II. Маска Зорро. Голубой бриллиант

Она рассказала дону Алехандро все, что знала о Монте и его связях, о задействованных людях и их именах, о паролях, о местах и о других связанных с ним вещах, сведения о которых она смогла услышать во время нескольких ночных собраний. Конечно, эта информация никак не разоблачала Монте с головой, ибо он был слишком умен и опытен, чтобы раскрывать все карты перед временной сообщницей, пусть она и являла собой представителя правящей династии могучей державы; и даже если бы эта информация попала в ведение дома губернатора еще до событий последней страшной ночи, было бы необходимо приложить немалые усилия, чтобы суметь правильно воспользоваться ей в текущей ситуации. Однако Шарлотта все равно оставалась главной и единственной свидетельницей заговора и в этом ее ценность была не сопоставима ни с кем другим.

Не утаила она и самого интригующего момента своего пребывания на калифорнийской земле, то есть каким образом ей удалось выйти на бывшего губернатора. Ей, действительно, было вменено отправиться через океан с первыми кораблями и собрать как можно больше сведений об Эль Пуэбло и его населении, чтобы по прибытию на другой конец света Фиона могла в кратчайшие сроки составить представление о новом окружении.

И у ее служанки это получилось даже лучше, чем можно было ожидать.

С Хуаном дель Мар в один из тех первых дней Шарлотту, кажется, свела сама судьба. Прогуливаясь вечером вдоль крепостных стен и пересматривая в собственной памяти минувшие часы на предмет выявления относящихся к ее заданию сведений, девушка невольно стала свидетельницей короткого и неоднозначного диалога между Хуаном и неизвестным ей молодым человеком, которого, надо сказать, с тех пор она ни разу не видела. Было ли это совпадением или мерой предосторожности появившегося позже на сцене Монте, она так и не узнала, но в тот момент нескольких хоть и не понятных ее слуху, однако произнесенных вполне правильно воспринятой интонацией слов, подкрепленных звоном небольшого мешочка с вознаграждением, ей было достаточно для того, чтобы выйти из укрытия и спросить молодого человека, не хотел ли бы он тоже немного заработать. Отпустивший к тому времени своего сообщника и потому оставшийся без свидетелей Хуан дель Мар более от ошеломления собственной неосторожностью, чем от интереса к словам незнакомой девушки, к тому же прибывшей с британской свитой, согласился оказать Шарлотте посильную помощь, если таковая ей когда-нибудь понадобится. И хотя они были знакомы всего несколько минут и разделяла их не только культура разных стран, но и значительный языковой барьер, девушка совершенно точно увидела в собеседнике неиссякаемую жажду денег.

Впрочем, надо отдать ему должное, Хуан тоже очень быстро сориентировался в ситуации и понял, что казавшееся ему на первый взгляд странное и даже несколько комичное знакомство таило в себе такие высоты, что ему самому было до них не достать. Личность будущего заказчика, а также предстоящая форма общения были для него неподъемны. Так в один из поздних вечеров на пороге покоев Фионы появился Монте…

Шарлотта первая начала повествование, не дожидаясь просьб или намеков дона Алехандро, когда он в компании своего друга пришел за ней в крепость. Более того, в тот момент она еще не знала причину их визита, которая могла бы поспособствовать проявлению ее разговорчивости. Но даже и когда узнала – ответила категорическим несогласием.

Она сопротивлялась своему избавлению. Отказывала и дону Алехандро с доном Ластиньо, и сэру Генри, и сэру Ричарду, когда и он присоединился к общим попыткам спасти ее жизнь. На письмо Изабеллы, которая как могла уверяла девушку, что она всего лишь выполняла приказы и поэтому не была виновна в той степени, в которой сама себя считала, Шарлотта ответила только еще одними извинениями и благодарностью за волнения, однако вновь сопроводила их отказом. Отказала она и Зорро, когда он пришел к ней с вполне однозначным предложением о переселении в Мексику под постоянный присмотр и покровительство его людей, что являлось единственным безопасным для нее выходом, гарантировавшим сохранность жизни и ее относительное спокойствие. Шарлотта было твердо намерена вернуться в Британию и принять соответствующее содеянному наказание, и никакие переговоры не сдвигали ситуацию с мертвой точки.

О попытке Зорро спасти девушке жизнь дом губернатора узнал от дона Рафаэля. Равно как и о том, что их было две, вторая из которых и увенчалась успехом.

Откуда Зорро узнал о воспылавшем сердце юного дона, осталось неизвестным, однако именно по его наущению и при его непосредственном содействии возникший из ниоткуда посреди ночи в спальне Шарлотты дон Рафаэль с огромным букетом цветов, блестящими глазами и страстными заверениями о защите и покровительстве, в которых девушка, несмотря на свое мужество и стойкость, тогда нуждалась больше всего, сделали то, что не смогли осуществить ни представители власти Калифорнии, ни олицетворение британского двора в лице сэра Генри и сэра Ричарда.

Вряд ли Шарлотта до конца понимала, что происходит, однако ее короткое "да", беззвучно произнесенное той ночью, связало ее по рукам и ногам и дало дону Рафаэлю право забрать ее в гасиенду отца после официального дневного визита.

Обо всем этом стало известно много позже, когда Рикардо все же прижал дона Рафаэля к стене и потребовал рассказать, почему Шарлотта ответила согласием именно на его предложение. Попытки уйти в сторону от щекотливой темы сразу же были замечены доном Алехандро, и молодой дон под усилившимся давлением был вынужден рассказать как об участии Зорро в судьбе девушки, так и о том, что он по воле случая встретился с героем в маске после его таинственного исчезновения раньше всех остальных почти на двое суток. Изабелла сразу же вспомнила тот странный приступ кашля молодого Веласкеса после упоминания имени Зорро во время вечернего собрания, предшествовавшего появлению ее матери, а Рикардо, подняв юношу над землей и нещадно тряся его за отвороты сюртука, принялся выпытывать, как же Зорро удалось тогда исчезнуть из гасиенды де ла Вега, минуя все население дома и несколько рядов охраны, хотя дон Рафаэль знал об этом еще меньше, чем все остальные. Спасение пришло с неожиданной стороны в лице зашедшей в гостиную Керолайн, в присутствии которой упоминание имени Шарлотты и всего, что с ней было связано, находилось под строжайшим табу…

Изабелла украдкой посмотрела на низко опущенную голову своей спутницы.

Фиона ничего не сказала относительно судьбы Шарлотты, хотя последнее слово оставалось ее правом. Шарлотта была ее служанкой и по велению ее госпожи должна была пойти за ней и в огонь, и в воду. Однако принцесса пропустила новость о помиловании ее ближайшей подруги мимо ушей. Так, словно речь шла о погоде или очередном визите надоедливых гостей.

Конечно, британский двор был шокирован подобным безразличием, потому что Шарлотта состояла на службе у Фионы с самого детства, как и Керолайн у Изабеллы. И лишь те, кто был в курсе настоящего положения дел, понимали, что этим она спасла ей жизнь…

Девушка ехала молча, не говоря ни слова, улыбаясь только на попытки дона Рафаэля развеселить ее или заставить пообщаться на испанском, который она изучала под его руководством уже несколько месяцев.

Им с Фионой не дали ни поговорить перед расставанием, ни попрощаться… Они вообще так и не виделись после той ночи в Пещерах, потому что девушек по приказу сэра Генри сразу же расселили по разным помещениям.

Изабелла перевела взгляд под ноги Арабики и сжала в руках поводья. А если бы ей предстояло вот так же расстаться с Керолайн? Внутри на мгновение все замерло. Если бы им не дали даже попрощаться?

– Я все вижу! – пронесся мимо белый вихрь, вновь заставив лошадь Шарлотты отпрянуть в сторону.

Изабелла почувствовала непроизвольную улыбку на кончиках губ.

Нет, такого никогда не будет. Это невозможно по определению.

– Я слежу за тобо-о-о-ой!

***

Прошедший день оправдал все ожидания. Керолайн не давала Шарлотте проходу. Изабелла же и дон Рафаэль попеременно пытались встать между ними непроходимой стеной, однако фрейлина умудрялась разгадывать все их ухищрения и каждый раз оказывалось именно в том месте и в то время, которые были наименее ожидаемы. Немного смогла смягчить ситуацию лишь лошадь Шарлотты, которая, едва завидя движущееся в их сторону белое пятно, сразу же меняла направление и тем самым уходила с опасной траектории.

Но, несмотря ни на этот, ни на другие дни, обвинять Керолайн в предвзятом отношении было бы несправедливо. Изабелла понимала, что на месте Кери и она сама, и даже Шарлотта поступили бы точно также. Поэтому им всем оставалось только смириться и пережидать необходимое, но все еще непредсказуемое количество времени.

– Да, кстати, – внезапно оказалась под боком у Изабеллы фрейлина, ненадолго оставив в покое свою жертву. – Сегодня вечером у тебя прием, если ты не забыла.

Изабелла издала вымученный протяжный звук и закинула голову назад.

– В связи с этим, – оставила без внимания емкую реакцию подруги Керолайн, – предлагаю надеть то лиловое платье, которое висит у тебя в шкафу еще с прибытия в Эль Пуэбло. Как ты считаешь? – Изабелла ничего не ответила, но Кери это совершенно не смутило. – На мой взгляд, оно будет чудесно сочетаться с белыми перчатками и аметистовым браслетом.

Это уже становилось невыносимым. Всего за половину прошедшей недели дом Линарес принял под своей крышей четыре визита, наполненных одинаковым содержанием, и Изабелла пережила их все, не позволив себе скрыться в недрах гасиенды и оставить маму наедине с распаленными претендентами на собственную руку. Молодым людям не было конца, и девушка только удивлялась тому, как их хваленый мужской ум с его непревзойденной железной логикой не мог постигнуть с первого раза, что она уже занята и обещана другому, потому что представители противоположного пола, получив в ответ довольно однозначный отказ, через некоторое время вновь возвращались к своему штурму так, словно первые попытки были плодом их воображения.

– И еще, – снова возник в голове голос Керолайн. – На следующей неделе бал, нужно завтра же съездить на примерку платья. Оно должно быть почти готово.

– Да, конечно.

– Что – да?

– Что?

– Ты опять меня не слушаешь!

– Да нет, что ты.

– Что я только что сказала?!

– Что на следующей неделе бал, – механически повторила Изабелла, чудом выловив маячащий в памяти набор слов.

– И что? – уставилась на подругу Кери.

– И надо приготовиться…

– Каким образом?!

– Ну… обычным.

– Я говорю, на примерку надо завтра съездить, слышишь меня? На при-мер-ку! Это самый сногсшибательный наряд, который у тебя когда-либо был! – возвела руки к небу фрейлина. – Или в такой день ты хочешь выглядеть как все?

Изабелла вздрогнула от неожиданности и вернулась на землю. Бал-маскарад. Тринадцатое ноября. В груди что-то неистово затрепетало.

– А еще нужно доделать маску и отрепетировать прическу, – загнула два пальчика Кери.

– Кажется, Филиппу нужна помощь, – сорвавшимся голосом произнесла Изабелла и натянула поводья.

– С чего ты взяла? – внимательно всмотрелась вдаль подруга.

– Он махал только что.

– Ничего он не махал.

– А мне показалось, что махал. Поеду, уточню.

– Если ему что-то будет нужно, он сам подъедет, – начала буравить взглядом свою принцессу Кери.

– Да и перерыв уже закончился, надо продолжать. К тому же у меня остались все бумаги с записями, а они ему необходимы, – выпалила Изабелла и пришпорила Арабику, не дождавшись ответа.