Потерянный в миру

Ей почему-то стало вдруг очень некомфортно, и сердце заныло какой-то особенной болью, от которой потекли слёзы, и физически испортилось всё воскресное настроение. Но она решила не паниковать, потому что ничего страшного пока ещё не случилось, а заняться домашними делами, хотя бы тем же огородом, который не очень любил отец Олег, но всегда помогал, стараясь угодить своей любимой жене.

4

Трамвай разогнался до приличной скорости, раскачивая свои вагоны из стороны в сторону, словно огромная гусеница, умеющая не только ползать, но и бегать. Некоторых это даже пугало, но не отца Олега, очень любившего этот старый вид транспорта, к которому привык с самого детства. Он был уверен в его надёжности и не мог себе представить, что с ним может произойти что-то аварийное и трагичное.

Трамвай привычно мчался с шумом и скрипом по извилистым путям, выжимая из себя последние соки, уверенно двигаясь по удивительно красивому лесу, окружающему Киев со всех сторон. Это было одним из самых любимых занятий временных жителей трамвая – любоваться здешними красотами, до которых пока ещё не добрались жадные градостроители и богатые киевляне, любящие застраивать своими безвкусными, почему-то обязательно многоэтажными частными домами, всё, что находится вблизи города, и особенно в парковой зоне. Но местные трамваи всё ещё пользовались своей дорогой и могли жаловаться только на старые и ржавые рельсы, давно требующие капитальной замены. Так что пока ещё ворчуны-трамваи могли с привычным шумом пробираться сквозь лесную чащу, расталкивая своим длинным железным туловищем густую растительность вдоль путей и строго по расписанию доставлять пассажиров в Киев.

Но именно сегодня отцу Олегу было почему-то не до природы. Он только в самом начале пути полюбовался весенними лесными пейзажами и машинально переключил своё внимание на соседей по трамваю. Отец Олег ещё с детства любил смотреть на людей, а ещё больше с ними разговаривать. Правда с возрастом он стал смущаться этой своей привычки, особенно когда люди вызывали в нём возмущение своими словами и поведением. Из-за этого он старался как можно реже смотреть на посторонних людей, проходя толпу, низко склонив голову, чтобы не искушаться чужим поведением, словами и внешним видом. Но так как совсем оградиться от людей он был не в состоянии, живя в активном обществе, то решил воспитывать терпение и любовь ко всем людям, которых Господь посылает ему на жизненном пути.

Он медленно осмотрел пассажиров, и его взгляд остановился на мальчике лет восьми, который, видимо, уже давно пытался привлечь внимание отца Олега озорной улыбкой и детским кривлянием в его сторону. Диакон решил ответить тем же, принимая игривое настроение ребёнка. У мальчика в руках был игрушечный автомат, который он пытался по очереди нацеливать на всех трамвайных жителей. Но в итоге мальчик остановился на отце Олеге и стал в него стрелять, целясь только в батюшку. Отец Олег, принимая игру мальчишки, сделал вид, что тот стал в него попадать, прикрывал руками раненые места, и будто убитый начал сползать с сиденья. Мальчишка продолжал стрелять и смеяться, радуясь своей победе, в пылу игры не замечая соседей и даже собственную мать. Отец Олег так заигрался, что на повороте не удержался и по-настоящему упал на металлическое брюхо вагона с шумом, который не на шутку напугал соседей. Но когда они поняли, что это часть игры, то стали уже вслух возмущаться бородатым мужчиной, который вёл себя хуже ребёнка. Вставая с пола и отряхивая себя от пыли, отец Олег жестами извинился перед всеми, показывая мальчику, что, мол, игра закончена, а иначе нас высадят. Смущённый, он сел на место, поднял упавшую удочку и сумку, опять показал мальчику, что надо молчать, и отвернулся к окну. Мама мальчика, дремавшая всё это время у окна, возмущённо отняла у ребёнка автомат. Покрутив пальцем у виска в сторону отца Олега, она пересела с сыном на другие места спиной к батюшке. Отец Олег, приложив руки к груди, молча пообещал, что больше так поступать не будет, прислонился головой к краю окна, подложив сумку, закрыл глаза и тут же уснул. Ему приснилось, будто они с друзьями наловили столько рыбы, что не могут вытащить наполненную сеть, пытаясь спасти хотя бы часть улова. Но сеть рвётся у них на глазах, и вся рыба уплывает из рук. Он пытается спасти улов, ныряет в воду и тут с ним начинают разговаривать рыбы на понятном ему языке, обращаясь к нему, чтобы он их больше не ловил, а жалел… И как только он хотел удивиться своему знанию рыбьего языка, как вдруг услышал сквозь сон:

– Вставай, бородатенький. Приехали.

Поднимая голову, он увидел стоящую перед ним кондукторшу, хотя сквозь туман пробуждения ему показалось, что над ним нависла огромная щука с раскрытой пастью, вот-вот готовая откусить ему голову. Он даже заслонился рукой, чтобы защититься, но сон быстро прошёл, и он виноватым голосом сказал:

– Да, конечно, выхожу. Спасибо. Простите.

– Да чего там. Главное, что трезвый и не буянишь. Иди с миром, – добрым напутствием проводила кондукторша отца Олега.

Диакон уже на ходу посмотрел на часы и понял, что серьёзно опаздывает. До рыбного рынка, куда ему ещё надо было заехать и купить прикормку с червяками, добираться не меньше получаса, а встреча с другом была намечена уже через десять минут. Поэтому диакон срочно решил перезвонить и сказать, что может опоздать. Пару минут он безуспешно искал телефон, хотел даже вернуться в трамвай, но увидел, что тот уже отправился в обратный путь. Ещё раз заглянув в сумку отец Олег решил, что в лучшем случае он забыл свой телефон дома, а в худшем – потерял по дороге. Но неунывающий диакон, как всегда искренне поблагодарил Бога за всё и даже, если что, за потерю телефона и стал быстро соображать, как ему дальше поступить. Он тут же вспомнил о телефонной карточке, которая у него всегда хранилась в паспорте, а этот документ он постоянно носил с собой, и довольный такой предусмотрительностью, достал спасительную картонку.

Ближайший телефон-автомат был свободен, и отец Олег без проблем дозвонился своему другу.

– Андрюха, привет, – прокричал батюшка в трещащую от посторонних шумов трубку. – Это я, звоню из автомата, а телефон забыл дома. Ты меня слышишь?

– Слышу, не глухой. Не ори в трубку, – раздражённо ответил Андрей. – Уже знаю про твой телефон. Матушка мне всё рассказала и очень

переживает по этому поводу. Ты хоть не забыл, зачем в Киев приехал?

– Даже удочку взял и кашу свою фирменную сварил. Так что клёв обеспечен при любой погоде, Андрюха. Осталось только червячков с опарышами купить, и вперёд, – скороговоркой выпалил отец Олег, боясь потерять связь с другом и быстро обо всём договориться.

– Так где и когда тебя забрать?

– Думаю там же, возле рыбачьего рынка. Только я опоздаю минут на десять, – предложил батюшка. – И перезвони матушке. Скажи, что со мной всё в порядке, а то у меня две копейки на карточке…

– О’кей. Бери такси и мчись на рынок. Я оплачу. Минут через сорок я тоже буду на месте, – согласился Андрей, нажав кнопку «отбоя».

Про себя он добавил «если Бог даст», так учил его друг-священнослужитель, понимая это словосочетание не как пустой звук и не как заклинание, а просто как проявление искренней надежды на милость Божию. Андрей не считал себя глубоко верующим человеком, хотя раньше друга стал по праздникам заходить в храм. Но особенно его церковная жизнь не взволновала, а вот история друга по-настоящему впечатлила. Ещё бы: за несколько лет Олег из простого прихожанина стал клириком храма! Чудеса, да и только! Андрей очень уважал христианские убеждения своего друга и всем сердцем хотел стать по-настоящему верующим человеком. Но одновременно он был человеком рационального склада ума и понимал, что просто так верить в Бога, а тем более довериться Ему целиком и полностью он пока не может. Ему не нужны были материальные доказательства Бога. Да и слишком уж простодушное поведение отца Олега его частенько смущало. Он понимал, что можно быть «не от мира сего», но не до такой же степени!

Отец Олег никогда не говорил о деньгах, хотя всегда в них нуждался. И при этом у них с матушкой практически всегда всё было для нормальной жизни. Им хватало того, чем они фактически располагали. И каждый раз Андрей думал, что они просто скрывают свою нужду и не признаются в бедности. Но в этом случае Андрею было всегда жаль матушку, которую он знал ещё со школы и никогда не понимал, зачем она вышла замуж именно за романтика Олега, а не за другого, более практичного мужика. Так что многое ещё смущало Андрея в вопросе веры в Бога, но в целом он был на правильном пути.

Но сейчас он думал о более простых, но не менее важных вещах. Как, например, успокоить неожиданно нахлынувшее плохое настроение и даже раздражение по отношению к своему другу. Что-то было не так, а что именно, Андрей так и не мог понять. Но он точно знал, что надо срочно позвонить матушке:

– Матушка, ещё раз привет! Это Андрей. Всё нормально. Позвонил твой любимый из телефонной будки. Через часик, Бог даст, уже будем двигаться к месту отдыха.

– Андрей, я тебя очень прошу, смотри за батюшкой. Что-то мне уж очень неспокойно. Ты уж прости меня, – принялась извиняться матушка.

– А куда я от него денусь. Аннушка, да всё будет нормально, не переживай так сильно, – оптимистично ответил Андрей. – И молись за нас, бестолковых путешествующих и отдыхающих. Пока. Обнимаю. Не волнуйся…

Этот звонок немного успокоил матушку, но всё равно она не могла найти себе места. Такого странного волнения она ещё никогда не испытывала, поэтому и не знала, как себя вести. Ей очень хотелось прямо сейчас оказаться рядом с мужем, где бы он ни был, понимая, что это практически невозможно, а значит ей оставалось только молиться и ждать. А это уже для неё было вполне привычным делом.

Тем временем отец Олег решил всё-таки сэкономить деньги друга и вместо такси сесть в маршрутку.

Очень редко отец Олег сожалел, что у него нет машины. Такие минуты наступали, когда ему хотелось с матушкой поехать куда-нибудь в лес за грибами, или вот, как сегодня, когда он уже опаздывает и ему приходится зависеть от общественного транспорта. Всё остальное время он мог спокойно обходиться без личного транспорта, и с удовольствие перемещался по земле «на своих двоих». А вот сейчас ему машины точно не хватало.

Маршрутка была битком забита и ехала очень медленно, останавливаясь через каждые двести метров на радость одним и к раздражению других пассажиров. В этой тесноте отец Олег даже не видел любимого Днепра, а лишь мог догадываться, что он протекает слева от него по ходу движения. Раньше с друзьями они далеко на рыбалку не ездили, а ловили прямо на берегу Днепра в черте города. Но со временем река обмелела, а рыба стала другой даже по вкусу, поэтому они решили ездить подальше от Киева, на более чистые и тихие места, где если и не поймаешь много рыбы, то хоть нормально отдохнёшь с друзьями за шашлыком и ушицей на костре. Для них рыбалка на Днепре уже была в прошлом, хотя и сейчас берега не пустели, но это уже было не то, что раньше.

Эти мысли отвлекли отца Олега от давки в маршрутке. Наконец кто-то попросил остановить у рынка, и старая маршрутка, почему-то несущая громкое название «такси», резко затормозила у «рыбного рынка». Отца Олега вынесли вместе с ещё несколькими ругающимися пассажирами прямо на трамвайные пути, практически выплюнув к самой границе рынка.

Этот рынок, прозванный в народе «Бухарой», был настоящим «культурным рыбацким центром столицы». Здесь продавали всё, кроме живой рыбы, которую надо было ловить самим на то, что здесь покупали. Отец Олег всегда удивлялся обилию всяческих снастей, удочек, лесок и крючков, которые здесь предлагали сотнями и тысячами со всего мира. Их продавали килограммами, штуками и метрами. Тысячи покупателей тратили здесь свои кровные и немалые деньги, чтобы поймать рыбу, стоимость которой обычно была в несколько раз меньше стоимости снастей и наживки, находили здесь общие интересы, рассказывали те самые рыбацкие байки, которые стимулировали к рыбалке в первую очередь новичков, и, собственно, никуда не торопились, потому что в этом пространстве заключался целый рыболовный мир со своими неизменными правилами и законами. Здесь особенно хорошо чувствовали себя продавцы мастики, червяков, опарыша и многого другого, что любила кушать рыба. Говорят, что хозяева здешних лотков зарабатывали настоящие миллионы на корме для рыб. Как раз к ним и направился отец Олег, и только подошёл к первому «червячному» лотку, за которым торговал его хороший знакомый, как за спиной услышал неприятную ругань:

– Вот, жлобьё грёбанное. Ещё никто ни одного рубля не дал, – произнёс возмущённый и совсем не приятный молодой голос.

– Куркули драные, – поддержал его другой скрипучий бас. – Сами бабло мешками гребут, из дерьма делают, а бедным монахам жить не дают.

– Ничего, братан, пошли на второй круг. Сейчас кого-нибудь по любому раскрутим, – уверенно перебил своего друга первый неизвестный.

Сначала отец Олег не хотел даже поворачиваться на эти голоса, но жалость к людям, которые так рассуждают о других, взяла верх. Тем более, что прозвучало слово «монах». Он всё-таки оглянулся и к своему удивлению увидел двух молодых людей, одетых в подрясники, которые обычно носят православные священнослужители и даже церковники, помогающие в храмах. Он еле сдержался от замечания, решив не портить себе настроение, и молча повернулся к продавцу, который уже давно ждал его вопроса.

– Что будем брать, дружище? – доброжелательно спросил продавец батюшку. – Вот червячок свеженький, красненький. А вот смотрите, какой опарыш, шустрый, как карась на крючке! Про мастику я уже не говорю, сами знаете. Не в первый раз…

– Да, простите. Пожалуйста, две порции червя. Три опарыша и две мастики,– сбивчиво попросил отец Олег, поглядывая в сторону молодых людей в подрясниках.

– Сейчас всё сделаем, да ещё и прикормки добавим, – с радостью стал набирать наживку продавец в баночку, которую протянул ему отец Олег.

– Можно у вас спросить? – тихо произнёс батюшка, – А что это за молодые люди в священных одеждах?

– Да стыдно мне за них и жалко одновременно. Приходят каждый день и побираются. Говорят, что деньги нужны для строительства нового монастыря. Вот и ходят сюда, как на работу. А мы из жалости иногда и просим их освятить товар за пару рублей, – ответил продавец, заворачивая заказ в плотный пакет. – Вот ваш заказ, уважаемый. С вас пятнадцать наших родных рубчиков.

– Да, конечно. Спасибо большое. Всего вам доброго и с Богом!

– Счастливой рыбалки. Что вам, уважаемый? – уже к следующему покупателю обратился доброжелательный продавец, провожая любопытным взглядом отца Олега, которого уже не первый раз видел на рынке.

5

А в центре Киева в это же время образовалась настоящая «стоячая» пробка. Именно в неё и попал Андрей, понимая, что может опоздать на встречу чуть ли не на час. Как всегда не вовремя, возмущённо подумал про себя Андрей, нервно поглядывая на соседей по движению, при этом понимая, что «пробки вовремя» просто не бывает. Он переживал, что отец Олег ожидает его на улице, а связи между ними не было. Вот и оставалось только надеяться на чудо на дороге и на терпение друга.

Терпения у него должно, конечно, хватить, но рыба ждать не будет, злился Андрей. Самое интересное – вечерний клёв, ради которого они ехали именно на то место, уже явно находился под угрозой срыва. Правда, почти все остальные участники рыбалки отказались от неё по разным причинам, поэтому рыбачить придётся Андрею с Олегом практически вдвоём, не считая незнакомых рыбаков на том же водоёме. Конечно, терпения у Олега было намного меньше, чем у Анны, но всё равно больше, чем у самого Андрея, поэтому Андрей всегда полагался на терпение друга и сейчас надеялся, что тот не будет его сильно ругать за опоздание, а примет всё за Волю Божию. И Андрей подумал об этом абсолютно серьёзно, хотя раньше мог бы и грубо пошутить на этот счёт. А «пробка» становилась всё плотнее и возмущённей…

Отец Олег в это время на какое-то момент забыл о цели своего визита на рынок и о друге, который уже давно должен был ждать на стоянке. Его почему-то очень сильно взволновали эти странные молодые люди в облачении священнослужителей. Они ходили по рынку с банкой воды и кропили всех подряд в торговых рядах, подсовывая под нос каждому деревянный ящичек для сбора денег. При этом они грубо разговаривали с продавцами, небрежно крестились и по-хамски смеялись над покупателями. Всё это возмущало не только отца Олега, но и многих на рынке.

Но лишь на минуту батюшка упустил их из виду, как они исчезли из его поля зрения. Он стал повсюду искать глазами, но их как будто и не было вовсе. Отцу Олегу надо было бы успокоиться и идти искать друга, но что-то ему мешало забыть об этих молодых людях.

– Отец, скажи, а куда пошли люди в подрясниках? Я у них кое-что спросить хотел, а они куда-то пропали, – спросил батюшка у продавца, торгующего уже за пределами рынка, рядом с трамвайной остановкой.

– Да в подземный переход они спустились, проходимцы, – сплёвывая, ответил дядька.

– А почему вдруг проходимцы? Ведь всё-таки в подрясниках, – решил заступиться за неизвестных отец Олег.