Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы

Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы
Коллектив авторов

Военно-исторические книги издательства «Яуза»
Лагерь смерти Треблинка. Примерно за год с лета 1942 года здесь умертвили более 800 тыс. евреев и несколько тысяч цыган – мужчин, женщин, детей и стариков, депортированных с оккупированных территорий Польши, Советского Союза, Чехии, Греции, а также других стран Европы. Для уничтожения эшелона в 20 товарных вагонов требовалось всего несколько часов. Трупный запах распространялся на десятки километров в округе. Среди прочих здесь обрели покой известный педагог Януш Корчак со своими воспитанниками, сестры Зигмунда Фрейда и любовь молодости А. П. Чехова Евдокия Эфрос. 2 августа 1943 года в лагере смерти Треблинка вспыхнуло восстание, ставшее одним из символов сопротивления нацистской политике геноцида. А рядом находился одноименный трудовой лагерь, где на благо экономики Рейха в ужаснейших условиях в течении трех лет трудились поляки и евреи.

Вы держите в руках первую научную книгу на русском языке, которая посвящена этому «конвейеру смерти». Ее основу составили ранее не публиковавшиеся материалы советских следственных органов. Собранные к осени 1944 года, они позволили в деталях узнать, что происходило в треблинских лагерях. Эти документированные свидетельства дополняются воспоминаниями выживших узников, переведенными с польского и иврита, а также исследовательскими статьями. Они системно излагают историю лагеря смерти, раскрывают преступления, совершенные советскими коллаборационистами, а также опровергают попытки отрицателей Холокоста приуменьшить масштаб нацистских преступлений в Треблинке.

Книга издана Российским военно-историческим обществом.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы

© Группа авторов, 2021

© Российское военно-историческое общество, 2021

© ООО «Яуза-каталог», 2021

Введение

Вы держите в руках книгу, которая тематически и логически продолжает сборники о лагерях смерти, подготовленные Российским военно-историческим обществом совместно с Научно-просветительным центром «Холокост», – «Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки» (2019 г.) и «Майданек. Исследования. Документы. Воспоминания» (2020 г.). Как и в предыдущих изданиях, мы стремились представить на суд читателей ранее не публиковавшиеся на русском языке или вообще не введенные в научный оборот документы и воспоминания, предварив их рядом исследовательских статей, которые позволили бы даже неподготовленному читателю воспринять эти источники.

Несомненно, в последние годы в России, как и во многих других странах, нарастает общественный и политический интерес к теме нацистских преступлений, что неудивительно: «война на уничтожение», которую гитлеровская Германия начала против СССР, привела к широкомасштабному террору на оккупированных территориях и многомиллионным жертвам. В течение долгого времени эта тема была «закована» в ряд порой весьма узких формулировок и символов, и только сейчас, с нарастающим валом научных исследований и документальных публикаций, мы начинаем осмыслять трагедию тех лет во всей полноте и подчас противоречивости. На общественном уровне одна из ключевых сложностей заключается в том, как совместить память о разных жертвах гитлеровской политики уничтожения так, чтобы не потерять уникальность трагедий, но при этом подчеркнуть определенную общность страданий и избежать «конкуренции жертв». Блокада как крупнейшее военное преступление в мировой истории, Холокост, террор на оккупированных территориях (наиболее яркий образ – сожженные деревни), реализация программы «Т-4» (убийство лиц с физическими или ментальными «отклонениями»), преследование убежденных коммунистов, сторонников и представителей советской власти, истребление цыган, геноцидальная политика в отношении советских военнопленных – все эти и многие другие сюжеты являются содержанием того, что сегодня принято называть нацистской политикой уничтожения. Какие-то аспекты более-менее известны простому обывателю, другие совершенно незнакомы, соответственно, и коллективному разговору о них предстоит преодолеть еще много преград. Не берясь предлагать скорых рецептов, мы полагаем важным указать на принципиальную разницу между «взглядом снизу» – попытками выяснить, кто больше страдал (такая постановка вопроса морально сомнительна), и «взглядом сверху», т. е. пониманием отличий в политиках уничтожения, которые осуществлялись нацистской Германией и многими ее союзниками. Однако последнее однозначно невозможно без развития историографии и насыщения книжных полок магазинов и книголюбов качественными изданиями.

До сих пор наблюдается определенный парадокс: многие сюжеты нацистских злодеяний могут быть хорошо известны отечественной публике, однако собственно научные исследования на русском языке отсутствуют. До сегодняшнего дня это утверждение было верным и относительно Треблинки: этот лагерь смерти, описанный В. С. Гроссманом еще в 1944 г., к сожалению, не привлекал интереса отечественных исследователей, а многочисленные документы, хранящиеся в российских архивах, были малоизвестны. Вероятно, отчасти подобное объясняется тем, что эта история не распознавалась как связанная с прошлым нашей страны. В отличие, например, от Аушвица или Собибора. В действительности это не совсем так. Убийства в Треблинке являются одним из ключевых событий Холокоста как наиболее последовательного и масштабного геноцида в мировой истории. А он затронул практически все европейские страны и Советский Союз в первую очередь: из примерно 6 млн убитых евреев около 2,7–2,8 млн были жителями СССР. Если давление на евреев и их преследование нацисты осуществляли с самого прихода к власти, то именно с нападением на Советский Союз произошло качественное изменение политики в сторону тотального уничтожения. Создание лагерей в рамках «Операции Рейнхард», включая Треблинку, оказалось следующим этапом, мотивированным тем, чтобы массовые убийства приняли более организованный, ресурсоемкий и менее травматичный для самих убийц характер. Хотя основная масса убитых в Треблинке евреев жила на бывших польских территориях (к слову, в недалеком прошлом – в Российской империи), ряд транспортов прибыл и с западных окраин Советского Союза – Гродно, Сопоцкина и др. Любопытно, что и среди депортируемых с западного направления евреев могли быть русские эмигранты. Так, считается, что в Треблинке была убита Евдокия Эфрос (Коновицер), возлюбленная писателя А. П. Чехова. И, наконец, именно Красная Армия освободила ту территорию, где находилась Треблинка, а следственные органы провели расследование, собрав целый комплекс источников об истории этого «конвейера смерти», который, к сожалению, не был предан огласке.

Настоящий сборник разделен на несколько частей. В первой объединены исследовательские материалы. Статья К. А. Пахалюка и М. Ю. Эдельштейна посвящена Треблинке в целом, ее цель – последовательно изложить историю лагеря, систематизируя оценки и достижения современной историографии. Безусловно, Треблинка является одним из наиболее ярких примеров именно нацистских преступлений, однако далеко не все те, кто отправлял невинных жертв в газовые камеры, были гражданами Третьего рейха. Израильский историк А. И. Шнеер подробнее остановился на этих людях – вахманах-«травниковцах». Это преимущественно бывшие советские военнопленные, которые перешли на службу к противнику и играли одну из ключевых ролей в функционировании конвейеров уничтожения в лагерях. Поскольку Треблинка неразрывно связана с мемориализацией Холокоста, то ее история порой оказывается предметом весьма политизированных дискуссий, активными участниками которых являются отрицатели Холокоста. Исследователь С. В. Романов подробно разбирает и опровергает «аргументы», нацеленные на отрицание или преуменьшение нацистских злодеяний в Треблинке.

Во второй блок мы включили мемуары двух узников Треблинки. Впервые на русском языке публикуются воспоминания Янкеля Верника, написанные еще в годы войны и широко ходившие в польском подполье. Не будет преувеличением сказать, что речь идет об одном из ключевых источников, повлиявших на всю последующую историографию Холокоста. Также мы отдали предпочтение мемуарам и другого узника – Самуэля Вилленберга. Опубликованные в середине 1980-х гг., они затем были переведены на многие языки мира (этот перевод является десятым) и заняли, как и скульптурные работы мемуариста, важное место в транснациональной культуре памяти о Холокосте.

В третью часть мы выделили комплекс документов, который в августе – октябре 1944 г. был создан советскими следственными органами. Эти источники в полной мере никогда ранее не публиковались – лишь отдельные отрывки использовались некоторыми исследователями. Речь идет прежде всего о свидетельских показаниях или протоколах допросов 35 бывших узников лагерей Треблинки или местных жителей, которые являлись непосредственными свидетелями творимых здесь преступлений. Следующая за ними подборка документов отражает основные этапы работы советских следственных органов по расследованию нацистских преступлений в Треблинке.

В заключение хотелось бы выразить признательность и благодарность Аде Вилленберг (Израиль), вдове С. Вилленберга, за предоставленные к публикации материалы и помощь в подготовке перевода воспоминаний ее мужа. Отдельно стоит отметить труд тех, кто помогал в расшифровке архивных документов: Софьи Высоцкой, Арины Зотовой, Дарьи Даниловой, Дарьи Смирновой, Инны Кочергиной, Эрны Сарвилиной, Анастасии Терещук, Анны Горской, Татьяны Радайкиной, Бориса Литинского, Романа Жигуна. Также мы не можем забыть Вадима Бродского и Машу Ионину (Израиль), помогавших в работе с иллюстрациями. Без самоотверженного труда всех их вряд ли настоящее издание было бы подготовлено в относительно короткие сроки. Слова благодарности мы должны высказать и канд. ист. наук Андрею Александровичу Плеханову, оказавшему содействие в доступе к ряду архивных документов.

    К. А. Пахалюк, Л. А. Терушкин

Исследования

Треблинка. Краткая история

    Пахалюк Константин Александрович,
    канд. полит. наук, Российское военно-историческое общество
    Эдельштейн Михаил Юрьевич,
    старший научный сотрудник МГУ имени М. В. Ломоносова

Если Аушвиц заслуженно называют фабрикой смерти, то лагерь смерти Треблинка – «конвейером, довольно примитивным, но бесперебойным»[1 - Ланцман К. Шоа. М., 2016. С. 106.]. По крайней мере, именно так охарактеризовал его унтершарфюрер СС Франц Сухомель[2 - Обратим внимание, что порой его фамилию транскрибируют как Зухомель (Suchomel).] в ходе интервью с французским журналистом Клодом Ланцманом. И с этим стоит согласиться. Из всех лагерей смерти, созданных во время «Операции Рейнхард»[3 - Она так называлась с июня 1942 г. в честь убитого подпольщиками главы РСХА Рейнхарда Гейдриха. Стоит отметить, что, хотя в отечественной историографии закрепилось именно такое написание его имени и самой операции, в действительности в документах можно встретить различия – Reinhart, Reinhard и Reinhardt. Последний вариант порою использовался в немецких документах, связанных с самим Р. Гейдрихом, а также часто в ключевой документации, посвященной операции. Соответственно, можно согласиться с аргументацией П. Витте и С. Тайеса, что написание «Reinhardt» является приоритетным. См.: Witte P., Tyas S. A New Document on the Deportation and Murder of Jews during «Einsatz Reinhardt» 1942 // Holocaust and Genocide Studies. 2001. Vol. 15. № 3. P. 474–475. Также: Lehnstaedt S. Der Kern des Holocaust: Belzec, Sobibоr, Treblinka und die Aktion Reinhardt. M?nchen, 2017; Der Ort des Terrors: Geschichte der nationalsozialistischen Konzentrationslager / Hrsg von W. Benz, B. Distel. M?nchen, 2005.], именно Треблинка сегодня наиболее известна широкой публике. Подобное «признание» совершенно заслужено: за 13 месяцев (с перерывами) здесь уничтожили не менее 800 тыс. евреев. Продемонстрировать более высокую результативность превращения людей в трупы удалось только Аушвицу – около 1,1 млн убитых, включая более 900 тыс. евреев[4 - Полян П. М. Жизнь и смерть в аушвицком аду. М., 2018. С. 32–39; Вахсман Н. История нацистских концлагерей. М., 2018. С. 593.]. В СССР представления о Треблинке, затерянной в общей истории нацистских преступлений, были закреплены блестящим эссе Василия Гроссмана, написанным «по горячим следам». В контексте современного транснационального нарратива о Холокосте этот лагерь смерти стал одним из ключевых «мест памяти». Последнее обусловлено и тем, что здесь уничтожили большую часть узников Варшавского гетто, судьба которого – другой неотъемлемый элемент сложившегося канона. 2 августа 1943 г. в Треблинке произошло известное восстание, что сделало возможным вписать ее в историю не только уничтожения евреев, но и их сопротивления. Из сотен бежавших узников десятки пережили войну, расселились по всему миру и сумели (к сожалению, далеко не все) поведать свои истории. Этим Треблинка сближается с Собибором, где также случилось восстание 14 октября 1943 г., и отличается от лагерей смерти Белжец и Хелмно: почти никто из побывавших в них в качестве заключенных не выжил, а потому и не оставил свидетельств.

Треблинские лагеря в контексте нацистской политики уничтожения

Не будет преувеличением сказать, что Треблинка знаменует собою одну из вершин гитлеровской политики «окончательного решения еврейского вопроса», названной Холокостом, или Шоа (Катастрофа). Естественно, ее история восходит к приходу нацистов к власти в 1933 г., когда те развернули целенаправленную кампанию по политическому, социальному, юридическому и экономическому исключению евреев из жизни немецкого общества[5 - См., напр.: Гутман И., Галиль Н. Катастрофа и память о ней. Иерусалим, [б. д.]. С. 16–27; Хавкин Б. Л. Расизм и антисемитизм в гитлеровской Германии. Антинацистское Сопротивление немецких евреев. М., 2018. С. 19–108.]. Давление нарастало с каждым годом, разве что 1936 г. – ввиду берлинской Олимпиады – был отмечен его непродолжительным ослаблением. Однако вскоре маховик репрессий разогнался вновь, и уже 1938 г., по мнению историка Шауля Эша, продемонстрировал серьезный сдвиг в антиеврейской политике, когда получили распространение такие бесчинства, как разрушение синагог, массовые аресты, разгромы магазинов и «ариизация» различных сфер экономики. Усилилось и юридическое давление: закон об именах (евреи, не носившие вошедшие в перечень «еврейские имена», должны были добавить к своим именам «Израиль» или «Сара»), лишение еврейских религиозных общин статуса общественных организаций, обязанность регистрировать все имущество (первый шаг к будущему ограблению), требование иметь при себе удостоверение личности, запреты на практику евреям-юристам и евреям-врачам – все это явным образом свидетельствовало о том, что гитлеровская диктатура всерьез взялась за «решение еврейского вопроса»[6 - Эш Ш. От дискриминации к уничтожению. Решающий 1938 год // Яд Вашем: исследования. Вып. 2. Иерусалим, 2010. С. 15–30.].

С началом Второй мировой войны на территории оккупированной Польши нацисты перешли к откровенному террору в адрес евреев (их численность составляла примерно 1,5 млн человек), сопровождавшемуся массовыми переселениями и созданием гетто. Параллельно активные репрессии были направлены и против польского населения. В первые месяцы аресты и расстрелы польской интеллигенции и прочих «потенциально опасных элементов» приняли настолько крутой характер, что некоторые поляки считали, будто оккупанты относятся к ним намного хуже, нежели к евреям, которых подвергали «всего лишь» ограблению и изоляции[7 - Kuwalek R. Death Camp in Belzec. Lublin, 2016. P. 17–18.]. Естественно, сторонники подобных идей весьма поверхностно понимали происходящее.

Нападение на СССР знаменовало очередной перелом: борьба с «жидо-большевистским государством», о которой трубила германская пропаганда, сопровождалась массовыми расстрелами еврейского населения[8 - См. подробнее: Arad Y. Belzec, Sobibor, Treblinka. The Operation Reinhard Death Camp. Bloomington. 1999. P. 7; Альтман И. А. Жертвы ненависти. Холокост в СССР 1941–1945 гг. М., 2002; Вахсман Н. Указ. соч. С. 253; Дюков А. Р. За что сражались советские люди? СПб., 2019; Шепелев Г. А. Война и оккупация. Неизвестные фотографии солдат вермахта с захваченной территории СССР и советско-германского фронта. М., 2021. С. 40–83.]. Эти акции, исполняемые руками эсэсовцев и местных коллаборационистов, оправдывались как обеспечение безопасности тыла армии и ликвидация враждебных элементов, однако с самого начала выходили далеко за пределы военных задач.

К этому периоду относится и создание трудового лагеря в районе деревни Треблинка. Он был образован в конце лета 1941 г. для эксплуатации гравийного карьера. Его разработка началась еще при польском правительстве, а накануне нападения на СССР немецкие оккупационные власти задумались о наращивании добычи для военных нужд. После формирования советско-германского фронта и превращения этих мест в глубокий тыл было принято решение основать специальную компанию, а в целях снижения издержек – создать трудовой лагерь, куда направлялись бы польские жители за совершенные «преступления».

Сначала Треблинка находилась под управлением крайсгауптмана г. Соколув, а 16 декабря 1941 г. ее передали под юрисдикцию руководителя СС и полиции Варшавы. Первоначально она называлась «исправительно-трудовым лагерем» (Arbeitserziehungslager), затем – рабочим лагерем СС и полиции Варшавского округа (Der SS-und Polizeif?hrer im Distrikt Warschau Arbeitslager Treblinka). В исторической литературе нередко можно встретить наименование Треблинка I (понимая под Треблинкой II лагерь смерти).

Первым и единственным комендантом стал гауптштурм-фюрер СС Теодор фон Эйпен. Администрацию составляли примерно 20 эсэсовцев, а в ноябре 1941 г. им придали до 100 вахманов-«травниковцев». Это были преимущественно бывшие советские военнопленные, перешедшие на сторону врага и прошедшие специальную караульно-охранную подготовку в учебно-тренировочном лагере в местечке Травники[9 - См.: Шнеер А. И. Профессия – смерть. М., 2019.]. Большинство являлись украинцами, однако также имелись выходцы из Прибалтики (литовцы и латыши) и других районов СССР[10 - Тем не менее узники называли всех вахманов «украинцами»; под влиянием мемуаров бывших заключенных это некорректное обозначение закрепилось и в западной историографии.].

Основным контингентом заключенных стали поляки и евреи, совершившие уголовные и экономические преступления, административные проступки (вплоть до проезда на поезде без билета и организации несанкционированных вечеринок) или попавшие сюда в ходе облав. Первоначально это были жители Соколувско-Венгрувского повята, затем география узников расширилась, а среди евреев появились выходцы из Франции, Германии и Чехословакии. Все они находились в одинаково тяжелых условиях – с той лишь разницей, что в зависимости от причин ареста узник-поляк мог надеяться на освобождение, а еврей – нет. Так, житель деревни Косув-Ляцки С. Здонек провел здесь весь ноябрь 1941 г. за то, что не сумел сдать требуемое количество продовольствия оккупационным властям. Позднее он рассказывал о постоянных издевательствах и избиениях, причем отмечал, что с особой жестокостью нацисты относились к заключенным-евреям: «Однажды на моих глазах привели пять евреев и заставили их пролезть в узкий проход колючей проволоки, специально сплетенной для этой цели. Евреи застревали в проходе и не могли пролезть, тогда немцы избивали их палками. Так они убили всех пятерых»[11 - Государственный архив Российской Федерации (далее – ГАРФ). Ф. Р-7021. Оп. 115. Д. 11. Л. 20.].

О жестоком отношении к узникам свидетельствовал и диспетчер железнодорожной станции Треблинка, участник польского подполья Ф. Зомбецкий: «Зимой 1941 года я видел, как со ст[анции] Малкиня шла группа заключенных по направлению в лагерь. Сзади себя они тащили за ноги обессиливших людей, одежда на них была порвана, и их тащили, по существу, голыми по снегу. Очень часто можно было видеть, как заключенные зимой ходили на работу босыми, без обуви и были очень легко одеты. ‹…› Немцы и вахманы, охранявшие заключенных, были всегда пьяны. Мне известно, что они заставляли есть людей рвоту, т. е. то, что они, будучи пьяными, вырыгали на землю»[12 - ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 134. Л. 80.].

Сам трудовой лагерь Треблинка, обнесенный двухметровым ограждением из колючей проволокой, имевший сторожевые башни и входные ворота на северо-востоке с надписью «Arbeit macht frei», был разбит на административно-экономическую и тюремную зоны, причем в последней со временем женщины, мужчины-поляки и мужчины-евреи были отделены друг от друга. Средняя численность заключенных одномоментно составляла около 1,2–1,5 тыс. человек, 800–900 из них постоянно трудились либо в гравийном карьере, либо на станции Малкиния, где грузили гравий в вагоны. Постепенно география труда расширялась и включала в себя осушение болот, работы на других станциях, строительство дорог, лесозаготовку и пр. Непосредственно в «трудовой» Треблинке находились столярные и слесарные мастерские, портные, прачечная, кухня, пекарня и другие учреждения.

К работе в карьере и обслуживанию лагеря нацисты также привлекали вольнонаемных рабочих, в основном жителей близлежащих деревень. Это способствовало распространению рассказов о тяжелом положении заключенных, а потому поддерживало обстановку страха. Например, житель деревни Вулька-Окронглик Станислав Крым, работавший по найму в песчаном карьере, передавал в 1944 г. советским следователям следующие сведения: «Все заключенные-поляки, исключая немногих, были истощены, едва передвигали ноги. Оказать им помощь, передать что-либо запрещалось под страхом смерти. Многие заключенные-поляки умирали от голода, болезней. Многих немцы расстреливали. Мой дом расположен от места расстрела в 200–250 метрах. Много раз видел, когда немцы вели партии на расстрел заключенных-поляков»[13 - ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 115. Д. 11. Л. 28.].

История этого трудового лагеря, возможно, и не привлекла бы широкого внимания сегодня, если бы рядом нацисты не построили одноименный лагерь смерти. Его появление стало прямым следствием принятия решения о том, что все евреи Европы подлежат уничтожению. Дата, когда А. Гитлер отдал соответствующий приказ, точно не известна. Считается, что проработка вопроса началась в августе 1941 г. В конце сентября – начале октября глава Генерал-губернаторства (в него были сведены те польские земли, которые не присоединили непосредственно к Германии, а также некоторые районы, находившиеся в составе СССР) Ганс Франк посетил ставку фюрера. Вероятно, именно тогда было решено превратить подведомственную ему территорию в место тотального уничтожения, а массовые убийства с лета 1942 г. получили кодовое название «Операция Рейнхард» («Aktion Reinhardt»).

Проведение операции поручили руководителю полиции и СС в Люблинском округе бригадефюреру СС Одило Глобочнику (в этом вопросе он подчинялся лично Г. Гиммлеру), при нем был создан специальный штаб во главе со штурмбаннфюрером СС Германом Хёфле. В него входили примерно 450 человек, причем ключевую роль играли около сотни специалистов – «ветеранов» только что закрывшейся программы «Т-4» (Aktion T4), в ходе которой в 1939–1941 гг. нацисты уничтожали людей с врожденными физическими и ментальными отклонениями – словом, всех, кого они считали «портящими» генофонд нации. Опыт по их – преимущественно немцев – умерщвлению, в том числе с использованием газа, оказался востребован для проведения в жизнь «окончательного решения еврейского вопроса»[14 - Arad Y. Op. cit. P. 17.].

Формирование штаба Г. Хёфле началось осенью 1941 г. В нояб ре началась подготовка к строительству лагеря смерти в Белжеце, а в конце года – в Собиборе. Уже в начале декабря начал функционировать лагерь смерти Хелмно, не подчинявшийся О. Глобочнику: здесь убивали «лишних» (т. е. нетрудоспособных) евреев Лодзинского гетто. 20 января 1942 г. состоялось известное совещание в Ванзее (так называемая «Ванзейская конференция»), на котором ответственные сотрудники различных ведомств согласовали основные парамет ры реализации уничтожения евреев[15 - Topographie des Terrors. Gestapo, SS und Reichsicherheitshauptamt auf dem «Prinz-Albert-Gelaende» Eine Dokumentation / Hrsg. von R. Ruerup. Berlin, 1989. S. 144.]. В середине марта 1942 г. «двери открыл» Белжец. В это же время началось создание лагеря смерти Собибор, первая небольшая группа евреев прибыла еще в апреле, а с 3 мая начался постоянный прием эшелонов с обреченными на скорую смерть[16 - Blatt T. Sobibor. The Forgotten Revolt. Issaquah, 2004. P. 23.]. Треблинка стала третьим таким лагерем. Нужно особо отметить, что все эти «центры смерти» не являлись классическими эсэсовскими концлагерями, хотя организационно в той или иной мере наследовали им, и административно не подчинялись отделу D Главного административно-хозяйственного управления РСХА, который и ведал основной концлагерной системой. В случае «Операции Рейнхард» речь идет о создании весьма специфических и, стоит сказать, беспрецедентных в мировой истории учреждений.

Лагерь смерти Треблинка: создание и первые месяцы функционирования

Выбор места строительства обуславливался относительной близостью к Варшаве (80 км), наличием железнодорожной ветки Варшава – Белосток, а также трудового лагеря, заключенные из которого использовались на строительстве. К работам привлекались также евреи из окрестностей и Варшавского гетто. Непосредственно местность, где создавался лагерь смерти, была открытой, песчаной, вокруг росли небольшие рощи. Будущий центр уничтожения располагался примерно в 2 км от трудового лагеря, в 1 км от деревни Вулька-Окронглик и в 4 км от станции Треблинка. Строительство началось в мае и стало результатом визита Г. Гиммлера в Варшаву, который состоялся 19 апреля[17 - Harrison J., Muehlenkamp R., Myers J., Romanov S., Terry N. Belzec, Sobibor, Treblinka. Holocaust Denial and Operation Reinhard. A Critique of the Falsehoods of Mattogno, Graf and Kues. Holocaust Controversies, 2011. P. 295. URL: https://archive.org/details/BelzecSobiborTreblinka.HolocaustDenialAndOperationRein hard.ACritique (дата обращения: 04.05.2020).]. Подряд был отдан компании «Шенбронн», но на месте трудились в основном подневольные рабочие – поляки и евреи под руководством оберштурмфюрера СС Рихарда Томаллы, уже имевшего опыт создания инфраструктуры Белжеца и Собибора. Иногда его ошибочно называют первым комендантом Треблинки.

Один из привлеченных к строительству польских узников трудового лагеря Юзеф Сопило свидетельствовал в августе 1944 г., что возведение лагеря смерти началось с огораживания местности и проведения отдельной железнодорожной ветки от станции Треблинка. Тогда же заложили фундаменты будущих газовых камер, однако заканчивали их уже еврейские заключенные[18 - ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 134. Л. 120.]. Местная жительница Геня Марчинякувна[19 - Женский вариант фамилии Марчиняк для незамужней женщины; «дочь Марчиняка».] вспоминала, что вместе с подругой была нанята в качестве повара и прибыла на место строительства лагеря смерти 28 мая 1942 г. По ее словам, на тот момент здесь трудились 50 поляков и 150 евреев (вскоре к ним добавили еще 150 евреев из г. Венгрува, а потом – еще 300), был построен только один барак, еще один строился: «Все же рабочие-евреи спали в сарае, прямо на песке, потому что пола фактически никакого не было. 50 поляков-рабочих на ночь отпускали по домам. Все они были жителями ближайших деревень»[20 - ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 134. Л. 42 об.].

Нацисты ночевали в трудовом лагере. По мере строительства бараков и эсэсовцы, и вахманы перебирались на новое место. При скудном пайке рабочие трудились по 11–12 часов в день, подвергаясь постоянным издевательствам и избиениям. «Условия работы поляков на строительстве лагеря были ужасные. Работа была очень тяжелая, а кормили очень плохо. Избивали плетьми и палками очень ужасно. Если поляк заболевал, то его бросали на землю за уборной, и никто к нему не смел подходить. Где эти больные, как правило, и умирали, так как пищи им никакой не давали», – вспоминал Ю. Сопило[21 - ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 134. Л. 121.]. Схожим образом говорила о событиях июня 1942 г. и Г. Марчинякувна: «Всех же тех, которые теряли в лагере последние силы и были лишены возможности проделывать работу, немцы расстреливали. В конце июня месяца 1942 года я сама видела, как немцы увели в лес на расстрел около 100 потерявших трудоспособность евреев»[22 - ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 134. Л. 44 об.].

Сам лагерь схематически во многом повторял Собибор[23 - Arad Y. Op. cit. P. 37.] и представлял собой неправильный прямоугольник примерно 400 на 600 метров, окруженный колючей проволокой высотой 3 метра и закамуфлированный ветвями деревьев. По углам возвышались четыре вышки, а пятая находилась на южной стороне. Треблинка делилась на несколько частей: «нижний лагерь», состоявший из жилой части для эсэсовцев и охранников-«травниковцев» (бараки, санитарная часть, мастерские и пр.) и зоны приема обреченных (здесь же были бараки для сортировки вещей и проживания узников, обслуживавших процесс приемки смертников и их ограбления)[24 - В исторической литературе иногда его называют «лагерем 1» – по аналогии с Собибором.], и «верхний лагерь», он же зона уничтожения, полностью изолированная от остальной части территория примерно 200 на 250 метров с газовыми камерами и ямами для трупов. Отсутствие крематориев не должно смущать – их не было ни в одном из основных лагерей «Операции Рейнхард». Бараки для немцев и охраны находились на северо-западе. Поезд с отправляемыми на смерть проезжал через ворота в северо-западной части лагеря и прибывал на специальную платформу в юго-западной части.

Треблинка, официально именовавшаяся «СС-зондеркомандой Треблинка», возводилась в спешке. Ее первым комендантом стал 31-летний врач, оберштурмфюрер СС Ирмфрид Эберль. Выходец из Австрии, он вступил в НСДАП еще в 1931 г., вскоре стал доктором медицины, однако ввиду нацистских убеждений был вынужден эмигрировать в Германию. В рамках программы «Т-4» был директором Центра эвтаназии в Бранденбурге, в 1942 г. – на аналогичной должности в Бернбурге, откуда и перешел в Треблинку. Изначально он планировал начать массовое уничтожение 11 июля, однако по прибытии на место стройки убедился в том, что лагерная инфраструктура далека от завершения. В письмах домой И. Эберль сообщал о высоком темпе строительства, жаловался на отсутствие времени, чтобы все успеть, и на тяжелые условия работы – тоску по дому, вшей и недостаток сна (на который ночью оставалось 3–4 часа)[25 - Webb Ch., Chocholaty M. The Treblinka Death Camp. History, Biographies, Remembrance. Stuttgart, 2014. P. 22.].

В отличие от того же Собибора строительство Треблинки затянулось. Если в Белжеце и Собиборе работа газовых камер изначально апробировалась на небольшой группе евреев, то здесь они заработали сразу же с регулярной подачей эшелонов. Первый поезд прибыл 23 июля, что случайным образом совпало с Девятым ава – траурной датой в иудейском календаре, когда, по преданию, были разрушены Первый и Второй храмы. Депортированные были евреями из Варшавского гетто. Так началось его уничтожение – ежедневно сюда направлялся эшелон примерно в 5 тыс. человек, т. е. более многолюдные партии обреченных, нежели в то время принимали Собибор или Белжец[26 - Muehlenkamp R. 22 July 1942 // Holocaust Controversies. 2012. 23 July. URL: http://holocaustcontroversies.blogspot.com/2012/07/22-july-1942.html; Harrison J., Muehlenkamp R., Myers J., Romanov S., Terry N. Op. cit. P. 298.]. Постепенно количество депортируемых росло, а поезда прибывали и из других районов Генерал-губернаторства.

Однако слаборазвитая инфраструктура лагеря вскоре не выдержала растущей нагрузки. И. Эберль – то ли из тщеславия, то ли из стремления выслужиться – требовал все больше и больше эшелонов, но депортируемых едва успевали убивать, а трупы – хоронить. Газовые камеры работали с перебоями, перевозить трупы в специальные ямы-могилы на тележках оказалось неэффективным. Как позднее вспоминал Ф. Сухомель, из-за сложившейся ситуации комендант позвонил в Люблин, где размещался штаб «Операции Рейнхард», и потребовал приостановить депортации[27 - Ланцман К. Указ. соч. С. 94.].

«Производственный кризис» и преобразование лагеря смерти

19 августа Треблинку посетил гауптштурмфюрер СС Кристиан Вирт, в начале месяца назначенный инспектором «Операции Рейнхард». Сопровождавший его обершарфюрер СС Йозеф Оберхаузер позднее вспоминал: «В Треблинке все находилось в состоянии хаоса. Лагерь был перегружен. За пределами лагеря находился поезд с депортируемыми, он не мог разгрузиться из-за отсутствия свободного места. Многие трупы евреев валялись по всему лагерю. Эти тела уже вздулись. Я точно помню множество тел, лежавших недалеко от ограды. Они были застрелены охранниками с вышек»[28 - Webb Ch., Chocholaty M. Op. cit. P. 41–42.].

Эсэсовцы, прибывшие на службу в Треблинку в начале двадцатых чисел августа, в послевоенных свидетельствах также не скупились на оценки увиденного, хотя, вероятно, могли и сгущать краски, дабы подчеркнуть те «сложные условия», в которых приходилось работать, и тем самым оправдать меры по наведению порядка. Так, будущий комендант Ф. Штангль рассказывал, что, выйдя из машины, он по колено увяз в разбросанных вокруг деньгах. Охрана вместо того, чтобы обеспечивать порядок, забавлялась, стреляя по узникам, а вахманы-травниковцы устраивали пьяные оргии с молодыми еврейскими девушками. Ф. Сухомель к новому месту службы добрался 20 августа. Он также подтверждал, что Треблинка функционировала на пределе возможностей, а в прибывавших поездах большая часть узников умирала в дороге – кто от вскрытых вен, а кто от ужасных условий депортации. Из-за низкой пропускной способности газовых камер многие евреи по нескольку дней ожидали, пока не придет их очередь вдохнуть угарный газ. Поскольку на тот момент через станцию Треблинка проходили и другие поезда, включая военные эшелоны, происходящее отразилось в дневниках Хуберта Пфоха, немецкого солдата, направлявшегося в августе 1942 г. на советский фронт: «По пути в Треблинку, где находится еврейский “лагерь-вошебойка”, мы догоняем поезд. Трупный запах стоит в воздухе, да такой, что нас тошнит. Мы снова находимся у еврейского транспорта, где еще сильнее звучат крики дать воды; охранники все еще без разбора стреляют по евреям. Здесь собрали 300 000 и ежедневно отравляют газом 10 000–15 000 и сжигают. Любые комментарии об этом совершенно лишни. В гетто нашли оружие и такова была ответная мера»[29 - Цит. по: Die Verfolgung und Ermordung der europ?ischen Juden durch das nationalsozialistische Deutschland 1933–1945. Band 9. Polen: Generalgouvernement August 1941-1945. / Hrsg. Von K.-P. Friedrich. M?nchen, 2013. S. 319. Авторы благодарят С. В. Романова за помощь в уточнении цитаты.]. Эти свидетельства дополняются показаниями заключенного еврея А. Гольдфарба, эшелон с которым прибыл на станцию Треблинка утром 19 августа. Из 20 вагонов, отцепленных для доставки в лагерь смерти, «в 9 вагонах по 50–100 человек умерли в пути. В остальных 11 вагонах от удушения умерли почти все. Многие, правда, трупы имели следы огнестрельных ранений – это работа жандармов в пути»[30 - ГАРФ. Ф. 7445. Оп. 2. Д. 134. Л. 29 об.].

После посещения лагеря К. Вирт вернулся в Варшаву, где инициировал совещание с участием бригадефюрера СС Фердинанда фон Замерн-Франкенега и О. Глобочника. Последний решил лично приехать в Треблинку и, оценив происходящее (правда, не заходя на территорию, поскольку считал это ниже своего достоинства), снял И. Эберля с должности. Поскольку они были земляками, коменданта не отправили под суд. Подачу поездов приостановили с 28 августа по 2 сентября включительно. В принципе, уже в августе стала очевидна нехватка мощностей для реализации политики уничтожения евреев, а потому с сентября часть депортируемых начали отправлять в концентрационный лагерь Люблин (Майданек), который теперь выполнял функции лагеря смерти (устройство газовых камер в нем пришлось на конец августа – сентябрь 1942 г.). В это же время в Аушвице началось размещение заказов на строительство основного комплекса крематориев с большими газовыми камерами, но которые с середины 1943 г., по мере сворачивания «Операции Рейнхард», позволили именно этому лагерю стать ключевым центром уничтожения[31 - Полян П. М. Указ. соч. С. 52.].