Резервный день

? Есть такие как Илька: им не надо ничего объяснять, ? сказал папа. – Они сами делают всё правильно: дают сдачи, ругаются, к ним перестают лезть. Это гены, это воинственный настрой.

Илька вышел из комнаты, присел ко мне на кровать довольный-предовольный, гордый-прегордый:

? Да. Я такой.

? Знаю, что такой. До меня доходят сведения, ? и папа похлопал Ильку по плечу.

Мама испуганно спросила:

? Ильгиз! Я же почти не бываю в твоей школе. Всё с Ариной, с Ариной. Значит, и у тебя драки есть? И тебя обижают?

? Бывает, ? уклончиво сказал Ильгиз.—Но я мужик. Папа всегда говорит, что мужик должен всё решать самостоятельно.

? Вот, ? продолжил папа. ?А есть люди такие как ты и как я… каким я был в детстве и юности… Им тяжело среди драчунов, они теряются и не могут ответить на оскорбление. Я поэтому и пошёл после армии в школу милиции, а потом в юридический. Чтобы пресекать зло если не на корню, то хотя бы не дать расцвести ему буйным цветом.

Дальше папа стал объяснять, что всё очень просто. Прежде всего и перво-наперво ? уверенность в себе. Надо быть уверенным в себе, даже если боишься. Это самое главное. Надо чётко определиться для себя: я никого не трогаю, ни к кому не пристаю, но умею постоять за себя. Надо убедить себя: передо мной – враг, агрессор, насильник, хулиган, передо мной – зло, а не человек.

? Одним словом – нагнетатель, ? закончил ночную «лекцию по психологии самообороны для детей» папа.

? Нападатель?

? Нет: нагнетатель. Он нагнетает атмосферу. Он грозен, может оказаться и властной сильной личностью и самым мелким никчёмным существом…

? Да. Вспомни, Ариша, своего любимого Гауфа. Крошка Цахес – существо уродливое, странное и очень агрессивное, ? встряла мама.

? Не перебивай! – остановил папа маму. ? Нагнетатель портит тебе настроение одним своим присутствием… Нагнетатель может начать травлю себе подобного. По законам общества в группе не может быть двух лидеров, но может быть сколько угодно жертв. Лидер-нагнетатель чаще уничтожает себе подобного, нагнетатель-трус уничтожает и слабую, как он сам, жертву и сильного.

Мама слушала папу, открыв рот. И Илька тоже. Мне кажется, я уверена, что именно тогда что-то поменялось в характере мамы. Стало две мамы: та, которая была раньше – активная, отзывчивая, переживающая за меня, растерянная, если меня обижают, и новая мама – уверенная, что она просто даёт отпор, освобождает пространство от нагнетателей…

Мама втолковывала мне, объясняла папины слова:

? Смотри: ты любила гимнастику, ты добросовестно занималась и почти не плакала от боли, ты была лучше всех. Но ты разлюбила ходить на тренировки. Ты никого не трогала, и страдаешь, и мы, может быть, бросим секцию.

? Может быть? – испугалась я.

? Не может быть, а точно, ? Илька погладил меня по плечу. – Мы обязательно бросим!

? Да, Инга. – сказала папа. – Илька прав. Вопрос с гимнастикой, при данном стечении обстоятельств, решённый, я думаю.

? А те, кто мучил тебя, ? продолжила мама, ? напротив: чувствуют себя прекрасно. Это неправильно.

? Мама! – перебил Илька. – У неё всё было нормально. Потом ты докопалась до этих чипсов. Арину сделали второй, и начали смеяться и подтравливать после чипсов.

И мама заорала:

? Не встревай!

Дальше они ругались по-татарски. А мы с папой молчали и смотрели. Смотрели и хлопали ушами… Папа тихо и от этого страшно приказал:

? Хватит!

Мама опомнилась. Илька по инерции продолжал бурчать что-то непонятное, певучее.

? Это в конце концов стыдно, товарищи полиглоты! – как бы извиняясь за тихий, но приказной тон, сказал папа. – Переведите, в конце концов!

? Да что тут переводить. Стыдно-то как, Ильгиз! – мама решила всё свалить на Ильку: ?Восемь лет как только по-русски все вокруг тебя.

Маму уже было не остановить: Ильгиз весь в своего деда. И обидчивый, и мстительный, и постоянно отношения выясняет.

? Я действительно, Ильгиз, тебе мало времени уделяю, почти не уделяю. И три тройки у тебя в году… Но я очень занята. Эти травы отнимают массу времени, это – моё призвание. Поэтому и ты, и Ариша страдают. Я не могу, никогда не могла, заниматься только детьми! Ариша младше. Ильгизчик, ты должен понять. Ты самостоятельный, здоровый. Ты – сам справишься. Это гены, папа правильно говорит. Аришенька же – девочка, она теряется.

Ильгиз сидел красный, он вспотел:

? Да уж – теряется. Носишься с ней как с… торбой. Зачем ты её всё в мирошевский лес таскаешь? Может, ей во дворе как мне охота побегать? Ты её спросила?

? Я не хочу во дворе! – закричала я. – Что ты, Илька! Я боюсь. Там одни дураки. Они мячом могут в лицо… Я хочу гулять в поле. Я на поле, Илька, бегаю—собираю зверобой.

? Вот и хорошо, Арина, что бегаешь … ? мама торжествовала.

? Инга! Дай ребёнку свободу выбора! Не таскай её за травами, ? попросил папа.

Я испугалась:

? Папа! Я люблю луг! Там репей, папа, красиво цветёт! И донник, и цикорий, и…

? И чертополох! – Илька скорчил страшную рожу, приставил пальцы-рожки к ушам.

? И чертополох, ? согласилась я, даже не поняв издёвки и намёка на нечисть. – Он для нас бесполезный. Он только для пчёл. Медонос.

? Медонос, ? укатывался Илька. ? Прекращай, мама, пичкать её салатом из одуванчиков. Пусть ест как все, играет, общается. Отстань, мама, от неё. Она уже травяное зомби.

? Опять снова здорово? – мама в шутку замахнулась на Ильгиза. – Ребёнку нравится. Слышал же? Сам-то чипсы никогда не ешь?

? Отрава – поэтому не ем, ? согласился Ильгиз.

Мама открыла рот, но папа резко сказал маме:

? Продолжим об отраве. Никто не обвиняет тебя, Инга, в невнимательности. Никто не запрещает тебе заниматься полезным делом для души.

?Оформили ООО. Нужен бухгалтер, ? вдруг сказала мама.

? Я сейчас не об этом, Инга. Чем могу, я тебе помогу.

? Нужно помещение для заготовки трав.

? Хорошо, ? нетерпеливо отмахнулся папа. – Найдём помещение.

? Спасибо Геночка. Тогда – всё?