Адгезийская комедия

Мама даже не проснулась, когда я щёлкнула задвижкой замка, поставила пылесос. Маленький пылесос ? хоть какая-то радость взамен большого пылесоса. Мама про маленький и не знала.

? А-ааа. Ты дома? Так быстро обернулась? – сонно спросила мама.

Я протянула маме договор.

? Мальва! На стол положи.

? Я дядь-Васину зажигалку забрала. Я положу в прихожей. Надо ему отдать.

? Он звонил мне, это подарок, она серебряная.

? Ну серебром в Веретенце (я чуть не сказала «в Адгезии») никого не удивишь. Я ему напишу, мам.

? Ну и как там дела?

? В Веретенце? ? Я чуть не сказала «В Адгезии», и рассказывать стала именно про неё: ? Всё тихо. Просто тишина и покой. Вечный покой. Они там все вечнуют в корпусе-один по бульвару Бардина.

? Ну ты скажешь, ? мама грустно улыбнулась….

Послесловие. Новый карантин

Сумасшедшая словесница (она ведёт только десятые-одиннадцатые и считается крутым учителем в нашей школе для тупых) советовала записывать свои мысли. Дура! Я триста страниц написала. И не мыслей, а действий, происшествий, картин, зарисовок, видений, полубреда, ну и разных неприятных для меня ситуаций. А тут – мысли. Что такое эти мысли? Нельзя написать всё, о чём думается. Ну хор. Пишу мысли. Как их озаглавливать, мысли эти? Вот физик – крут. Он сказал: кто вёл дневник чумного года, тот зафиксировал другую реальность. Ну я точно зафиксировала, без вопросов. И причём, лучше всех. Но попробуем и мысли.

Ноябрь 2020

Осень любимый и нелюбимый сезон. Опять пандемия, ну или что-то вроде этого. Ребята со спортивного ориентирования (у меня появились такие друзья, не поверите, в лесопарке) пишут и жалуются: соревы у них отменяются одно за одним. Я в Рузе. Мы уехали через два дня, как объявили двухнедельные каникулы. Я всё представляла: хорошо сейчас в Веретенце. Там всё открыто. И лёд, и баскетбольные залы, и фитнес-центр. Но Москва – такая Москва: бассейн для спортшколы, для спортсменов, закрыт. По факту ходили в бассейн только абонементники. Впервые в жизни пожалела, что я не на абонементе. Спустя две недели сборной разрешили тренироваться, а кто у нас в сборной бассейна: Улыбина, Алиса-водомерка да Сеня, и ещё пара пацанов, я в резерве. Но мы укатили в Рузу. Там нас возят на автобусе до бассейна – всего пять минут. И Сеня там, со мной. Но мы стараемся никак не афишировать отношения, но как обычно все всё знают, весь сентябрь бассейн только и болтал о моей новой супер-причёске (как только волосы чуть отросли я выкрасилась в белый); хорошо хоть Асколовой в Рузе нет и некому мне выговорить, как я была против окраски волос в блондин и в прочие цветные цвета. Дискачей тоже нет. Всё тело ломит от трень. По вечерам я лежу в кровати, сидеть сил нет. Я пью бабушкины капсулы, нашла их много на балконе, в одной из жестянок, жаль, что все остальные жестянки украли вместе с мешком из дяди Васиного багажника. Капсулам много лет, они просроченные, это всем известное лекарство, от болей в ногах, в суставах, от вен… но мне главное что от боли в ногах. И помогает! Всё-таки говорят, что весной 2021 года соревы начнутся. Сеня в своей честности меня добивает, уверяя, что я не выполню норматив. Ну так: он кандидат в сборную страны, он на Россию поедет, меня можно обесценить.

Первым делом, ещё в августовском лагере, я показала письмо бабушки Сене. С ребусом-восьмёркой он не справился, сказал только, что первая картинка в типа детских рисунках ? крест, может намекать на смерть или кладбище. Я это знала и без него. Но Сеня разгадал космическую воронку из букв.

? Это графическая поэзия, ? сказал он. – Я не разбираюсь в ней, но должен прочитаться текст сверху вниз или справа налево, не обязательно связный, но певучий.

Ой-й… при слове «поэзия» мне стало дурно и накрыло ощущение, что я снова иду по дороге в гору, иду бесконечно долго и бормочу стих про жабу-хулигана – единственное годное, что нашептали мне адгезийцы, ну, скажем так, полугодное…

? Почему певучий? ? удивилась я.

? Потому что поэзия.

Для меня его ответ ничего не объяснил.

? Ну так прочитай, если ты умный.

Сеня сидел где-то час, писал что-то. Я скучала, маялась от безделья в беседке рядом с копусом и водила ногой по дощатому полу.

? Мальва! Ты можешь не тереть ногой доски? Ты как ёж какой-то.

? Почему ёж?

? Копошишься, копошишься. Дай сосредоточиться. Сама бы тоже мозгами пораскинула, не всё ж тереть-то.

? Так скучно!

? А ты поразгадывай буквы!

Несмотря на, скажем так, симпатию, грызлись мы по-прежнему. Наконец после кусания кончика карандаша длиною часа в полтора, перед самым отбоем, Сеня выдал:

? В глубинах коры земной, тени беззвучные, стенаний, преграды… Тут, Мальва, надо крутить сначала через букву, дальше через две, после через три, а потом читать те буквы, которые парят на листке в невесомости… наверное. Хитроумная воронка.

? Там ходят беззвучные тени,

Страдают в тоннелях, увы

Ждут все не преграду, ступени

В глубинах земной коры. Так что ли? – спросила я.

Сеня поднялся со скамейки:

? Ты издеваешься? Ты знала и мучила меня?

От возмущения я отвернулась, закусив губу, как обиженки во всех сразу мелодрамах.

? Ну ладно, ладно, Мальва! – Сеня обнял меня за плечо. – Ну откуда ты знаешь эти стихи?

? Значит это не поэзия, а стихи?

? Да неважно.

? Так Смерч читал. И не раз. А у меня, ты знаешь, память хорошая…

? А ещё что читал?

? Много.

? И ты запомнила?

? Да.

? Прочитаешь?

? Сень! Вот честно. Ничего нового эти строки не дадут, всё такое же пафосное неизвестно что…

? Может, я неправильно прочёл? Тут ещё, если просто слева направо читать, можно разобрать слово «моль».

? Сеня, ? я села на пол. – Значит, мы камушки прозевали! Значит, они были в стене!

? Ну почему?

? Там же были червяки, личинки моли!