Кумир

-Да-да, он самый! Лежит с переломом ноги, он на встречке с машиной столкнулся. Поехал по делам и вот, мотоцикл на обочину, сам в больницу. Лежит без телефона, без ничего , сегодня у меня даже позвонить попросил. Хотя, наверное, ему привезли уже. Ив, ты слышишь?

– Да слышу, слышу, ладно, черт с ним, давай есть уже.

Инга не стала продолжать свой восхищенный рассказ. Все сели за стол молча.

***

…. И жили они долго и счастливо. Конец. – Дочитала сказку Инга.

– Ложись спать, моя родная, завтра еще в садик рано вставать. Инга поправила прядь детских волос, скатившихся на щечку и ушла из детской комнаты. Она вошла в спальню и потихоньку подлегла к мужу. Ив уже спал. Казалось, он спал последние года три относительно ее жизни. Рутина будней, привычные дела, идущие своим чередом, обыденность, редко сменяющаяся отпуском или совместным выездом. Быт, грызущий все самое нежное и трепетное в отношении друг к другу и ежедневное «надо» притупили острое чувство осознания того, что быть вместе это прекрасно. Ив был старше жены на 14 лет. Впрочем, эту разницу не чувствовали ни он, ни она. Или старались не чувствовать.

Они встретились 6 лет назад, и все закрутилось так быстро, что через полгода отношений Инга уже меняла свою девичью фамилию на громкую греческую фамилию мужа. Ни приглашенные родственники, ни народный танец, ни щедрые блюда – ничто так и не стало ей родным, кроме Ива. Он был добрый, терпеливый, заботливый , и ,в конце концов – удобный. Высокий , с плотной смуглой кожей, с темными, жесткими, чуть курчавыми волосами и карими глазами. Вся его внешность источала благородство, спокойствие, даже величие и вместе с тем – медлительность, меланхолию. Пожалуй, именно противоположная живость и притянула его к Инге. Они были похожи на дерево и птицу. Этакий величавый клен или дуб, с раскидистой кроной и широкими корнями, прочно стоящий на своем месте, и звонкая, острокрылая ласточка, веселая, щебечущая и прекрасная в своей простоте.

***

– Инга, привет, пошли на обход! В ординаторскую заглянула Нэлли.

– Иду уже, иду.

Инга быстро обошла все палаты и заглянула в волнительную палату номер 4. Эд все еще спал, и Инга не осмелилась его будить. Шаг за шагом подходила она все ближе и ближе к спящей звезде. Робко и боязливо, сдерживая дыхание, она потрогала своей, трясущейся от волнения, ладонью его лоб – температуры не было. Инга резко отдернула руку назад и быстро вышла из палаты. Казалось, рука после этого внезапного прикосновения будет гореть, полыхать, но нет. «Касание» прошло легко. Инга посмотрела на свою ладонь испуганным взглядом, потом окинула беглым взором палату, и быстро вернулась в ординаторскую. Она почувствовала себя смелее. Он, конечно, звезда, но болеет, как и простой человек.

– Слушай, Ирка рассказывала, что ее Соколов ночью измотал – начала Нина. Я с ней в дверях встретилась, бедняжка, на ней лица не было. Говорит, часа не проспала.

– Как измотал? –оживилась Инга.

– Да то одно ему принеси, то другое. Скучно, видать, весь день в четырех стенах лежать. Так что ты , дорогая, берегись сегодня ночью этого психа.

– Да он не псих, – заулыбалась Инга. Но спасибо за совет. – У меня сейчас четверым уколы по расписанию, так что я тебя покидаю и летящей походкой направляюсь в сторону поста.

– Давай, ангел жизни, с цефтриаксоном наперевес, – засмеялась Нина, провожаю подругу взглядом.

Инга наполнила 4 шприца и прошлась по нуждающимся пациентам.

Солнце играло так весело и звонко, что хотелось жить просто от того, что на улице добрая, весенняя погода. От того, что цветы и травы, росшие вкруг корпуса, радовали глаза выглядывающих на них занемогших людей, давая скорую надежду видеть и потрогать их листья вживую, а не через окна палат. Впрочем, какому здоровому человеку придет на ум трогать листья и цветы по дороге, скажем, на работу или в магазин? Только заболевая, человек начинает переоценивать свое время и жизнь. Начинает видеть незначительные для здорового человека вещи: птиц, снующих по воздуху, кусты с наливающимися почками, журчание ручья, что бежит в низине от больницы. Заболевая, и получая массу времени на поправку и рассуждения, человек обращает внимание на бесполезность ежедневной суеты, на то, что тратит свои силы на никчемную гонку и на то, что здоровье совсем не замечаешь, пока оно есть. И вообще, скорей бы уже выписаться.

К красавице из 4 палаты уже второй раз за начавшуюся неделю приходил жених, и это так радовало и грело Инге душу. На завтра было назначено две выписки. Еще двое счастливчиков вернутся домой из стен, пропавших лекарствами, – это тоже не могло не радовать. Помогать жить вопреки болезням, превозмогая боль и направлять организм на сопротивление – в такой день все получается само собой.

Наступало время обеда. На пост прибежала Нэлли.

– Ингусь, определи палату, деда привезли.

– А что с ним?

– Не поверишь! Пневмония!

– А что ж его ко мне в отделение-то везут?

– Так на ремонте же легочники! Давай, палату готовь.

-Бегу, в 5 заводи.

Инга открыла складскую комнатку, достала постельное белье и направилась к 5-й палате. Деда медленно доводила Нэлли. Он шел, опираясь за ее плечо, вздыхая и закрывая грудь. Инга быстро приготовила постель и вместе с Нэлли они уложили его.

– Ну, я пойду до своих.

– Давай, – ответила Инга.

Она повернулась к деду и заглянула к нему в карту: Виктор С, 72 г, левосторонний плеврит.

– Где ж ты так простыл, дедушка? Да еще и в такую жару?

– А? – широко раскрыл рот дед.

– Обедать, говорю, будешь? Обед идет – во весь голос крикнула Инга.

– Давай, милонька, неси – заулыбался дед и тут же начал кашлять.

Она быстро слетала на кухню и попросила налить что осталось. Деду повезло – осталось и первое и второе. Инга ловко поставила тарелку себе на предплечье, вторую взяла в руки и дошла до деда.

По пути ей попался Антон Павлович.

– Тарелки чисто официантка несешь! – усмехнулся он. Инга молча улыбнулась и быстренько вошла в палату к старику.

– Пожалуйста – сказала она, расставляя тарелки на тумбочку.

Смотреть на чавкающего деда было выше ее сил. Инга взяла карту и отправилась на пост. Деду предстояло несколько недель интенсивного лечения с капельницами и уколами.

Инга быстренько приготовила капельницу, поставила на треногу бутылки, взяла катетер и отправилась в 15 палату.

– Ложись, дедушка, поудобнее, сейчас капаться будем.

Дед, казалось, даже повеселел после еды.

– Ты милонька, не сердись, я слышу плохо – виновато оправдывался дед. – Капельницу мне ставить будешь?

– Да, вытягивайте руку.

Дед закатал рукав на своей застиранной рубахе и подставил Инге жилистую, морщинистую руку.

Инга аккуратно протерла старческую руку ватой, нащупала вену и проткнув кожу иголочкой, закрепила катетер пластырем.

– Отдыхай, дедушка.

Дед поморщился и спросил:

– Как звать – то тебя?

– Инга.