Тигран Великий

– В Риме никто не ждёт меня. Я одинок. Легионерам запрещено создавать семьи. Умею я только одно – воевать. Война – моя стихия. Обучаться в мои годы мирному ремеслу нет ни желания, ни возможности.

– Я слышу в твоих словах затаённую обиду. Думаю, ты перешёл на нашу сторону, желая отомстить своим прежним хозяевам. Так знай же, месть и обида – плохие советчики. Такому человеку я никогда не буду доверять.

– Ты прав, повелитель. Обида есть, но не она руководит мною, а любовь к военному искусству. В нём – моё призвание. Лишить меня оружия – значит лишить жизни, и посему очень прошу принять к себе на службу.

Последние слова, по-видимому, тронули царя царей, и недоверчивое выражение его лица несколько смягчилось.

– Я не против, но ущербность твоего зрения – большая помеха для несения военной службы в любой армии будь то римская или армянская.

– Это всё правильно, Мецн, – вмешался в разговор Меружан, – но мы собираемся использовать Юлиана в качестве военного стратега и наставника.

– У нас достаточно хороших стратегов, – возразил царь, – и потом, если он такой знающий специалист, почему его не оставили в римской армии?

– Позволь мне ответить на этот вопрос, повелитель, – сказал Юлиан, – не думаю, что в вашей армии, созданной по эллинскому образцу, найдутся знатоки римской военной стратегии. В Риме же достаточно своих специалистов, и какой-нибудь отставной центурион с ущербным зрением им абсолютно не нужен.

– А есть ли разница между армией Рима и нашей? – спросил, заинтересовавшись, царь.

– Да, повелитель, разница существенная и отнюдь не в вашу пользу.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что моя армия, которая покорила все страны от Антиохии до берегов Каспия, слабее легионов Рима?

– К сожалению, это так. Римская военная мощь непобедима, ибо её структура уникальна и совершенствуется без конца. Твоя армия побеждала потому, что до сих пор не встретила сильного противника, каким является Рим.

Тигран призадумался.

– Мецн! – вмешался Меружан, – чтобы успешно воевать, надо хорошо изучить сильные и слабые стороны врага.

Царь продолжал молчать. Затем внимательно посмотрел на Юлиана и спросил:

– Расскажи, чем отличается наша армия от римской?

– Ну, во-первых, армия Рима – постоянно действующая и профессиональная. Получая солидное жалование, легионер в состоянии приобрести хорошее вооружение и амуницию. Твоя же армия набирается на время похода из мирных жителей и вооружена кое-как. Во-вторых, помимо достойной оплаты в мирное время, легионеры, в зависимости от чина, получают долю при дележе военных трофеев. У вас же добыча делится по усмотрению царя и удельных князей и может вообще не достаться простому воину. Ну и, в-третьих, разный стратегический подход при ведении боевых действий. Это слишком большая тема для одного разговора.

– Хорошо, – согласился царь, – тогда объясни мне, откуда вам так хорошо известно о структуре нашей армии?

– Рим отлично осведомлён обо всём. Лазутчики доносят сведения исправно, и это тоже одно из преимуществ. Я даже видел подробную карту Понтийского царства и всей Армении, от Антиохии до Каспия, с обозначением важных стратегических пунктов.

– Не может быть! – воскликнул Тигран и приподнялся со своего места.

– Я могу начертить карту по памяти, – ответил уверенно Юлиан.

– А ну, принесите сюда пергамент и чернила, – приказал царь.

Вскоре перед бывшим центурионом лежал чистый кусок обработанной козлиной кожи. Юлиан начал чертить и когда закончил, мы принялись рассматривать. На карте были ясно обозначены границы Понтийского и Армянского царств, названия крепостей с указанием численности гарнизонов, основные дороги и горные перевалы. Путь от Антиохии через Эдессу в Тигранакерт и Арташат, был прочерчен одной жирной линией как основной тракт.

Увидев это, царь воскликнул возмущённо:

– Пока мы тут пируем, Рим основательно готовится к войне. Остаётся гадать, каким образом его лазутчики собрали столь подробные сведения? Ведь даже мне не всегда известно о количестве солдат в гарнизонах.

Последние слова были обращены к Меружану.

– Я не думаю, что Рим собирается с нами воевать, – ответил тот несколько растерянно.

– Тогда зачем им понадобилось собрать столь точные данные? – спросил царь.

– Рим собирает подобные сведения обо всех соседях, – ответил за Меружана Юлиан, – уж тем более о тех, кто непосредственно угрожает его безопасности.

– Уж не мы ли эти – потенциальные враги Рима? – настороженно спросил царь.

– Нет, повелитель. Ты могучий и богатейший царь Азии, покоритель народов Междуречья являешься сильным, но не опасным соседом Рима, и в его планы не входит завоевание Армении. Риму нужно восточное побережье Средиземного моря.

– Ты имеешь в виду, забрать у нас Киликию? – спросил Меружан.

– Не только.

– Что же ещё? – с тревогой спросил царь.

Юлиан молчал, косо поглядывая на нас.

– Говори, чего ты молчишь? – приказал Тигран.

– Город, в котором мы сейчас находимся, повелитель.

– Антиохию? Нашу южную столицу?

– Именно.

– И когда это произойдёт? – со злой иронией спросил Тигран.

– Позволь заметить, повелитель, это уже происходит.

– Что ты имеешь в виду?

– Подожди, подожди Юлиан, – вмешался за своего подопечного Меружан, – не делай таких несерьёзных заявлений. Скажи нам, какое царство наиболее опасно для Рима?

– Да! Назови его! – отвлёкся на другую тему Тигран.

– Понт с его царём Митридатом Евпатором. Если ты обратил внимание, повелитель, на карте это царство отображено наиболее подробно.

– Ну, ещё бы. Рим уже который год ведёт безуспешную войну против моего тестя Митридата.

– Да, ты прав, повелитель. Но после побед на Иберийском полуострове сенат направил в Понтийское царство ещё три легиона во главе с полководцем Луцием Лукуллом. Ему поручено поймать и пленить царя Понта.

– Поймать Митридата?– удивился Тигран.

В следующее мгновение на его лице засияла улыбка, и он разразился страшным хохотом.

– Поймать ты говоришь? – повторил он, давясь от смеха, – будто он какой-нибудь хилый петух, а не всесильный царь.