Спартак. Том 1

Спартак. Том 1
Рафаэлло Джованьоли

История в романах
Раффаэлло Джованьоли (1838—1915) – филолог, историк и писатель; активный участник Рисорджименто – движения за воссоединение Италии. Ему принадлежит ряд исследовательских работ, освещающих историю этого движения. Среди художественных произведений Джованьоли выделяется серия исторических романов из жизни Древнего Рима, самым известным из которых является, несомненно, «Спартак», опубликованный в 1874 г.

В первом томе данного издания представлено начало этого романа, в котором Джованьоли, по словам Джузеппе Гарибальди, описал «не лучший, но наиболее блестящий период истории величайшей республики – период, когда надменные властелины мира начинали уже погрязать в тине порока и разврата, но, несмотря на то что это поколение было источено испорченностью и разложением, оно породило исполинов, равных которым не было ни у одного из предыдущих поколений, ни у одного народа и ни в одну эпоху».

Раффаэлло Джованьоли

Спартак

Том 1

Капрера, 25 июня 1874 г.

Дорогой мой Джованьоли!

Я залпом прочел вашего «Спартака», несмотря на то что у меня совсем нет времени для чтения; я от него в восторге и восхищен вами.

Надеюсь, что наши сограждане оценят великие достоинства этого произведения и, читая его, убедятся в необходимости сохранять непоколебимую стойкость, когда речь идет о борьбе за святое дело свободы.

Вы, римлянин, описали не лучший, но наиболее блестящий период истории величайшей республики – период, когда надменные властелины мира начинали уже погрязать в тине порока и разврата, но, несмотря на то что это поколение было источено испорченностью и разложением, оно породило исполинов, равных которым не было ни у одного из предыдущих поколений, ни у одного народа и ни в одну эпоху.

«Из всех великих людей величайшим был Цезарь»,– сказал знаменитый философ. И действительно, деяния Цезаря возвеличили описанную вами эпоху.

Вы изваяли Спартака, этого Христа – искупителя рабов, резцом Микеланджело. Я, как раб, получивший свободу, благодарю вас за это, а также за то глубокое волнение, которое я испытал, читая ваше произведение.

Не раз слезы катились из глаз моих, не раз чудесные подвиги рудиария приводили меня в волнение, и я был немало огорчен тем, что ваша повесть оказалась такой краткой.

Пусть же воспрянет дух наших сограждан при воспоминании о великих героях, почивших в нашей родной земле, земле, где больше не будет ни гладиаторов, ни господ.

Неизменно ваш Джузеппе Гарибальди

Глава I

Щедроты Суллы

За четыре дня до ноябрьских ид[1 - Иды – по римскому календарю середина месяца: пятнадцатый день марта, мая, июля и октября и тринадцатый день остальных месяцев.] (10 ноября) в 675 году римской эры[2 - Римская эра – летосчисление «со дня основания города Рима» (753 г. до н. э.). 675 г. римской эры – 78 г. до н. э. по новому летосчислению.], в период консульства Публия Сервилия Ватия Исаврийского и Аппия Клавдия Пульхра, едва только стало светать, на улицах Рима начал собираться народ, прибывавший из всех частей города. Все шли к Большому цирку[3 - Большой цирк построен, по преданию, легендарным римским царем Тарквинием Древним. Находился между Палатинским и Авентинским холмами; в нем помещалось 150 тысяч зрителей.]. Из узких, кривых, густо населенных переулков Эсквилина[4 - Эсквилин – самый большой и высокий из семи холмов, на которых стоял город Рим. Один из кварталов города.] и Субуры[5 - Субура – район Рима в долине между холмами Эсквилином, Квириналом и Виминалом и улица того же названия, весьма людная и оживленная.], где жил преимущественно простой люд, валила разношерстная толпа, люди разного возраста и положения; они наводняли главные улицы города – Табернолу, Гончарную, Новую и другие,– направляясь в одну сторону – к цирку.

Ремесленники, неимущие, отпущенники, покрытые шрамами старики гладиаторы, нищие, изувеченные ветераны гордых легионов[6 - Легион – крупнейшее войсковое соединение в римской армии, численностью от пяти до шести тысяч воинов.] – победителей народов Азии, Африки и кимвров[7 - Кимвры – германское племя. В 113—105 гг. до н. э., соединившись с тевтонами и кельтскими племенами, они нанесли римлянам ряд поражений. Римский полководец Марий разбил тевтонов при Аквах Секстиевых в 102 г. до н. э., а в 101 г. до н. э. одержал победу над кимврами в Северной Италии, при Верцеллах. Битва закончилась почти полным уничтожением кимвров.], женщины из простонародья, шуты, комедианты, танцовщицы и стайки резвых детей двигались нескончаемой чередой. Оживленные лица, беззаботная болтовня, остроты и шутки свидетельствовали о том, что люди спешат на всенародное излюбленное зрелище.

Вся эта пестрая и шумливая многочисленная толпа наполняла великий город каким-то неясным, смутным, но веселым гулом, с которым могло бы сравниться лишь жужжание тысяч и тысяч ульев, расставленных на улицах.

Римляне сияли от удовольствия; их нисколько не смущало небо, покрытое серыми, мрачными тучами, предвещавшими дождь, а никак уж не хорошую погоду.

С холмов Латия[8 - Латий – обитатели Рима принадлежали к племени латинов (отсюда и язык, на котором говорили римляне, получил название латинский), жившему в долине между реками Тибром и Апионом, Апеннинским хребтом и Тирренским морем. Эта область называлась Латием.] и Тускула[9 - Тускул – древний город Латия (ныне Фраскатти).] дул довольно холодный утренний ветер и пощипывал лица. Это легко было заметить по тому, как некоторые из граждан натянули на головы капюшоны плащей, другие надели широкополые шляпы или круглые войлочные шапки; мужчины старались закутаться поплотнее в зимние плащи и тоги[10 - Тога – римская гражданская верхняя одежда, обычно белая; ее носили по достижении совершеннолетия. Тогу с пурпурной каймой носили дети полноправных граждан и высшие сановники.], а женщины – в длинные просторные столы[11 - Стола – длинное, просторное платье римских женщин.] и паллии[12 - Паллий – просторный плащ, вообще верхнее платье.].

Цирк, построенный в 138 году от основания Рима первым из царей Тарквинием Древним, после взятия Апиол был расширен и разукрашен последним из царей, Тарквинием Гордым; он стал называться Большим с 533 года римской эры, когда цензор[13 - Цензоры – должностные лица, ведавшие цензовой переписью имущества граждан в целях взимания налогов, отдачей на откуп государственных доходов, составлением списков сенаторов и надзором за благонравием населения.] Квинт Фламиний выстроил другой цирк, названный его именем.

Большой цирк, воздвигнутый в Мурсийской долине между Палатинским и Авентинским холмами, к началу описываемых событий еще не достиг того великолепия и тех обширных размеров, какие придали ему впоследствии Юлий Цезарь и Октавиан Август[14 - Октавиан Август (63 до н. э. – 14 до н. э.) – двоюродный племянник Юлия Цезаря, усыновленный им. В результате длительной гражданской войны Август захватил в свои руки высшую власть в Риме, уничтожил республиканский строй и установил монархию (с 27 г. до н. э.).]. Все же это было грандиозное и внушительное здание, имевшее в длину две тысячи сто восемьдесят и в ширину девятьсот девяносто восемь римских футов; в нем могло поместиться свыше ста двадцати тысяч зрителей.

Цирк этот имел почти овальную форму. Западная часть его была срезана по прямой линии, а восточная замыкалась полукругом. В западной части был расположен оппидум – сооружение с тринадцатью арками; под средней находился главный вход – так называемые Парадные ворота. Из них перед началом ристалищ на арену выходила процессия жрецов, несших изображения богов. Под остальными двенадцатью арками расположены были конюшни, или «камеры», куда ставили колесницы и лошадей, когда в цирке происходили бега. В дни кровопролитных состязаний, любимого зрелища римлян, там находились гладиаторы и дикие звери. От оппидума амфитеатром шли многочисленные ряды ступенек, служивших скамьями для зрителей; ступеньки пересекались лестницами: зрители всходили по ним, чтобы занять свои места. К этим лестницам примыкали другие, по которым народ направлялся к многочисленным выходам из цирка.

Вверху ряды скамей оканчивались аркадами, предназначенными для женщин, которые пожелали бы воспользоваться этим портиком.

Против Парадных ворот устроены были Триумфальные ворота, через которые входили победители, а с правой стороны оппидума были расположены Ворота смерти; через эти мрачные ворота служители цирка при помощи длинных багров убирали с арены изуродованные и окровавленные тела убитых или умирающих гладиаторов.

На площадке оппидума находились скамьи для консулов[15 - Консул – для управления республикой в Риме ежегодно избирали двух консулов, которым принадлежала высшая гражданская власть, а во время войны они командовали армиями. В знак высшей власти впереди консула шли двенадцать ликторов со связками прутьев (фасциями), в которые за городской чертой вкладывались топоры в знак того, что вне Рима консул имеет неограниченные полномочия.] и высших должностных лиц, для весталок[16 - Весталки – жрицы Весты, богини домашнего очага. Они были связаны обетом безбрачия, обязаны были поддерживать в храме Весты неугасимый огонь.] и сенаторов[17 - Сенатор – член совета, высшего государственного совета в Риме эпохи республики. В состав сената входили главным образом бывшие магистраты (консулы, преторы и др.). Созывать сенат могли высшие магистраты: диктатор, консул, претор. Сенат представлял интересы крупных землевладельцев.], тогда как остальные места ни для кого особо не предназначались и не распределялись. По арене между оппидумом и Триумфальными воротами тянулась низкая стена длиной приблизительно в пятьсот футов, именовавшаяся хребтом; она служила для определения дистанции во время бегов. На обоих ее концах было несколько столбиков, называемых метами. На середине «хребта» возвышался обелиск солнца, а по обеим его сторонам располагались колонны, жертвенники и статуи, среди которых выделялись статуи Цереры и Венеры Мурсийской.

Внутри цирка по всей его окружности шел парапет высотой в восемнадцать футов; он назывался подиумом. Вдоль него пролегал ров, наполненный водой и огороженный железной решеткой. Все это предназначалось для охраны зрителей от возможного нападения диких зверей, которые свирепствовали на арене.

Таково было в 675 году это грандиозное римское сооружение, предназначенное для зрелищ. В огромное здание цирка, вполне достойное народа, чьи победоносные орлы уже облетели весь мир, устремилась, ежечасно, ежеминутно увеличиваясь, нескончаемая толпа плебеев, всадников[18 - Всадники – крупные римские торговцы и ростовщики, второе цензовое сословие Рима после сенатской аристократии. Его название связано с тем, что из этого сословия длительное время рекрутировалась римская конница (служба, которая требовала высокого имущественного положения).], патрициев, матрон; вид у всех был беззаботный, как у людей, которых ждет веселая и приятная забава.

Что же происходило в этот день? Что праздновалось? Какое зрелище привлекло в цирк такое множество народа?

Луций Корнелий Сулла Счастливый[19 - Луций Корнелий Сулла Счастливый (138—78 до н. э.) – глава аристократической группировки. Захватив власть в 82 г. до н. э., объявил себя диктатором и удерживал диктатуру до 79 г. до н. э. В 88 г. до н. э. Сулла был избран консулом и возглавлял римское войско в войне против понтийского царя Митридата. В 83 г. до н. э., восстановив римское господство на Востоке, Сулла вернулся в Рим и вынудил сенат предоставить ему неограниченные полномочия диктатора. В эпоху кровавой диктатуры Суллы закладывались основы Римской империи.], властитель Италии, человек, наводивший страх на весь Рим, велел объявить несколько недель назад – быть может, для того, чтобы отвлечь свои мысли от неисцелимой накожной болезни, которая мучила его уже два года,– что в продолжение трех дней римский народ будет пировать за его счет и наслаждаться зрелищами.

Уже накануне на Марсовом поле[20 - Марсово поле – военный плац на берегу Тибра, а также место собраний центуриатных комиций.] и на берегу Тибра римские плебеи восседали за столами, накрытыми по приказу свирепого диктатора. Они шумно угощались до самой ночи, а затем пир перешел в разнузданную оргию. Заклятый враг Гая Мария[21 - Гай Марий (156—86 до н. э.) – римский полководец и политический деятель; пользовался поддержкой плебса, семь раз избирался консулом. Возглавлял борьбу с Суллой.] устроил это пиршество с неслыханной, царской пышностью: в триклинии[22 - Триклиний – столовая в доме богатого римлянина, в которой находился стол с примыкавшими к нему с трех сторон ложами.], наскоро сооруженном под открытым небом, римлянам подавались в изобилии самые изысканные кушанья и тонкие вина.

Сулла Счастливый проявил неслыханную щедрость: на эти празднества и игры, устроенные в честь Геркулеса, он пожертвовал десятую часть своих богатств. Избыток приготовленных кушаний был так велик, что ежедневно огромное количество яств бросали в реку; вина подавали сорокалетней давности.

Так Сулла дарил римлянам левой рукой часть тех богатств, которые награбила его правая рука. Квириты[23 - Квириты – торжественное наименование римских граждан. Римляне почитали в числе своих богов наравне с Марсом (богом войны) Квирина, которого считали обожествленным Ромулом (один из легендарных основателей Рима).], в глубине души не терпевшие Луция Корнелия Суллу, принимали, однако, с невозмутимым видом угощение и развлечения, которые устраивал для них человек, страстно ненавидевший весь римский народ.

День вступал в свои права. Животворные лучи солнца то тут, то там прорывались сквозь тучи и, разгораясь, золотили вершины десяти холмов, храмы, базилики и беломраморные стены патрицианских дворцов. Солнце согрело благодатным теплом плебеев, разместившихся на скамьях Большого цирка.

В цирке уже сидело свыше ста тысяч граждан в ожидании самых излюбленных римлянами зрелищ: кровопролитного сражения гладиаторов и боя с дикими зверями.

Среди этих ста тысяч зрителей восседали на лучших местах матроны, патриции, всадники, откупщики, менялы, богатые иностранцы, которые приезжали со всех концов Италии, стекались со всего света в Вечный город.

Несмотря на то что баловни судьбы являлись в цирк позже неимущего люда, им доставались лучшие и более удобные места. Среди разнообразных и малоутомительных занятий многих римских граждан, у которых зачастую не было хлеба, а временами и крова, но которых никогда не покидала гордость, всегда готовых воскликнуть: «Noli me tangere – civis romanus sum!» («Не прикасайтесь ко мне – я римский гражданин!»), была одна своеобразная профессия, заключавшаяся в том, что нищие бездельники заблаговременно отправлялись на публичное зрелище и занимали лучшие места для богатых граждан и патрициев; те приезжали в цирк, когда им заблагорассудится, и, заплатив три или четыре сестерция, получали право на хорошее место.

Трудно вообразить, какую величественную картину являл собою цирк, заполненный более чем стотысячной массой зрителей обоего пола, всех возрастов и всякого положения. Представьте себе красивые переливы красок разноцветных одежд – латиклав[24 - Латиклава – туника с широкой пурпурной каймой, которую носили сенаторы.], ангустиклав[25 - Ангустиклава – туника с узкой пурпурной каймой, отличительный знак всаднического сословия.], претекст[26 - Претекста – окаймленная пурпуром тога, которую носили магистры и жрецы, а также мальчики высших сословий до шестнадцатилетнего возраста.], стол, туник, пеплумов[27 - Пеплум – просторное женское платье из тончайшей ткани.], паллиев; шум огромной толпы, похожий на подземный гул вулкана; мелькание голов и рук, подобное яростному и грозному волнению бурного моря! Но все это может дать только отдаленное понятие о той великолепной картине, которую представлял собою в этот час Большой цирк.

То тут, то там простолюдины, сидевшие на скамьях, извлекали запасы захваченной из дома провизии. Ели с большим аппетитом – кто ветчину, кто холодное вареное мясо или кровяную колбасу, а кто пироги с творогом и медом или сухари. Еда сопровождалась всяческими шутками и прибаутками, беззаботной болтовней, громким хохотом и возлияниями вин: велитернского, массикского, тускульского.

Повсюду шла бойкая торговля: продавцы жареных бобов, лепешек и пирожков сбывали свой товар плебеям, раскупавшим эти дешевые лакомства, чтобы побаловать своих жен и детей. А затем благодушно настроенным покупателям приходилось, разумеется, подзывать и продавцов вина, чтобы утолить жажду, вызванную жареными бобами. Они пили налитую в стаканчики кислятину, которую разносчики без зазрения совести выдавали за тускульское.

Семьи богачей, всадников и патрициев, держась отдельно от плебса, вели веселую, оживленную беседу, выказывая подчеркнутое достоинство манер.

Разодетые в пух и прах щеголи расстилали циновки и ковры на жестких каменных сиденьях, держали раскрытые зонты над головами прекрасных матрон и очаровательных девушек, оберегая их от жгучих лучей солнца.

В третьем ряду, почти у самых Триумфальных ворот, между двумя патрициями сидела матрона блистательной красоты. Гибкий стан, стройная фигура, прекрасные плечи свидетельствовали о том, что это была истинная дочь гордого Рима.

Правильные черты лица, высокий лоб, тонкий красивый нос, маленький рот и большие черные живые глаза – все в этой женщине дышало неизъяснимым очарованием. Черные как вороново крыло, густые и мягкие кудри падали ей на плечи и были скреплены надо лбом диадемой, осыпанной драгоценными камнями. Туника из белой тончайшей шерсти, обшитая внизу золотой полосой, обрисовывала ее прелестную фигуру. Поверх туники, ниспадавшей красивыми складками, был накинут белый паллий с пурпурной каймой.

Этой роскошно одетой красавице не исполнилось, вероятно, еще и тридцати лет. То была Валерия, дочь Луция Валерия Мессалы, сестра Квинта Гортензия[28 - Квинт Гортензий (114—50 до н. э.) – известный римский оратор.], знаменитого оратора, соперника Цицерона, который стал консулом в 685 году. За несколько месяцев до начала нашего повествования Валерия развелась со своим первым мужем.

Рядом с Валерией сидел Эльвий Медуллий, существо длинное, бледное, худое, холеное, прилизанное, надушенное, напомаженное и разукрашенное; все пальцы его были унизаны золотыми кольцами с самоцветными камнями, с шеи спускалась золотая цепь тонкой работы. Элегантный наряд дополняла тросточка из слоновой кости, которой Медуллий весьма изящно играл.