Тигран Великий

– Очень просто. Её жители распахнули перед нашей армией ворота, надеясь, что мы будем благосклонней их прежних повелителей. Мы же не только не оправдали надежды, но наоборот стали их выселять оттуда.

– Но ведь, владея Антиохией, мы владеем всей Киликией, а это выход к морю.

– Зачем нам море? У нас нет флота. Он и не нужен. Испокон веков армяне были сухопутными купцами, – сказал царь.

– Сегодня нет, завтра будет. Откуда у тебя такой недальновидный подход, Мецн? – возмутился Меружан.

Царь ничего не ответил своему советнику. Он только равнодушно махнул рукой и более не вмешивался.

– Вывез всё золото Селевкидов и теперь безмятежно покидает обглоданный и ненужный город, – произнёс почти шёпотом раздосадованный Меружан.

– А скажи мне, Юлиан, правда ли, что легионерам не разрешается жениться? – спросил я римлянина.

– Закон Рима запрещает нам вступать в брак. Ты можешь сожительствовать с кем угодно, но узаконить отношения не имеешь права.

– Но почему? Какой смысл? Неужели неженатый воин лучше сражается? – изумился я.

– Вовсе нет! – вмешался в разговор Меружан, – законы Рима намного хитрее. Дело в том, что после гибели легионера государству придётся содержать его семью. Представь, какие это расходы! Я прав, Юлиан?

– Совершенно верно. Рим без конца ведёт затратные войны, и вовсе не намерен содержать армию вдов и сирот погибших легионеров.

– Я так понял, в Риме всё строго подчинено букве закона? – заключил я.

– Конечно, – подтвердил Меружан, – и это одна из основ его могущества.

Сперва мы шли по пустынной, неплодородной местности, потом стали появляться деревни с ухоженными садами и виноградниками. По мере продвижения на Восток территория становилась более населенной, а растительность – всё более свежей и пышной.

Поначалу царь в окружении немногочисленного отряда ехал на красивом белом коне, но затем жара уморила его, и он вынужден был пересесть в носилки с шатром. Чтобы не скучать в одиночестве, он попеременно приглашал нас к себе.

Вскоре я увидел вдали отряд всадников, который шёл нам навстречу. Лучи заходящегося солнца, отражаясь от металлических лат, слепили нам глаза. Издали это выглядело очень внушительно. Я с беспокойством взглянул на Меружана.

– Не волнуйся, Соломон, это наша тяжёлая конница, – ответил тот, – Сейчас мы идём по исконной территории Армении, и нам нечего опасаться.

Через некоторое время конный отряд присоединился с нами. Это было знаменитое армянское айрудзи. Переводится просто – "человек и конь". В доспехах были не только всадники, но и лошади. Из вооружения у воинов были длинные мечи и копья, способные выбивать из седла вражеских конников и разить пехоту. Я заметил, что лошади под всадниками были особой породы – низенькие, но коренастые и крепкие. Как мне потом объяснили, низкорослый конь имеет ряд преимуществ. Во-первых, на него легко садиться; во-вторых, удобнее доставать противника мечом; ну, и не последнюю роль играла выносливость коренастых коней в долгих изнурительных походах.

– Айрудзи царя царей приветствует своего повелителя! – громко произнёс на армянском круглолицый бравый командир.

– Рад тебя видеть, зорапет Баграт! Вели конникам снять латы. Сейчас в этом нет никакой надобности, – приказал царь, понимая, как трудно в жару носить тяжёлые доспехи.

– Я не вижу среди вас Аждахака, – забеспокоился Баграт, – Где он? Неужто остался в Антиохии?

Все грустно отвели взгляд.

– Где это случилось? – воскликнул обо всём догадавшийся зорапет.

– Он погиб, защищая меня, – коротко ответил царь.

– От кого? – не унимался Баграт.

– От римлян.

– От римлян? Где вы их встретили?

Ответа не последовало. Грубоватый Баграт и так задал много вопросов, идущих вразрез с придворным этикетом. Похоже, он это понял и принялся расспрашивать о случившимся Меружана. Тот поведал обо всём.

– Странную историю ты мне рассказал! – произнёс в недоумении Баграт. – Как это случилось, что из всего отряда ты один остался в живых?

– Экий ты деревенщина! Говорят тебе – ударили меня сразу щитом по голове вот и свалился без чувств, а римляне подумали, что мёртв. Что тут непонятного?

Баграт продолжал с подозрением поглядывать на Меружана.

– Не могу поверить, что из всех этих отборных парней повезло именно тебе – кочану капустному, – зло произнёс он.

Я впервые услышал это прозвище Меружана и удивился, насколько оно подходило его лысой голове.

– Ну конечно! Ты спишь и видишь меня мёртвым.

После этих слов Баграт, вроде, унялся, но потом, увидев римлянина, спросил:

– Кто этот человек?

– Бывший центурион, который будет служить в нашей армии, – ответил Меружан.

– Римлянин в армянской армии! – возмутился полководец и резко добавил: – Не бывать этому! Только через мою голову!

– Ну, мы ещё посмотрим, у кого голова крепче! – зло парировал Меружан.

– Да уж, трудно тягаться с капустным кочаном, – съязвил Баграт.

Лицо у Меружана стало пунцовым от гнева. Он уже хотел что-то ответить, но царь отдёрнул:

– Эй, вы – два сварливых пса! Один лысый другой круглоголовый. Перестаньте тявкать. Прямо как дети малые. Только встретились и уже повздорили.

Вечерело, и конники начали обустраивать лагерь.

Мы собрались на трапезу в царский шатёр. Баграт внимательно посмотрел на меня, затем на Грацию и сказал:

– А ты, Мецн, времени зря не терял? У тебя новый лекарь и очаровательная гетера.

– Смотри Баграт, этот гастрофет спас нам жизнь, – произнёс царь, указывая на моё оружие.

Но Баграт уже ничего слышал. Он подошёл к Грации и принялся рассматривать её с ног до головы откровенным мужским взглядом.

– Она будто рождена пламенем! – произнёс зорапет, восторгаясь огненными волосами, – такого чуда нет ни в одном из наших храмов!

– Нечего тебе облизываться, как волк на овцу, – вмешался догадливый Шанпоч, – не твоего конского ума это дело. Отойди от неё. А то ещё проглотишь, будто хлеб с сыром.

– А ты не суй свой собачий нос куда не следует, – начал обижаться Баграт.