Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

Как бы то ни было, мы должны признать, что с приходом Аспазии в дом Перикла многое изменилось не только в самом доме Перикла, но и в общественном статусе Аспазии. В их доме регулярно стала собираться интеллектуальная элита, причём многие приходили ради ораторского таланта Аспазии.

Плутарх даже говорит, и это не может не вызывать удивление:

«Сократ ходил к ней со своими знакомыми, и ученики его приводили к ней своих жён, чтобы послушать её рассуждения»

…наверно эти мужья не были похожи на Исхомаха, и уже над этим стоит задуматься…

«Злые языки» распространили даже слух, что Аспазия писала некоторые речи за Перикла. Многие стали опасаться того, что Аспазия начнёт влиять на политическую жизнь Афин, ведь она всюду сопровождала Перикла, даже в военных походах.

Но если даже допустить, а для этого допущения есть все основания, что Перикл прислушивался к её мнению, обсуждал с ней не только отвлечённые метафизические вопросы, но и выслушивал её мнение по насущным политическим вопросам, почему мнение умной женщины должно быть опасным для великого стратега, почему это мнение должно нанести урон могущественным Афинам. Но таковы особенности массового сознания во все века, если что-то признаётся «не нормальным», то от этого «ненормального» могут быть одни только беды.

Тем более, когда речь идёт об исключительном (невероятным, непостижимом) случае, за всю историю античной Греции (только ли Греции), когда философы и политики следовали советам женщины.

При этом, что очень важно подчеркнуть, и Перикл, и Аспазия оставались самостоятельными, независимыми и свободными людьми. Пишут – тот же Плутарх – что Перикл, не принимал больше приглашений на пиршества друзей и родных, кроме участия на официальных празднествах.

Аспазия вела себя no-другому она не считала нужным уподобляться Периклу. Она была свободна, она не чуралась застолий, сама их организовывала, являясь душой и центром увеселений, даже тогда, когда в них не принимал участие Перикл.

Она позволяла себе принимать посетителей и в отсутствие мужа, развлекала их беседой, угощала вином, что, по афинским обычаям, являлось совсем уж кощунственным.

Может быть, поэтому многие утверждали, что Аспазия превратила жилище правителя в дом разврата. На философских пирах непременно присутствовали красивые девушки и можно только догадываться, какие цели преследовала Аспазия, приглашая их.

Да что там философские пиры, даже в военных походах Аспазия сопровождала Перикла не в одиночку, за ней непременно следовал обоз куртизанок из её школы, и женщины неплохо зарабатывали, ублажая изголодавшихся без любви мужчин. Так это было или не так, судить нам трудно, но во всех случаях, если «деконструировать» эти утверждения, мы найдём «следы» недовольства тем, что женщине предоставлена столь большая свобода.

Причём не в три «законных» дионисовых дня, а в будни, когда свобода женщины не легитимна.

Конечно, не стоит выхолащивать то, что происходило между Периклом и Аспазией, а с другой стороны (оборотная сторона медали) переходить на высокопарный, романтический слог.

Можно согласиться с историком XIX века, который пишет, что отношения Перикла и Аспазии «опирались не на жажду наслаждения или на мимолётный порыв. Это был истинный брачный союз, основанный на преданнейшей и нежнейшей любви, в котором никто так не нуждался, как этот удалившийся от всех внешних развлечений и неутомимо трудящийся государственный человек».

Но только ли это?

Может быть, стоит говорить о глубоком «одомашнивании» своего дома, которое и определяет качество «жизни вдвоём».

Может быть, лучше всего «жизнь вдвоём» Перикла и Аспазии, характеризует формула, открытая в наши дни: счастье, это когда утром хочется идти на работу, а вечером хочется возвращаться домой.

Формула есть формула, она что-то схватывает, что-то упрощает.

У Перикла плюс к Афинам, городу, который он любил, возвышал, украшал, который отвечал ему взаимностью, но на греческий манер, позволял себе колкости, оскорбления, был свой дом, где ждала его Аспазии.

У Аспазии была своя жизнь, она смело могла выходить в афинскую жизнь, могла принимать эту жизнь у себя дома, жить жизнью свободной, красивой и образованной женщины, но вечером она во всеоружии своей женской красоты и своей женской отзывчивости, должна была ожидать одного Перикла, своего мужчину с «тыквенной башкой».

Что до остального, были ли у них размолвки, что омрачало эту «жизнь вдвоём», уставали ли они друг от друга, приелись ли друг другу через пять, десять, пятнадцать лет, оставим домысливать каждому, кто понимает что такое «слишком человеческое» даже внутри жизнь вдвоём двух бесконечно близких друг другу, людей.

Если и без Аспазии Перикл был объектом нападок, то после того, как он привёл Аспазию в свой дом, нападки должны были усилиться, «огорчение» для одних людей, хороший повод всласть посмеяться, для других.

Взаимоотношения Перикла и Аспазии стали излюбленной темой комедиографов, а они, как мы выяснили, не чурались самых непристойных шуточек и обыгрывания любовных потуг.

В комедиях Аспазию называют новой Омфалой, Деянирой, погубившей самого Геракла, Герой, сумевшей обольстить самого Зевса.

Напомню, что Омфала в греческой мифологии царица Лидии, которая продала в рабство Геракла, а Деянира, дочь мифического царя Ойнея, хотя и случайно, по неведению, погубившая Геракла отравленным платьем.

О Гере и напоминать не следует.

А некоторые прямо говорили о том, что гетера Аспазия приехала в Афины с единственной целью, покорить Перикла, этого «достойнейшего из эллинов», какие ещё цели могут быть у прославленной гетеры. Аспазию изображали в виде любовниц Геркулеса, а один комический поэт обвинил её в безверии за то, что она принимала участие в философских беседах Анаксагора. Во многом, этим слухи, которые подхватывали афинские комики и политические враги Перикла, распространял сын Перикла от первой жены, разгульный и ветреный Ксантипп. Все знали, что сын и его жена находились на содержании у Перикла, но разве такие случаи не провоцируют ненависть.

Один из самых знаменитых авторов комедий того времени, Кратин, вложил в уста одного из своих персонажей, такие слова «Отвратительная похоть породила его Геру – Аспазию, наложницу с собачьими глазами». Намёк был достаточно прозрачный, Геру называли «волоокой», это комплимент, поскольку глаза «коровы» (вола) считались красивыми и печальными. «Собачьи» глаза Аспазии, по-видимому, были не только не красивыми, но и бесстыдными.

И ещё хлеще.

Все были уверены, что из-за Аспазии Перикл начал поход на Самос, который когда-то разбил милетцев, земляков Аспазии. «Самый длинный язык в Афинах», Аристофан не мог пройти мимо подобной истории и не использовать её в своей комедии («Ахарняне»):

…К спартанцам ненависти полон я.
По мне, пожалуй, Посидон, тенарский бог,
Пускай дома обрушит им на голову,
Мой виноград врагами тоже вытоптан.
Но всё-таки – ведь здесь друзья присутствуют —
Зачем одних спартанцев обвиняем мы?
Ведь среди нас – речь не о целом городе,
Запомните, речь не о целом городе —
Людишки есть негодные, беспутные…
Но вот в Мегарах после игр и выпивки
Симефу-девку молодёжь похитила.
Тогда мегарцы, горем распалённые,
Похитили двух девок у Аспазии.
И тут война всегреческая вспыхнула,
Три потаскушки были ей причиною.
И вот Перикл, как Олимпиец, молнии
И громы мечет, потрясая Грецию.
Его законы, словно песня пьяная:
«На рынке, в поле, на земле и на море
Мегарцам находиться запрещается».
Тогда мегарцы, натерпевшись голода,
Спартанцев просят отменить решение,
Что из-за девок приняли афиняне.
А нас просили часто – мы не сжалились.
Тут началось бряцание оружием.

Так по Аристофану – в комическом двойнике реальности – совершалась Афинская история, и знаменитая Пелопонесская война, и если за Троянской войной стояли три рассерженные богини и прекрасная Елена, то за войной Пелопонесской стоят три уличные девки, одна из которых содержательница девиц легкого поведения, и великий Олимпиец.

Несмотря на колкости и насмешки комедиографов, несмотря на атмосферу отчуждения и непонимания, можно с уверенностью сказать, что с Аспазией связаны самые счастливые годы Перикла. Он нуждался в такой женщине, не только ведущей его кружок (салон), но и способной смягчить трудную жизнь политика, в женщине, которая «одомашнила» дом, в котором он мог получить хоть небольшую порцию отдохновения.

Но счастье – хотя бы в форме пушкинских «покоя и воли»[411 - Строки «на свете счастья нет, но есть покой и воля» из стихотворения русского поэта. Пушкина А. «Пора мой друг, пора».] – для Перикла и Аспасии не могло существовать долго. Будем считать, что они просто получили небольшую отсрочку от неумолимого Рока.

Всё началось с процесса над Фидием, тем самым, знаменитым скульптором, который изваял знаменитую скульптуру Афины из золота и слоновой кости.

Кто знает, может быть, всё дело было в хрупкости греческой демократии, может быть, всё дело было в опасности восставшего демоса

…почти «Восстание масс» Ортеги де Гассета[412 - Ортега-и-Гассет Хосе – испанский философ и социолог, В работах «Дегуманизация искусств» и «Восстание масс» впервые в западной философии и социологии изложил основные принципы доктрины «массового общества».], которое начинается с античных времён…