Адгезийская комедия

? На оцинковку? – ослепительно улыбнулся принц.

? На горячую оцинковку без вопросов.

? Спалили нашу конторку, ? ещё шире улыбнулся принц.

? Я всё равно ничего не поняла.

? И слава бесам! Тебе и не надо понимать, ? отозвался сухонький. Он говорил спокойно, даже заупокойно, а принц – эмоционально, неудерживо, нетерпеливо.

? Ответьте, пожалуйста, ? я решила задать самый свой насущный вопрос повторно: ? Где я нахожусь-то? Под землёй?

Вы, наверное, спросите: почему я так смело общалась с этими чертями, а это, я так думаю до сих пор, были именно они (адгезийцы, мне кажется, очень похожи на чертей, но они как бы выше уровнем, нельзя сказать ? пообразованней, но ясно, что нечисть, просто высокоорганизованная нечисть, вроде как инопланетные черти, как космические какие-нибудь пираты, что ли, ну не знаю), ? не боялась и всё.

? Так в своём пространстве, Мальвина.

? Ну уж нет. У вас тут какой-то сумасшедший хай-тек, а временами эклектика.

? Мы и ситцевые обои могём, ? кажется принц начал дурнеть.

? Такого не может быть в пространстве моей квартиры.

? Но вполне возможно в пространстве бабушкиной квартиры. Она нам разрешила расширить пространство. В этом нет ничего сверхъестественного, ? рассудительно заявил сухонький.

? Загробный параллельный мир?

? Пусть параллельный, если тебе так понятнее. Но, согласись, столько книг написано о пространствах, столько фильмов снято. Если бы даже этого не было, возникнуть – дело времени. Возникла же когда-то планета Земля.

Принц вопросительно посмотрел на сухонького, тот кивнул одобрительно – кажется принц не понял слов о планете.

? По поводу убранства. У нас тут не сумасшедший хай-тек. Горе-студенты проектируют, так сказать, в разных программах, – сухонький объяснял спокойно, терпеливо. – Проектируют, проектируют. Допроектировались. Между прочим, мы в зале музея, а вот та лестница ведёт на второй этаж…

? Экстрим.

? Это и есть музей экстрима. Нереально, то есть нереально осуществить, но что-то в этом есть, не правда ли. Автор явно креативщик.

? Не пропадать же такому добру.

? Уродство.

? Все пространства по проектам.

? По чьим проектам?

? Так по ошибочным. Ошибка – самое полезное.

? Ошибка – есть ошибка. Это минус шанс, ? спорила я, что они несут? ? Эта лестница навыверт опасна!

? Не скажи. Есть массивы, кластеры, пространства ошибок. Вот проектируют студенты комнаты. Бездарно, непрофессионально, с ошибками наигрубейшими. Ну что добру пропадать? Мы тащим всё к себе в Адгезию. Всё лучше, чем пылиться на полках. Мы ничего сами не выдумываем. Мы просто берём с полки наобум, мы даём шанс ошибке. Разве не чудо эти лестницы и кресла?

? Это … не знаю, как сказать… Чудовищная бездарность.

? Вот! Чем чудовищнее бездарность, тем мы сильнее. Мы сильны ошибками, мы аккумулируем их, заряжаемся, подпитываемся. А уж если ошибается талант или гений, так это самое наикрутейшее адгезийское. Мы плаваем в гениальной ошибке.

? Летим стрелой и побеждаем! – одежда принца на глазах серела и дряхлела, превращалась в рубище.

Они конечно же издевались надо мной, намекая на провал с мастером спорта. От злости я прикусила губу.

? Мы навроде вашего завода по переработке вторсырья, – продолжил принц, нарочито не замечая моей реакции. ? Берём и делаем из негодного адгезийское годное. У нас знак не зарегистрирован, но зарегистрирован, понимаешь? Он наш, этот знак. Есть у нас и вино, марочное, адгезийское.

? То, что Маргарита выпила?

Принц стал снова красавцем, уставился на меня, и я просто млела от его красоты, от его магнетического взгляда.

? Ну Маргарита, из книжки?

? Книжка? Какая книжка?

? К сожалению, ? констатировал сухонький, ? мы имеем дело с неосуществлёнными проектами. А та история осуществлённая, она за другими числится силами. Мы туда не лезем. Мы – не большие и не маленькие, мы Веретенецкие. А были амбиции, не скрою, были. Но давно.

? Ваше радио и буквы на стене – тоже проект?

? Не, это так. Шуточки. Радио популярное. Среди веретенцовцев, среди близлежащих посёлков, садоводческих товариществ – везде, где работали мои люди, – гордо отметил сухонький.

? Какие ваши люди?

? Обычные люди, местные и поселенцы. Или ты забыла, как велись геологические работы давно? Первые месторождения ? здесь. Горняки, шахтёры – лучшие люди, соль земли. Ну и ремесленники по камню.

? Самый главный ремесленник – природа. Ах, какие камни! Какие камни родила веретенецкая земля! – воскликнул принц и снова на глазах стал дурнеть. ? Нас вспоминают ближе к смерти все веретенцовцы. А так порхают-порхают всё не выпорхают…

? Конец – он неожиданен, непредсказуем.

? Но просчитывается иногда и пред… прет… предопределён… ? Снова в кресле сидел звероящер-рептилоид.

? Адгезия, я считаю, просто находка. Современный сконструированный мир, – перебил ящера сухонький. – Адгезия ? актуально, выражаясь современным языком, мейнстрим. Сцепиться и не отцепляться – девиз адгезии, и наш девиз. Но приходится учить, жёсткими методами. Жёсткими и жестокими. Можно сказать, мы гуманисты, но в своём роде. Мы даём шанс любому, но и воспитываем любого. Детей и взрослых. Блудные и приблудные овцы – всё наши клиенты.

? На то они и веретенц-овцы! – перебил звероящер.

? Все, кто заблудились в чаще мыслей и поступков, в непроходимом лесу тупиково и пусто, верно, Мальва?

Я молчала. Они сейчас прибьют меня. Они напоминальщики, они как тюремные воспитатели!

? Безусловно, девочка-строитель, вне всяких сомнений, Адгезия для кого-то тюрьма, для кого-то же – свобода, ? шипел рептилоид.

? Да не волнуйся ты, Мальва. Видела наши шутки, наши иногда нравоучительные шутки. Вот и сегодня пошутим. – Сухонький изобразил на сером лице подобие улыбки. Рот его оказался чёрной дырой, абсолютно беззуб.

? Полусон-полуявь. – Ящер превратился в моего тролля!

Уф! Ну где тролль, там смерти нет. А то я уж начала опасаться, что попала туда, откуда не возвращаются. Эти прикончат и не поморщатся.