Жизнь и наставления Рамакришны Парамахамсы

Жизнь и наставления Рамакришны Парамахамсы
Рамакришна Парамахамса

Константин Кравчук

Источники Живой Истины
Жизнь Рамакришны Парамахамсы (1836–1886) – это уникальный в истории человечества опыт: достижение высших духовных состояний поочередным прохождением практик основных мировых религий. Познав, что в каждой религии проявлена Единая Великая Истина и высшая цель их одна, он приветствовал все религии. Его опыт выявил живую истину.

Эта книга содержит краткую биографию Рамакришны и сохранившиеся записи наставлений Учителя, впоследствии специально систематизированные по темам. Она дарит каждому надежду обрести духовный путь самосовершенствования и служения общему благу.

Перевод с английского языка осуществлен по изданию «Teachings of Shri Ramakrishna», (Advaita Ashrama, Calcutta, 1990). В Индии книга переиздавалась более двенадцати раз.

Константин Кравчук

Жизнь и наставления Рамакришны Парамахамсы

© «Общество Рамакришны – Центр Веданты» 1995–2018

© ООО ИД «Ганга», 2018

Краткая биография Шри Рамакришны[1 - Составлена на основе книг «Шри Рамакришна. Биография в фотографиях» (в переводе Т. В. Чегаева, под общей редакцией Свами Джьётирупананды, «Общество Рамакришны – Центр Веданты», г. Москва) и «Жизнь Рамакришны» Ромена Роллана.]

18 февраля 1936 года в семье бедного брахмана из деревни Камарпукур, располагавшейся в ста двадцати двух километрах от Калькутты, родился сын. Он был четвертым из пятерых детей. Позднее мир узнает об этом индийском мальчике как о великом Рамакришне. При рождении же он получил имя Гададхар. В пятилетнем возрасте его отправили в сельскую школу, где он научился читать, писать и считать. Но мальчика больше интересовала не школьная программа, а жизнь великих святых и мудрецов.

Однажды он шел узкой тропой через рисовое поле и ел на ходу воздушный рис. Вдруг его взор остановился на стае белоснежных журавлей, которые летели клином на фоне темной грозовой тучи, закрывавшей горизонт. Эта прекрасная, контрастная картина вызвала в Гададхаре состояние транса, и мальчик потерял сознание внешнего мира. Деревенские жители нашли его лежащим на поле и отнесли домой. Это, вероятно, был первый опыт божественного экстаза Гададхара.

Другой раз группа деревенских женщин отправилась в паломничество в Анур. Мальчик Гададхар шел с ними. Напевая по пути песни, он как будто впал в оцепенение, его тело стало твердым и нечувствительным, а из глаз градом полились слезы. Постепенно мальчик пришел в себя. Набожная женщина Прасанна уже тогда распознала его божественность и несколько лет спустя сказала ему: «Что бы ты ни говорил, ты не простой человек».

Отец Гададхара умер, когда мальчику было семь лет. Старший брат Рамкумар переселился в Калькутту и открыл там школу. Затем он привез туда и своего младшего брата Гададхара, уже подростка, но мальчик, не знающий дисциплины, поглощенный своей внутренней жизнью, не хотел учиться.

В это время одна женщина из шудр (низшей касты), Рани Расмани, основала в Дакшинешваре, на левом берегу Ганги, в шести километрах от Калькутты, храм, посвященный великой богине Матери Кали. Ей было очень трудно найти брахмана, который взял бы на себя обязанности жреца при храме. Для брахмана, который согласился бы принять подобную должность в храме, построенном шудрой, это было бы потерей лица. Но Рамкумар все же пошел на это в 1855 г., хотя его младший брат Гададхар, в то время щепетильно относящийся к вопросам касты, с трудом мирился с этим положением. Со временем, однако, он стал относиться к этому более терпимо, и когда в следующем году Рамкумар скончался, Гададхар, скрепя сердце, согласился заменить его. С этого времени о Гададхаре известно как о Рамакришне.

С самого начала работы нового пуджария Матхуранатх (зять Рани Расмани и владелец храма) заметил странную разницу между тем, как совершал поклонение Божественной Матери Рамакришна, и как поклонялись остальные. Но Матхуранатха это не беспокоило: он чувствовал, что поклонение Рамакришны Божественной Матери Кали пробудит Божество, заключенное в храмовом изваянии. Поэтому он не стал обращать внимания на жалобы служителей храма на то, что молодой человек не следует в совершении обрядов установленным канонам.

Время шло и Рамакришну охватило жгучее желание лицезреть Божественную Мать. Желание все возрастало, но день проходил за днем, ночь за ночью, а Мать все не являлась голодному взору, и неутоленное желание перерасло в страдание. Рамакришна почти не спал. Слезы постоянно лились из глаз; он, как в агонии, бился головой о землю, до крови царапал лицо; его горестные стоны привлекали внимание многих сторонних наблюдателей. В один из дней он не смог больше терпеть свою отлученность от Божественной Матери. Жизнь для него потеряла всякий смысл. Сам он так описывает это переживание:

«Я страдал от мучительной боли, потому что не был благословлен явлением Матери. Я чувствовал себя так, словно мое сердце выжимали, как мокрое полотенце… Меня охватила тревога и страх, что, может быть, это не моя доля – постичь Ее в этой жизни. Я не мог больше выносить разлуку: мне казалось, что жизнь не стоит того, чтобы жить. Внезапно мой взгляд упал на меч, который хранился в храме Матери. Решившись положить конец своей жизни, как безумный, я ринулся к мечу, но только лишь я схватил его… И вдруг… Комната со всеми дверями и окнами, храм – все исчезло, не оставив и следа, и вместо этого был безбрежный, бесконечный, сияющий Океан Сознания, или Духа. Насколько хватало глаз, его сияющие волны с оглушительным гулом накатывали со всех сторон, чтобы поглотить меня! В мгновение ока они оказались надо мной и полностью затопили меня. Я задыхался. Я потерял естественное сознание и упал… Как прошел этот день и следующий – я не знаю, но внутри ощущался постоянный поток ни с чем не смешанного блаженства, совершенно новый для меня, и я чувствовал присутствие Божественной Матери».

С этого времени его постоянные молитвы были направлены на то, чтобы это видение повторилось. Иногда его желание было настолько сильным, что он катался по земле с криком: «Мать, будь милостива ко мне и явись еще раз!» Он плакал так горько, а люди собирались вокруг него, чтобы посмотреть на это. «Я почти не сознавал их присутствия, – говорил позднее Рамакришна. – Они были более похожи на тени или картинки, чем на настоящих людей, и я не испытывал никакого смущения, раскрывая перед ними свои чувства. Но в те мгновения, когда я терял сознание от приступов неимоверной боли из-за отделенности от Матери, я видел Ее, стоящую передо мной в Ее несравненно сияющем облике, дарующую блага преданным Ей и призывающую их к радости! Она улыбалась, разговаривала, утешала или учила меня самыми разными способами».

Отныне Рамакришна постоянно находился в состоянии опьянения от общения с Матерью. К нему стали приходить многочисленные духовные опыты, ему являлись чудесные видения. Был вечер. Дневные ритуалы были закончены. Считалось, что Мать отдыхает. Рамакришна ушел в свою комнату, вне храма, над Гангой, но спать не мог. Он прислушивался… Вдруг он услышал, как Она встает, как поднимается на верхний этаж храма, радостная, как молодая девушка. Браслеты на Ее ногах звенели, ударяясь о ступеньки. Он спрашивал себя, не сон ли это. С трепещущим сердцем он вышел во двор, поднял голову и увидел Ее: с распущенными волосами, окутанная бархатом ночи, Она стояла на балконе второго этажа и смотрела на струящуюся Гангу, на далекие огни Калькутты… И это лишь одно из описаний.

Способ его поклонения Божественной Матери стал еще более необычным: для Рамакришны Мать больше не была изваянием, которому надо поклоняться строго предписанным образом. Теперь Она была настоящей, гораздо более настоящей, нежели мир вокруг. Он разговаривал с Ней, ел вместе с Ней и не мог вынести потери Ее из виду даже на мгновение. С тех пор его ночи и дни проходили в непрестанном общении с любимой. Это была беседа бесконечная, непрерывная, как река, текущая мимо храма. Наконец он совершенно слился с Ней. Постепенно свет его внутреннего видения проявился вовне. Другие люди, смотревшие на него, видели то, что видел он: они видели сквозь его тело, словно сквозь стекло, тела богов. Матхуранатх однажды сидел в своей комнате, напротив комнаты Рамакришны; невидимый сам, он смотрел, как тот ходил взад и вперед по своему балкону. Вдруг он вскрикнул, увидев что на плечах Рамакришны появляются попеременно то голова Шивы, то голова Матери, в зависимости от того, идет ли он вперед или назад.

«Я начал постигать Бога во всем сущем. Формальное поклонение было отброшено. Видите это дерево бильвы[2 - Священное дерево Шивы, листья которого, имеющие форму трилистника, используются в почитании Шивы и Шакти. Плод бильвы символизирует Лакшми, богиню богатства и счастья. – Прим. ред.]? Я обычно приходил к нему за листьями. Как-то раз, когда я срывал лист, отломился кусочек коры. И я понял, что дерево наполнено Сознанием. Я очень огорчился, что ранил дерево. В другой раз я пытался сорвать немного травы дурва[3 - Дурва – свинорой пальчатый, бермудская трава (лат. Cynodon dactylon). Травянистое растение многолетнего типа, достигает в высоту полуметра. – Прим. Ред.], но понял, что не могу сделать этого. Однажды я захотел собрать цветы, которыми были усыпаны деревья. Тут же мне явился Вират. Это выглядело так, будто поклонение Ему было только что закончено: цветы были букетом, возложенным на голову Божества, и я не смог сорвать их».

    (Шри Рамакришна)

Но для большинства окружающих обезумевший от любви жрец был воплощением позора. Он более не был способен исполнять свои обязанности в храме. В разгар церемонии он неожиданно терял сознание, становился бесчувственным, его суставы как бы каменели, и сам он становился похожим на каменное изваяние. Он также позволял себе весьма неподобающие вольности в обращении с Богиней. Ни о каком служении теперь не могло быть речи. Он не знал ни минуты сна. Перестал есть. Не будь возле него племянника, заботившегося о его элементарнейших нуждах, он бы оставил этот мир очень скоро. Такое состояние влекло за собой страдания. На коже Рамакришны то и дело проступали мельчайшие капельки крови. Все тело горело как в огне, а мозг был костром, и каждый язык пламени, исходивший из него, был Богом. Он худел с каждым днем. После длительного периода, когда он в том или другом человеке видел Бога (так в уличной женщине он как-то раз увидел Ситу, а в молодом англичанине, стоявшем, скрестив ноги, у дерева, – Кришну), наступил период, когда он сам для себя стал превращаться то в одного Бога, то в другого. Так он стал Кали, стал Рамой, стал Радхой, возлюбленной Кришны, превратился в Ситу и даже в Ханумана.

«О, какой это был восторг! Легкого намека было достаточно, чтобы пробудить мое духовное сознание. Я поклонялся Прекрасному в лице четырнадцатилетней девочки. Я видел в ней олицетворение Божественной Матери. Однажды я увидел женщину в голубом, стоящую возле дерева бакул[4 - Бакул – большое вечнозеленое дерево (лат. Mimusops elengi), широко распространенное в Индии. – Прим. ред.]. Она была проституткой, но тотчас вызвала во мне видение Ситы. Я забыл о женщине. Я видел, что это была сама Сита, которая шла навстречу Раме после освобождения из плена Раваны[5 - Эпизод из древнеиндийского эпоса «Рамаяна». – Прим. ред.] на Цейлоне. Долгое время я пребывал в состоянии самадхи, отключившись от внешнего мира».

    (Шри Рамакришна)

Рани Расмани и Матхуранатх были очень обеспокоены здоровьем Рамакришны и пытались разными средствами лечить его, но все было напрасно. Наконец, они предположили, что причина проблем со здоровьем – полное воздержание, и привели его в публичный дом, где Рамакришну окружили молодые женщины. Но он вел себя как ребенок, видя в них Божественную Мать. Женщины устыдились того, что их хотели использовать для искушения святого человека, и упали к его стопам.

До Камарпукура дошли слухи, что Рамакришна сошел с ума. Его мать Чандрамани Дэви, к тому времени уже лишившуюся старшего сына, эта новость очень встревожила. Крайне обеспокоенная, она настойчиво писала Рамакришне, чтобы он вернулся в Камарпукур, где, как она чувствовала, под материнским присмотром его здоровье поправится.

Рамакришна повиновался ее зову. Он прибыл в Камарпукур в конце 1858 года. Там он стал более спокойным и собранным, улучшилось и его здоровье. Однако он продолжал заниматься духовными практиками и часто посещал шмашаны, безлюдные места кремации – Бхутир-кхал и Будхуй-морал, где проводил целые ночи в медитации.

Ради божественной помощи для исцеления сына, Чандрамани начала поститься в местном храме Шивы. Ей пришел ответ, что с ее сыном все в порядке и что его состояния – это опьянение от общения с Богом.

Чандрамани, направляемая старшим сыном (Рамешваром, ставшим старшим после смерти Рамкумара), решила женить Рамакришну, полагая, что женитьба повлияет на него благотворно. Во избежание сопротивления Рамакришны, поиски невесты сначала держались в секрете. Неожиданно он сам пришел на помощь. Находясь в экстатическом состоянии, он сказал: «Бесполезно искать по всей округе. Идите в Джайрамбати. В доме Рамчандры Мудхопадхьяи вы найдете невесту, предназначенную для меня и помеченную соломинкой[6 - У местных сельских жителей существовал обычай оставлять лучший плод для Господа в качестве приношения, и такой плод обвязывался соломинкой.]». Кто-то пошел в Джайрамбати и узнал, что у Рамчандры Мудхопадхьяи действительно была дочь – единственная дочь по имени Сарадамани. Но ей было всего пять лет от роду! Несмотря на это, свадьба состоялась, и невесту привезли в Камарпукур.

Теперь Чандрамани была счастлива, она верила, что ее сын излечится от «сумасшествия». Лишь одно маленькое происшествие омрачило ее радость. Украшения, которые надела невеста, были взяты напрокат, и после свадьбы их следовало вернуть. Но как же Чандрамани могла забрать украшения у такой маленькой девочки? И Рамакришна опять пришел на помощь своей матери. Пока Сарадамани спала, он осторожно снял с нее украшения и вернул их владельцу. Когда родственники девочки узнали об этом, они пришли в ярость и увезли Сарадамани обратно в отцовский дом. На что Рамакришна шутливо заметил: «Что бы они теперь ни делали, они не смогут расторгнуть наш брак».

«Люди говорили, что я безумец. Что еще они могли сказать? Они заставили меня жениться. Тогда я находился в состоянии опьянения от общения с Богом. Сначала я беспокоился о своей жене, а затем подумал, что она разделит со мной мою пищу и мою жизнь.

Я посетил дом тестя, там устраивали киртан[7 - Киртан – восславление Бога воспеванием Его имен. – Прим. ред.]. Был большой религиозный праздник, на котором много пели во славу святого имени Бога. Время от времени я задумывался о своем будущем. Тогда я говорил Божественной Матери: „Мать, я сочту свои духовные опыты настоящими, если землевладельцы в наших местах будут выказывать мне уважение“. И действительно, они по собственной воле пришли и беседовали со мной».

    (Шри Рамакришна)

«Когда я жил в Сихаре, сын Хридая, ребенок четырех или пяти лет, обычно целый день проводил со мной. Играя в свои игрушки, он полностью забывал о чем-либо еще, но с приближением вечера говорил: „Я хочу к маме“. Всячески пытаясь удержать его, я говорил: „Иди сюда, я дам тебе голубя“. Но так мальчика было невозможно утешить, он всхлипывал и плакал: „Я хочу к своей маме“. Игра переставала доставлять ему удовольствие. Я и сам плакал, видя его состояние. Так нужно плакать по Господу – как ребенок по матери».

    (Шри Рамакришна)

Чандрамани Дэви не разрешала Рамакришне ехать в Дакшинешвару до тех пор, пока он полностью не оправится. Он оставался в Камарпукуре полтора года. Позднее, почувствовав желание вернуться в Дакшинешвару, Рамакришна покинул свою мать и брата.

После возвращения в Дакшинешвару в 1860 году возобновилось божественное помешательство Рамакришны, временно прекратившееся в Камарпукуре. Снова началось жжение по всему телу. Отвращение Рамакришны к мирским вещам и нетрадиционность его практик достигли новых крайностей. Например, он брал в одну руку монеты, а в другую землю, и, сосредоточенно повторяя: «Деньги – это прах, прах – это деньги», бросал и то и другое в Гангу. Он хотел стереть из своего сознания любое чувство привязанности к богатству. На протяжении этого периода у него было несколько видений, которые дали ему понимание более глубоких аспектов духовной жизни. Учители выходили на сцену его жизни по мере необходимости, чтобы обучить его методам их духовных школ.

Первой прибыла Бхайрави Брахмани. В тот день, собирая цветы в храмовом саду, Рамакришна увидел приближавшуюся лодку, в которой находилась красивая женщина средних лет в одежде цвета охры. Когда ее проводили в его комнату, она сразу же узнала в нем одного из трех своих учеников, обучить которых ее отправила Божественная Мать.

Под руководством Бхайрави Рамакришна практиковал наиболее сложную тантрическую садхану и укрепился в своем постижении Божественной Матери. Тантры превращают обычные чувственные удовольствия в духовные практики, которые ведут к единению дживатмана (индивидуальной души) с Параматманом (Высшей душой). Рамакришна не испытывал никаких трудностей, практикуя методы всех шестидесяти четырех тантр, и достигал через них Божественного.

За тантрической садханой следовали садханы вайшнавов. В них преданный принимает пять различных выражений любви к Богу: он относится к Богу, как родитель к ребенку или как ребенок к родителю (ватсалья), как друг относится к другу (сакхья), как спокойный ум к всеобъемлющей любви (санта), как слуга к хозяину (дасья) и любящая к возлюбленному (мадхура).

Эти садханы, с помощью которых Рамакришна неизменно достигал конечной цели их пути, подготовили почву для кульминации всякой духовной практики – нирвикальпа-самадхи. Это сверхсознательное состояние, в котором исчезают все субъектно-объектные отношения, наступает в результате растворения всех различий, порожденных умом, в едином Вечном Сознании.

К концу 1864 года, как раз к тому времени как Рамакришна постиг Бога личного, в Дакшинешвар явился ничего не подозревавший о своем призвании Тота Пури («нагой человек») – вестник Бога безличного. Это был необыкновенный аскет, последователь веданты, странствующий монах из Пенджаба, сорокалетней подготовкой достигший высшего откровения; освобожденный, ко всему безразличный дух, скользивший равнодушным взглядом по призрачному миру. Он лишь проходил мимо. Он никогда не должен был задерживаться на одном месте более чем на три дня. Он увидел Рамакришну, сидевшего на ступеньках храма. Взгляд молодого жреца поразил Тота Пури, и он обратился к Рамакришне: «Сын мой, я вижу, что ты уже далеко продвинулся по пути истины. Если хочешь, я могу помочь тебе достигнуть следующей ступени. Я научу тебя веданте».

Рамакришна ответил, что ему сначала надо спросить разрешения у Матери (Кали). Разрешение было получено. Тогда он кротко и с полным доверием отдался во власть божественного руководителя.

Тота Пури поставил своего нового ученика на путь монизма, посвятив его в санньясу, то есть в монашество, полное отречение от мира. Он попросил Рамакришну вознестись умом к сфере Абсолютного Брахмана, вечно свободного, пребывающего вне времени, пространства и причинности. Рамакришна немедленно освободил свой ум от всех относительных мыслей, кроме одной – мысли о своей Божественной Матери. Тогда Тота Пури вонзил осколок стекла между его бровями и сказал: «Сосредоточься здесь». И тогда, как описывает сам Рамакришна: «С твердой решимостью я снова стал медитировать, и, как только милосердная Мать появилась передо мной в одной из своих форм, я использовал свою способность к различению как меч и рассек им эту форму надвое. Теперь для моего ума не осталось никаких препятствий, он воспарил за пределы всего относительного, и я погрузился в самадхи».

К удивлению Тота Пури, Рамакришна оставался в таком состоянии три дня. Ученик Тота Пури достиг состояния нирвикальпа-самадхи за один день – состояния, к которому сам гуру шел долгих сорок лет. В конце третьего дня Тота Пури пропел Рамакришне на ухо «Хари Ом», и тот вернулся в обычное состояние.

Тота Пури нигде не оставался дольше, чем на три дня, но вознамерившись утвердить своего удивительного ученика на возвышенном пути адвайты, задержался в храмовом саду Дакшинешвара на одиннадцать месяцев.

После ухода Тота Пури (к концу 1865 года) Рамакришна продолжал, напрягая все свои силы, стремиться к тождеству с Абсолютом. В течение шести месяцев, по его утверждению, он находился в каталептическом состоянии экстаза, в каком пребывали, судя по описаниям, древние аскеты: тело, покинутое духом, было, точно заброшенный дом, предоставлено разрушительным силам. К счастью все тот же племянник бодрствовал над этим телом без хозяина: насильно кормил его и ухаживал за ним.