поднял какую-то железяку с асфальта и со всего маху ударил по голове отца Олега. Тот, повернувшись к нападавшему с окровавленной головой, только и успел произнести «Господи, помилуй» и упал к его ногам лицом вниз.

6

Матушка Анна уже успела отдохнуть после службы. Ее немного успокоил звонок Андрея, и она принялась за рассаду, которую сама выращивала в таком количестве, чтобы и семье хватало, и прихожанам можно было раздать. Любила она свой огород, а вот её муж – не очень, но всегда старался помочь, когда было время. Правда, всегда ворчал при этом, но делал это так смешно, как маленький ребёнок – без злости, но, чтобы его слышали и понимали, что это дело не для него, мол, не приучен он к садовому труду, вот и всё. Матушка с улыбкой вспоминала последний случай, когда он пытался перекопать грядки и сломал самую лучшую лопату, но не захотел про это рассказать, поэтому тихонько, как будто за хлебом, побежал в магазин покупать новую, а точно такой уже не было. Вот и пришлось признаться в содеянном, за что получил «наряд вне очереди» на кухню чистить картошку. Как раз сейчас матушка вспомнила про картошку, которую перед посадкой нужно было бы перебрать. И тут внезапно почувствовала острую боль в сердце. Такого раньше с ней не было, поэтому она испугалась, но успела присесть на скамеечку и успокоиться, подперев руками левый бок. Тут же рядом оказался кот, и собака завыла так грустно и протяжно, что даже кот навострил уши, удивлённый. Как только утихла боль, матушка зашла в комнату, взяла телефон и набрала номер Андрея.

– Андрюша, как у вас дела? Где вы уже? – спокойным голосом спросила матушка.

– Да в пробке я застрял. Надеюсь, через несколько минут буду уже на рынке, и мы сразу с батюшкой тебе перезвоним. Не переживай, – уверенно ответил Андрей, выруливая между рядами медленно тянущихся машин.

– Тогда жду звонка. И не ругайся за рулём, а то я тебя знаю, – наставила матушка друга и нажала кнопку отбоя.

Андрей посмотрел на телефон, будто услышал что-то удивительное или даже увидел на его экране лицо матушки, словно говорил по скайпу. Ещё раз проверил, что связь прервалась, и с облегчением вздохнул, потому что буквально перед разговором он обругал одного водителя, а матушка за такое поведение его точно бы не похвалила. Она про него не просто всё знала, но даже чувствовала, и порой Андрею было очень стыдно, но не всё он мог в себе изменить в один момент и навсегда. Ему, действительно, было о чём сожалеть, с грустью вспоминая многие поступки из своей жизни, особенно в отношении семьи отца Олега. Его мысли по отношению к матушке были не всегда чистыми и дружескими, но что с этим поделать – он не знал. Вот и мучил себя уже много лет, пытаясь смириться с обычными дружескими отношениями, считая своим лучшим другом именно Олега, надеясь, что делает он это искренне и честно. С этими противоречивыми мыслями он, наконец-то, вырвался из «пробки» и помчался на встречу.

Матушка оставила телефон на столе и заметила, что не сняла рабочие перчатки после огорода. Она почему-то улыбнулась этому обстоятельству и, снимая на ходу перчатки, подошла к иконе Спасителя, первому образу Христа, который ей подарила матушка Нина. Тогда она знала наизусть лишь одну короткую молитву, которой её научила бабушка, и которую она непременно произносила в самых разных случаях: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, спаси и сохрани раба Твоего Олега от всех бед и напастей».

7

В подземном переходе стало ещё темнее и почему-то тише. Казалось, что над ним совсем перестали ездить машины, и всё вокруг было неподвижным и мёртвым. Жулики стояли в оцепенении, окружив неподвижно лежащего отца Олега. Еле заметной струйкой, смешиваясь с водой из лужи, вытекала из разбитой головы дьякона кровь, в темноте похожая на уползающего червяка. Тот, кто ударил отца Олега, так и стоял с железкой в руках. Другой прислонился к стене и судорожно срывал с себя бутафорскую бороду. Третий машинально крестился, что-то про себя бормоча. Но всё это продолжалось всего лишь несколько секунд, пока кто-то из них не увидел, как с другого конца перехода появились люди, что-то громко обсуждая и смеясь.

– Ты чего, придурок, наделал! Ты ж его убил! – прошипел первый, выхватывая железку из рук нападавшего.

– Да нет, жив он. Крови почти нет. Вроде дышит. Но как-то странно и хрипит, – поставил диагноз один из них, наклонившись над лицом отца Олега.

– А чего он грозился? Ведь не отстал бы, – пытался оправдаться ударивший.

– Заткнись, урод, – прокричал старший, оттолкнув его к стене. – По-любому надо валить. Вон и люди идут сюда. Но оставлять его здесь нельзя. Очухается и всё равно нас сдаст. Потеряем точку и кучу денег. Давай грузить в машину. По дороге выбросим.

– А там он и не вспомнит, где был, – поддержал друга третий жулик, собирая вещи отца Олега.

– Согласен. Поднимайте его и быстро в машину. Только тихо. Увидят – скажем, что напился, сволочь, – подвёл итог главный и первым схватил отца Олега под руку, чтобы побыстрее выйти из перехода.

Компания быстро собрала свои пожитки, под руки подхватила отца Олега и волоком потащила его к машине. Старенький фургон «Фольксваген» стоял возле выхода из перехода. Когда батюшку заталкивали в машину, на противоположной стороне дороги к рынку подъехал Андрей. Он уже не успевал развернуться, и поэтому решил встретиться с другом прямо возле рынка. Фургон с визгом рванул с места, подрезав идущую слева по главной дороге машину, и влился в общий поток, беспрерывно текущий по Набережному шоссе.

Андрей спешно вышел из машины и быстрым шагом направился на рынок. По дороге он машинально оглядывался по сторонам, всё время почему-то посматривая на телефон, как будто ждал звонка от друга. Чувство тревоги его не покидало, а лишь усиливалось, хотя он уже был у цели, и у Андрея не было сомнений, что через пару минут они с другом встретятся и наконец-то поедут на рыбалку. Его что-то удерживало перед самым рынком, как будто он стоял перед воротами кладбища, которого он боялся с детства, и этот страх жил в нём до сих пор.

В это же время фургон с отцом Олегом на большой скорости обгонял другие машины и весь гудел от напряжения, готовый в любое время разлететься на части.

– Братела, ты поосторожней, – со страхом обратился один из компании к старшему, который управлял машиной. – А то наша колымага может развалиться в любую минуту. Колёса старые, тормозов почти нет…

– Не бойся, напарничек. Бог даст, выживем, – спокойно ответил старший, резко обгоняя очередную машину. – Вы лучше обшмонайте дьячка.

– Уже, – отчитался самый молодой, рассматривая всё, вынутое из карманов отца Олега. – Паспорт. Денег рублей сто, наверное, наберётся. Даже «мобилы» нет! Часы какие-то старые, да вот крестик. Похож на золотой.

– Крест не трожь! – вдруг крикнул старший. – Хватит и так с него. А что в сумке?