Сделать все возможное

– Честно говоря, я этого не планировал. Просто так получилось. Однажды в церкви на воскресной службе я случайно проговорился паре человек, что собираюсь на пенсию. И ты знаешь, в понедельник утром обнаружил у себя в почтовом ящике два электронных письма.

– От меня и Лукаса?

– В точку! Вот что я получил за то, что не смог держать рот на замке.

Я хочу спросить, чье письмо пришло раньше, но прикусываю язык, и он продолжает:

– Я был так горд, что вы оба решили заняться частной практикой. Но то, что вы собрались вернуться в Гамильтон после стольких лет, меня очень удивило.

У нас с Лукасом были достаточно высокие баллы, чтобы выбрать более сложное направление. Пластическая хирургия или дерматология позволили бы заработать большое состояние, и у нас при этом был бы гибкий график работы. Семейные клиники не могут такого предложить.

– Но как опытный врач я решил посмотреть на эту ситуацию с другой стороны. Ты, наверное, заметила, что Гамильтон уже не такой маленький город, каким был раньше. Знаешь, чтобы я мог уделить время всем нуждающимся, мне приходилось последние пять лет пропускать обед.

Я понимаю, к чему он клонит, и мне это не нравится. А от фальшивой улыбки начинает сводить скулы.

– Я хочу сказать, что работы достаточно для двух врачей, может быть, даже трех.

Мне не нужен обед. Я могу работать по субботам и воскресениям. Я хочу собственную практику. Это моя мечта, и он ее медленно разрушает.

Но меня хватает только на то, чтобы произнести вслух:

– Хорошо.

Я стараюсь не показывать, что напугана. Я вернулась в Гамильтон несколько дней назад, предполагая, что эта должность уже моя, но быть доктором также означает в нужной ситуации держать удар и уметь адаптироваться, даже если все идет не по плану. Поэтому я улыбаюсь и решаю позаботиться обо всем потом.

Я отодвигаю стул, встаю и протягиваю руку через стол.

– Ну, доктор Маккормик, что бы ни случилось, я с нетерпением жду нашей совместной работы.

Он улыбается и выглядит довольным.

Выходя из кофейни, я беру с собой эспрессо и, подумав о ближайших планах, прихватываю еще один. Завтра утром я столкнусь лицом к лицу с врагом, и мне нужно заранее подготовиться к этой встрече.

Я иду по главной улице в сторону самого приличного салона красоты. Уже около года я не подстригала волосы. Так дело не пойдет. Я прошу сделать каскадную стрижку, чтобы подчеркнуть тонкие черты лица. Затем заказываю все спа-процедуры, которые у них есть. Я не пытаюсь понравиться Лукасу, он все равно как робот: не запрограммирован отмечать настоящую женскую красоту. Я делаю это для себя. Я генерал, готовящийся к битве. И пока мастер делает мне педикюр, я просматриваю старые медицинские учебники, на случай если завтра столкнусь с какой-нибудь непонятной, труднопроизносимой болезнью.

– А как насчет бровей? Хотите, чтобы мы их немного подправили?

Я смеюсь, потому что это глупый вопрос.

– Да, делайте все, что нужно.

Когда позже я прихожу домой, мама сидит за обеденным столом, листая журнал и разговаривая по телефону. Она поднимает глаза в тот момент, когда я закрываю входную дверь, и ее рот открывается от шока.

– Я тебе перезвоню, – говорит она в трубку. – Кто-то похожий на Дэйзи только что вернулся домой.

Я бросаю пакеты с покупками на диван и захожу на кухню. Она подходит ко мне в тот момент, когда я откусываю от яблока большой кусок. Мама такая миниатюрная, даже ниже меня. А из-за того, что у нее светлые волосы, скрывающие небольшую седину, и она использует профессионально подобранный уход за кожей, она выглядит в свои пятьдесят лет на тридцать. Обычно ее улыбка может осветить всю комнату, но сейчас она ничего не озаряет.

– Вижу, ты была занята сегодня, – начинает она, проводя рукой в воздухе вверх и вниз по моему телу.

Я не совсем женственная; у меня не было времени на все это, пока я училась в медицинской школе и ординатуре. Девушка в зеркале с блестящими волосами и гладкими ногами кажется чужой даже мне. Но от этого я чувствую себя отлично.

– Что в пакетах? – спрашивает мама, пока я жую яблоко.

– Одежда для работы.

Она приподнимает бровь.

– Кажется, ты сказала, что тебе ничего не нужно.

– Это было до того… – Я прикусываю язык и поворачиваюсь к ней. – Я просто передумала, эта одежда новая, и после обеда миссис Вильямс подогнала ее под мои размеры.

Мама ухмыляется.

– Значит, ты знаешь, не так ли?

– Ты о чем, мама?

Такое обращение, выдает мое раздражение так же, как когда она использует мое полное имя.

Она трет висок и вздыхает.

– Я сама узнала только за пару дней до твоего приезда и собиралась рассказать, но я слишком эгоистична и хотела, чтобы ты вернулась домой. Тебя очень долго не было.

– Ты все равно должна была сказать.

Она кивает, соглашаясь.

– Судя по новой одежде, ты не уезжаешь?

– Ты думаешь, я должна?

– Конечно нет.

– Хочешь посмотреть, что я купила?

Я протягиваю ей «оливковую ветвь», и она с радостью ее принимает. Честно говоря, я не особо расстроена тем, что мама не рассказала мне о Лукасе. Я понимаю почему. Мы с ней всегда были близки, тем более когда остались вдвоем, после того как мой отец заболел; я тогда была маленькой. Она вряд ли хотела, чтобы я уезжала в колледж, и теперь, когда я вернулась, у меня больше нет намерений покидать родной дом снова. Тем более когда практика в клинике доктора Маккормика стала почти моей.

Мы поднимаемся наверх, в мою комнату, и выбираем наряд для первого рабочего дня, когда звонит телефон. Номер незнакомый, и я собираюсь проигнорировать звонок, но любопытство берет верх.

Выпроваживая маму из комнаты, я закрываю дверь и отвечаю.

– Алло?

– Дэйзи Белл?

Я не слышала этот голос одиннадцать лет.

– Кто это?