Чёрный молот. Красный серп. Книга 1

Чёрный молот. Красный серп. Книга 1
Rain Leon

Библиотека классической и современной прозыЧёрный молот. Красный серп #1
История обычной семьи из провинциального города. Свадьбы, гешефты, измены, но в один вечер всё меняется. В дверь постучались офицеры НКВД. Что их ждёт впереди? Репрессии? Этап? Расстрел? Война? Один за другим члены семьи покидают свой дом. А потом приходит ещё одна, общая беда, от которой невозможно укрыться. Можно лишь постараться выжить и отомстить. И ощутить вместе с молодым, но рано повзрослевшим Лёвчиком, что значит терять самых близких людей. Можно сломаться, а можно идти до конца, даже когда не верят «свои» в Смерше. И за это судьба подарит встречу с осколками семьи. Но иногда встреча может оказаться такой короткой…

Эта небольшая семья и люди, с которыми они пересекаются – отражение тяжёлых испытаний и той действительности, в которой жила огромная страна. Более чем реалистическое описание событий и персонажей переносит читателя в то время и ведёт рука об руку с каждым персонажем через его испытания. Эта книга никого не оставит равнодушным.

Leon Rain

Чёрный молот. Красный серп. Книга 1

Предисловие

Автор сумел создать современный эпос в лучшем его понимании. В процессе работы над рукописью у меня сложилось ощущение, что я читаю недостающее звено в классической прозе военного времени. Это настоящая семейная сага, полная боли, потерь, переживаний и нежной любви. Здесь трудно подобрать правильные слова, их всегда будет недостаточно. Меня душили слёзы, мне было больно практически за каждого героя, за каждую поломанную судьбу. Умение так неподдельно и искренне написать дорогого стоит. Думаю, семья автора может гордиться такой великолепной историей.

    Анастасия Постромина

От автора

Здравствуй, уважаемый читатель.

Хочу поделиться с тобой волнующим событием моей жизни. Я наконец-то решился воплотить давнюю задумку – написать книгу о небольшом отрезке Второй Мировой войны и о подлом, бесссмысленном терроре, который ему предшествовал. Я хочу обойтись без высокопарных речей о вероломстве врага и необходимости защищать социалистическое отечество. Я хочу рассказать историю, которая могла произойти на территории СССР во время и до Второй Мировой. Мои деды воевали на этой страшной войне. Часть моих родственников, как и многие другие, не пережили эту войну. Кто-то пал на полях сражений, кто-то был уничтожен карательными войсками только за принадлежность к еврейству, а кто-то выдержал ГУЛАГ.

Среди тех, кто прошёл всю войну, призвавшись в первые же дни добровольцем ещё до достижения призывного возраста, будучи раненым и неоднократно награждённым, был мой родной дядя Соркин Лев Давидович. Был он немногословным, встречались мы не очень часто, о войне он ничего не рассказывал. И совсем недавно я узнал потрясший меня факт – оказывается, мой дядя практически всю войну прослужил в разведке. Могу только догадываться, через что ему довелось пройти, если даже через десятки лет после войны он отказывался об этом говорить. А медалями и орденами он нисколько не дорожил, они были безвозвратно утеряны его сыном в детских дворовых играх. Младший брат Льва Яков и их мать погибли в Полтавском гетто. Каким-то образом уцелел его дед. На Льва пришла похоронка, и его сочли погибшим.

Родной дядя Льва, Соркин Рувим Евелевич, был разработчиком оружия и внёс большой вклад в усовершенствование главного танка СССР во Второй Мировой Т-34.

Меня также потрясло известие о том, что среди моих родственников по другой линии была женщина, слепая от рождения, которая тоже погибла от рук карателей. Я скорблю обо всех погибших, в числе которых и мои родственники, но именно повествование об этой несчастной беззащитной жертве вызвало во мне обостренное чувство жалости и сострадания.

Я хочу увековечить память всех своих родных, погибших и пострадавших во Второй Мировой и в годы террора. Это, пожалуй, всё, что я могу сделать для них.

С помощью этой книги мы вместе, уважаемый читатель, погрузимся в тяжелые воспоминания о послереволюционной атмосфере СССР. Тридцатые годы, наполненные террором и первыми признаками Второй мировой войны, узнаем о судьбах простых людей, учителей, инженеров, учеников, обычных гешефтмахеров на примере одной семьи и ещё нескольких персонажей, вплетённых в их жизни. И красные, и белые, и гитлеровские войска, и обычные крестьяне имели каждый свой счёт к моему немногочисленному народу. Давайте постараемся понять тех, кто пытался выжить любой ценой, и тех, кто понимал неотвратимость последнего часа.

Я выбрал на роль главного героя своего дядю Льва. Может быть, именно он и такие же мальчишки, повзрослевшие на этой войне, и были настоящими героями? Незаметными тружениками, никогда не трясшими своими наградами для получения льгот и пытавшимися забыть весь ужас пережитого. Вечная им всем память.

Все персонажи являются вымышленными. Не ищите на картах названия населенных пунктов, все совпадения будут случайными, имена персонажей тоже выбраны случайно и не имеют ничего общего с описанными действиями. Заранее прошу прощения у тех, чьи имена случайно задействованы в этом художественном произведении.

Многие из событий, описанных в книге, имеют под собой реальную основу. Они происходили в действительности, я слышал и читал о них. О некоторых я знаю из уст непосредственных участников Второй Мировой, ещё с тех времён, когда записывал с ними интервью. Другая часть событий реконструируется на основе документальных исследований.

Война – тяжелейшее испытание, где порой, правда и ложь идут рука об руку, а добродетель и самые отвратительные поступки настолько перемешаны, что невозможно определить, порядочный перед нами человек или отъявленный негодяй. Я уверен, что всем, кто прошёл настоящую войну, пришлось встречаться с нелёгким выбором. По мере прочтения книги вы сами сможете решить, кто перед вами – несчастная жертва или нераскаявшийся преступник.

Для того, чтобы в будущем не повторилось то, что без сомнения является величайшей трагедией двадцатого столетия, необходимо изучать историю без сокрытия фактов и документов. Во имя мира, чтобы предостеречь будущие поколения от ненависти и войн.

    Leon Rain

Часть первая. 29-й разъезд

Маневровый паровоз сбавил обороты на подъезде к 29-му разъезду, уступая путь встречному составу. Кочегар распрямил затёкшую спину и опёрся руками о лопату. По обнажённому мускулистому торсу стекали струйки пота, прочерчивая неровными линиями светлые полоски на покрытом густой угольной пылью теле. Паровоз фыркнул ещё раз, с шипением выпустил пар и остановился. Разъезд был когда-то маленькой пригородной станцией, со временем надобность в ней отпала, её перенесли на новую ветку. Небольшие строения были приспособлены для технических нужд. На видном месте висели противопожарные инструменты. Брандспойт был исправен, команды стрелочнику передавались по телефонной связи. Линию решено было выделить для прохождения литерных и товарных поездов. Несколько раз в день в западном направлении через разъезд следовали тяжело гружёные составы, охраняемые серьёзными ребятами. С такими не то что заговорить, лишний раз и взглядами не перекинуться. Серьёзные ребята сопровождали серьёзные грузы, непрерывно оглядывая прилегающее к путям пространство колючими, всепроникающими взглядами.

Стрелочник поднатужившись перевёл стрелку, поднял жёлтый флажок, и по заданному маршруту прошёл, глухо постукивая на стыках, литерный грузовой состав. Опечатанные вагоны и вооружённая охрана в начале и конце, присвоенный код «М» открывал зелёную улицу. За задержку такого состава легко можно было угодить под суд по обвинению во вредительстве и получить нешуточный срок. Стрелочник Андрей Митрофаныч или, как его в шутку называли машинисты паровозов, а с их лёгкой руки и остальные, Сарафаныч, стоял рядом со своей стрелкой, немного наклонившись в сторону состава, чтобы не дать оттолкнуть и опрокинуть себя завихрениям горячего воздуха. Всякий раз, когда в просвете вагонов показывался знакомый луг, а за ним лощина, сбегавшая к реке и переходящая в железнодорожный мост, каждый следующий вагон непременно заслонял вид и толкал мощный поток воздуха с оглушительным стуком на Сарафаныча. Но Сарафаныч тоже не лыком шит. Хоть он и работал на железной дороге всего несколько лет, уже повидал достаточно составов и научился разговаривать с ними на их языке. Вот и сейчас, перед подъёмом на горку машинист состава даст гудок, а Сарафаныч пропоёт его про себя. После этого, глянув, в порядке ли задний сигнал, можно вернуть стрелку, пропустить маневровый и вернуться в свою будку. А паровоз тужась будет тащить состав вверх, всё сбавляя и сбавляя ход, словно надрывается от непомерной тяжести.

– Привет, Сарафаныч! Давай поменяемся, я три раза в день стрелку передвину, а ты за меня уголёк покидаешь!

– Здоров, Сарафаныч! Угостись папироской. Как жизнь? Плеснёшь водички?

Сарафаныч щурясь принимал папироску, наполнял ведро с пожарного брандспойта и ухмылялся в прокуренные усы. Вот уж балабол этот Фёдор. Доверила тебе Родина уголёк кидать, значит, кидай, а не хочешь, так иди учись, и через пару лет, может, и машинистом станешь. Постояв несколько секунд глядя, как удаляется маневровый, оставляя за собой облако чёрного дыма, Сарафаныч двинулся к будке, снял трубку и бодро доложил:

– Грузовой «М» в заданном направлении проследовал в семь сорок пять. Маневровый на пути к станции. Доложил Крикунов, 29-й разъезд.

– Что так долго, Крикунов?

– Так докладывал вам уже, что стрелку заедает, еле поднимаю. Мне б ремонтную бригаду.

– Ладно, скоро вышлем. Всё.

Мужчина повесил трубку и зажёг старенький примус. Водрузив на него закопчённый чайник, Сарафаныч присел на топчан и стал не спеша доставать из сумки с едой пирожки с картошкой, кусочек сала и пучок зелёного лука. До прохождения следующего поезда было время и можно было не спеша позавтракать. Работать Сарафаныч начинал с шести утра. Принимал хозяйство разъезда у сменщика, проверял замки на кладовых, исправность стрелки, работу телефона, по которому и докладывал о заступлении на смену, расписывался в графике учёта рабочей силы и заступал на дежурство. График не очень удобный, приходилось рано вставать, но уже в четыре часа он был дома, немного отдыхал, если не было срочных дел, и в пять усаживался вместе с вернувшейся с работы хозяйкой ужинать. После чего пару часов возился по хозяйству, поливая огород и пропалывая грядки. Спать ложился в девять, иначе утром вставал с трудом. Строгал и пилил в сарайчике и время от времени извлекал из него то полочку для книг, то табуретку. Соседи, зная об увлечении Сарафаныча, обращались к нему, заказывая разные бытовые мелочи. Он был не жаден, а потому его изделия были во многих домах. Вот и вчера за очередным заказом пришёл сын соседа.

Когда скрипнула калитка, Сарафаныч, уже ожидавший гостя, выглянул из сарайчика.

– А, Лёвочка, проходи.

Восьмилетний Лёвочка бодро прошагал мимо грядок к сарайчику и выжидательно остановился.

– Ты чего такой серьёзный, Лёвочка, никак двойку получил?

– Не, тройку, за диктант, – вздохнул Лёвочка.

– Не переживай, сколько у тебя их ещё будет и троек и двоек, а может даже и пятёрок.

– Троек и двоек больше не будет. Мне из-за поведения оценку снизили. Андрейка Кочан у меня списывал, а меня наказали, чтоб не давал. Я хорошо учусь.

– Вот и ладно. Держи табуретку. Неси домой, я потом с папкой сам разберусь.

– Андрей Митрофаныч, а правда, что вас Сарафанычем зовут?

– Вот я те щас дам такого Сарафаныча! Я вот тебя сейчас крапивой отхожу пониже спины, чтоб ты на уроках сидеть не смог, сразу двоек нахватаешь! – Сарафаныч сделал вид, что потянулся рвать крапиву, и Лёвчик хохоча, с визгом бросился прочь, прижимая к себе новенькую табуретку.

– Да не расшибись, пострел! – рассмеялся вслед Сарафаныч.

Лёвчик мчался по улице, ловко уворачиваясь от соседских дворняжек, привычно атакующих мальчишечьи лодыжки с задорным лаем. Мальчишки и собаки отлично были знакомы и не обращали друг на друга никакого внимания. Но бежать по собачьей улице, пробуждая древние инстинкты, и не быть атакованным – такого просто не могло произойти. К дому Лёвчик подбежал под аккомпанемент собачьих голосов, резко развернулся, высоко подняв табуретку, сделал махательное движение в сторону дворняг и громко крикнул:

– А ну, пошли вон!

Шавки гавкнули для приличия ещё по разу и опасливо отбежали. Лёвчик хлопнул калиткой и промчался по двору, перепрыгивая через ступеньки, взлетел по скрипучей лестнице на второй этаж, пролетел через коридор, заставив взвиться свечой и отпрыгнуть с дороги молодого рыжего кота. А ввалившись в столовую, бухнул табуреткой по полу.

– Лёва, что случилось? За тобой волки гнались? – выглянула из своей комнаты бабушка Клара. – А зохн вэй, Лёва, посмотри на себя, на кого ты похож!

Лёвчик, пытаясь отдышаться, скосил глаза к зеркалу. На него глянул перепачканный ребёнок, лихо удиравший от Сарафаныча по всем лужам огорода.