Учимся говорить по-русски. Речь электронных СМИ в контексте медиастилистики

С идеей бытия, существования связана и любая деятельность человека как временно бытующего в определённом пространстве, и модели пространства, его деление на «своё» и «чужое», перевод «разнообразных социальных, религиозных, политических, родственных и прочих связей на язык пространственных отношений» («Текст и полиглотизм культуры») [Лотман 2010: 73]. При этом с идеей «культурного» пространства, включающего в себя пространство живых, сакральное и безопасное пространство, связан важнейший член синергетической оппозиции – порядок в его противопоставлении «некультурному», то есть хаотическому пространству (пространству мёртвых, профаническому, опасному). Говоря о природе искусства и языка, Ю. М. Лотман замечает: «Хотите – называйте его (искусство – Н. С.) машиной, хотите – организмом, жизнью, но всё равно это нечто саморазвивающееся. И мы находимся внутри этого развивающегося. Как и в языке. Минимальной единицей для появления новых смыслов являются три проявления: Я, другой человек и семиотическая среда вокруг нас (нечто вроде Троицы!)» [Там же: 121]. Сигналы устройства текста связаны прежде всего с композиционно-структурным уровнем текста [см. об этом: Сулименко, Хохлов: 87-111]. Уподобление сложных самоорганизующихся систем живым связано у Ю. М. Лотмана и с понятием текст (статья «Семиотика культуры и понятие текста»), прежде всего с его содержательной стороной, на 75 % структурируемой лексическими средствами: «. текст предстаёт перед нами как сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности» [Лотман 2010: 71]. Синергетическое положение о фрактальном характере частей по отношению к целостной системе позволяет автору (статья «О семиосфере») обнаружить изоморфизм целого и части, их подобие, известную структурную самостоятельность части, приводящую к получению способности «самостоятельного выбора программы деятельности», то есть выхода на новые аттракторы. Требование учёта ситуативного фактора при структурировании текста выводит на ещё одну синергетическую проблему – проблему случайности: «Казалось, что наука занимается тем, что повторяемо и закономерно. Это был один из основных принципов науки. Наука не изучает случайного. А всё закономерное – это то, что правильно и можно предсказать. Случайное же не повторяется, и предсказать его нельзя» («О природе искусства»). Кажущейся оказывается и свобода, понимаемая как осознанная необходимость, это всего лишь утверждение «фатальной линии движения человечества» [Лотман 2010: 114], то есть однобокое истолкование важнейшего культурного концепта в угоду господствовавшей в обществе идеологии. Автор считает, что «вторжение сознания резко увеличивает степень свободы и, следовательно, непредсказуемости» [Там же: 117]. Он ссылается на синергетическую концепцию Ильи Пригожина, поясняя такое важное для синергетики понятие, как точка бифуркации. Оно передаётся через пространственные гештальты пути, дороги, движения по ней, распутья, концептуальные оппозиции перед-зад, геометрический гештальт точки в пространстве и др.: «А потом наступает какая-то точка, когда движение вступает в непредсказуемый момент и оказывается на распутье как минимум двух, а практически – огромного числа дорог ‹…› в этот момент вероятность не срабатывает, срабатывает случайность. Когда мы смотрим вперёд, мы видим случайности. Посмотрим назад – эти случайности становятся для нас закономерностями ‹…› Реализованный путь есть потеря в то же время других путей» [Лотман 2010: 115]. Искусство, по мысли автора, и даёт возможность прохождения того, что не случилось, оно тесно связано не только с наличествующей реальностью, но и с областью возможного, оно даёт нам выбор там, где жизнь не даёт. Таким образом, автор реабилитирует роль случайности, выступающей при учёте всех ситуативных факторов: «Естественное поведение» дано человеку как единственно возможное для каждой ситуации» [Лотман 2010: 56], а культура противостоит не только природе, но и «некультуре». Сказанное справедливо для любого текста, включая журналистский. Будучи вторичной знаковой системой, надстраиваемой над тем или иным естественным языком, она «и по своей внутренней организации воспроизводит структурную схему языка» [Там же: 57]. Филологический анализ текста, по существу, позволяет не только интегрировать литературоведческие и лингвистические знания филологов, но и вывести последние на композиционный уровень текста.

Так, с идейно-тематическим подуровнем текста связывается возможность построения разного рода семантических пространств, диктующих нормы отбора и употребления средств языка. Этот подуровень позволяет увидеть глобальную антропоцентричность языка, поскольку связывает тему текста, несущую информацию о тех или иных явлениях мира, с их осмыслением говорящим. Это убеждает в невозможности объективно описать реальность, ибо она всегда интерпретируется в тексте, а также в необходимости говорить о реальности не только окружающего, но и возможного мира.

Определённую заданность в тексте имеют также отбор и чередование функционально-смысловых типов речи (в традиционных терминах это повествование, описание и рассуждение), со свойственными им языковыми средствами и их функциями.

К числу задач изучения текста добавилось и рассмотрение его дискурсивного подуровня (отношение текста и дискурса – прецедентика, интертекстуальность [Сулименко 2009: 173–182]).

При рассмотрении основных форм социально-речевого общения и их отражения в тексте решаются, в частности, следующие вопросы: «Какими композиционными и языковыми средствами создается модальность? Каковы типы диалога и средства диалогизации в тексте? Как они связаны с типом знаний и особенностями ментальной сферы персонажей текста? Каким трансформациям подвергается разговорный диалог применительно к нуждам текста?». К примеру, при анализе текста В. Солоухина предлагается обратить особое внимание на роль графических средств в этом процессе (наряду с явлениями лексико-грамматическими: парцелляцией, изменением порядка слов, вводными структурами, наличием присоединительных образований, неполных предложений, фразеологизмов, с соотнесением разных типов повествования, синтаксических форм речи, с представленностью инфинитивных, вопросительных конструкций, имеющих разную смысловую нагрузку в тексте; на роль частиц, междометий и вообще стилистически маркированных слов вплоть до имён собственных; на текстовые функции лексических и словообразовательных повторов и др.).

Другое задание по этой теме предлагает отметить специфические черты диалога и монолога разговорной речи (РР) по сравнению с соответствующими книжно-литературными формами; охарактеризовать принципы членимости и минимальные единицы диалога. Студентам предлагается выяснить, с какой научной парадигмой соотносится их описание, сохраняются ли отмеченные тенденции построения диалога и монолога в современных текстах; сравнить типологию монологов у В. В. Виноградова и мнение Т. Г. Винокур об отсутствии жёсткой границы между диалогом и монологом в пьесе и решить, можно ли последнее утверждение отнести только к драматическим жанрам; подтвердить анализом современных художественных текстов мнение Н. А. Кожевниковой о тенденции выражения личности писателя и усложнения соотношения речи автора и персонажа в прозе конца 50-70-х г. XX в.

Кроме того, студенты обосновывают связь субъективации авторского повествования и осложненных форм художественной речи: сказа, несобственно-прямой и несобственно-авторской речи, указывают основные признаки перечисленных форм субъективации авторского повествования; определяют средства стилизации сказового повествования, роль заглавий в объяснении мотивов осложнения форм сказа, устанавливают черты сходства и различия текстов, обусловленные характером сказа.

Специальная тема связана с характеристикой поэтического текста в его отличии от прозаического художественного текста (См. подробнее: [Сулименко 2013]).

Очевидно, что каждый текст индивидуален и те или иные лингвистические средства и приёмы анализа будут продиктованы его структурой и семантикой. Тем не менее есть и общие моменты филологического анализа текста в вузе, отмеченные, в частности, и в программе дисциплины. Это вынуждает преподавателя дать ориентировочную схему такого анализа, облегчающую студенту приобретение тех знаний, умений и навыков, которые будут учитываться при оценке его работы.

Литература

Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М, 1963.

Кожина М. Н., Дускаева Л. Р., Салимовский В. А. Стилистика русского языка. – М., 2008.

Лотман Ю. М. Чему учатся люди. – СПб, 2010.

Сулименко Н. Е. Система стилистических понятий и её отражение в школьном учебнике // Совещание-семинар «Преподавание стилистики русского языка в педагогических институтах РСФСР». – Липецк, 1976. – С. 105–111.

Сулименко Н. Е. Стилистика в кругу смежных лингвистических дисциплин // Статус стилистики в современном языкознании. Материалы Всесоюзного координационного совещания. – Пермь, 1990.

Сулименко Н. Е. Стилистика и современная лингвистика // Стилистика как речеведение. Памяти М. Н. Кожиной – М., 2013. – С. 111–119.

Сулименко Н. Е. Текст и аспекты его лексического анализа. – М., 2009.

Сулименко Н. Е. Филологический анализ текста в вузе: учеб. пособие. – М.: 2013.

Сулименко Н. Е., Хохлов А. В. Проблемы лексического «учения о слове»: системный и текстовый аспект. – СПб, 2013.

Г. Н. Трофимова (Российский университет дружбы народов)

Голос как инструмент формирования смыслов в журналистской деятельности

Задачи журналистики – информирование, воздействие на аудиторию в целях формирования общественного мнения, воспитание, образование, развлечение аудитории и так далее – связаны с налаживанием тонких, но как можно более прочных связей, в чем собственно и заключается суть коммуникации «журналист-аудитория-журналист». Один из действенных инструментов создания таких связей – это голос.

Речевой голос – главное средство человеческого общения, посредником в котором являются средства массовой информации и их работники – журналисты. Звучание голоса информационно на порядок богаче нашего словарного запаса. Именно звучание голоса обеспечивает максимум успеха в деловом или дружеском общении и существенно превосходит значение словесной аргументации.

Древнеиндийская философия говорит о том, что рождение языка было рождением человечества. Каждое слово было звуковым эквивалентом переживания, связанного с внутренними и внешними раздражителями. Каждое слово было фокусом энергии, в котором действительность трансформировалась в колебания человеческого голоса – насущного выражения души. Через это голосовое творчество овладело миром. Такая позиция прямо перекликается с задачами и функциями современной журналистики.

Звучащая речь влияет на физическое состояние как говорящего, так и слушающего. Публичная речь настраивает своим звучанием физические тела многомиллионной аудитории радиовещания и телевидения. При правильном резонированиина голос настраивается вибрация многих внутренних органов человеческого организма, что способствует его общему оздоровлению.

Голосовой аппарат аудитории подстраивается в соответствии с воспринимаемыми звуками. «Плоский», непоставленный, зажатый голос журналиста зажимает «физику» слушателя, ухудшая его самочувствие, угнетая его дыхательные органы. И наоборот, свободное владение грамотно звучащим голосом приводит слушателя в состояние свободного, широкого дыхания и дает ему возможность все внимание обратить на содержание воспринимаемого текста. Подсознательно слушатель ощущает комфорт при восприятии грамотно звучащего текста, что формирует его положительную оценку как информации, так и корреспондента. Так голос формирует имидж журналиста.

Тембр голоса, его обертоны сильно влияют на психологическое состояние аудитории, либо располагая ее к излагаемой журналистом информации, либо отталкивая ее от содержания сообщения. Журналистский голос – понятие еще и эстетическое, так как эталонность речи журналиста является совокупностью и языковых, и речевых образцов, в том числе тембра, артикуляции, интонации.

Красота фонетико-интонационной стороны нашего языка действительно поражает. Интонация русскоязычной речи уникальна. Сегодня интересы исследователей-филологов смещаются в сторону речи как реализации языка в процессе коммуникации. Собственно речь предстает как единый процесс, состоящий из звуковосприятия и звуковоспроизведения, которые, в свою очередь, являются результатом взаимодействия целого ряда факторов: речевого дыхания, звукообразования, резонирования, артикуляции, эмоционального состояния и других. Устная речь – это звучащий текст, где не только дикция, но и звучание слова, интонирование фраз, паузирование предложений, темп речи проясняют или затемняют смысл высказываемого.

В устных журналистских текстах интонация является неотъемлемой частью звучащей речи и важнейшим инструментом воздействия на массовую аудиторию. Ю. В. Ковалев отмечает, что «интонация является одним из важнейших лингвистических средств выражения экспрессивности в русском языке» [Ковалев 2008: 18]. Действительно, интонация, особенно в русском языке, помогает акцентировать актуальность либо неактуальность высказываний, особенности их контекстуально-ситуативного и прагматически ориентированного употребления, их субъективно-модальные значения, а также сопутствующие им коннотации.

В звучащей речи журналиста его голос в целом и интонация в частности является узнаваемой визитной карточкой, так как «своеобразие устной речи состоит в том, что помимо информации смысловой она несет еще значительную дополнительную информацию, которая заключается в индивидуальных особенностях голоса, в интонационных оттенках речи, в ее громкости» [Зарва, 1980: 129–130].

Концепция анализа звучащей речи, разработанная Е. А. Брызгуновой, позволяет рассматривать интонацию как неотъемлемый фактор устной коммуникации, в которой имеют существенное значение мелодия (мелодика), ударение, ритм, временные и тембральные характеристики звучащего высказывания. Эти компоненты интонации рассматриваются как сложный комплекс просодических элементов, а само понятие просодии становится синонимичным понятию интонации. Для журналистских текстов и динамика (громкость), и скорость произнесения, и ритм, и тембр голоса приобретают первостепенное значение в аспекте трансляции смыслового содержания.

Интонация звучащей речи привлекает внимание многих исследователей. Так, Е. А. Брызгунова, М. Г. Безяева, Т. М. Николаева, В. И. Петрянкина, Л. В. Златоустова и другие рассматривают интонацию в качестве инструмента членения высказывания в потоке речи и выделения его частей, противопоставления высказываний по цели, эмоционально-экспрессивной функции с целью передачи субъективного отношения говорящего к высказываемому. Для журналиста особенно важным можно считать предложение Е. А. Брызгуновой считать интонацию способом выражения смысловых и эмоциональных различий высказываний через различные соотношения количественных изменений тона, тембра, интенсивности и длительности звуков.

Известно, сколь богата и разнообразна именно русскоязычная интонация. И именно Е. А. Брызгунова обратила внимание на то, что интонация имеет свои национальные особенности. В русскоязычной журналистской практике «слушающий начинает ощущать варьирование средств звучащей речи, понимать особенности национальной интонации, различать соотношение общего и индивидуального, смыслового и эмоционального…» [Брызгунова, 1984: 7].

Общеизвестно, что «невозможно существование языка, который не был бы погружен в контекст культуры, и культуры, которая не имела бы в центре себя структуры типа естественного языка» [Лотман, Успенский, 2000: 487]. Следовательно, и просодия является одновременно и компонентом культуры, и компонентом языковой системы. В исследованиях, посвященных национальному языковому типу, Ю. Н. Караулов отмечает одинаковую важность фонетического, интонационного, грамматического уровней, считая, что «ощущение же русскости возникает прежде всего за счет привычного для их слуха фонетического оформления и интонации.» [Караулов 2007: 157]. А В. В. Красных выделяет просодические особенности национального дискурса и национально-специфические тембровые особенности «национального голоса» (термин В. В. Кулешова) в качестве характерных национально-культурных черт коммуникации, что весьма существенно в работе журналиста. Пожалуй, интонация ничуть не менее других языковых и неязыковых средств является компонентом культуры, обладающим устойчивой национальной спецификой и культурной обусловленностью.

Не менее актуальным вопросом устной журналистской практики является ритмико-интонационная система русского языка, которая часто рассматривается на материале журналистских текстов, как, например, в диссертационных исследованиях Л. В. Синициной («Ритмическая организация дикторской речи: на материале новостных телевизионных программ 1980-х и 2000-х гг.»), Е. С. Стрельниковой («Интонационно-звуковая организация радиорекламы»), И. Ю. Мыльцевой («Стилеобразующая функция интонационных средств русского языка: на материале текстов информационного сообщения») и др. В потоке журналистской речи ритм становится ведущей смыслообразовательной единицей.

Коммуникативный метод анализа звучащей речи, разработанный Е. А. Брызгуновой, заключается в комплексном подходе к изучению интонационных средств в ситуации звучащего высказывания, в их взаимодействии с лексикой, грамматикой и с учетом контекстных смысловых связей. При этом особое внимание уделяется интонационным средствам выделения наиболее значимых по смыслу фрагментов с помощью синтагматического членения и паузирования, размещения интонационного центра высказывания, выбора типа интонационной конструкции (ИК), выявления контекстных связей.

По справедливому наблюдению Е. А. Брызгуновой, «различие стилей речи в значительной мере создается благодаря определенным комбинациям основных интонационных средств языка» [Брызгунова 1963: 303], что в полной мере относится к интонационным конструкциям. В стиле СМИ должно быть представлено все многообразие интонационных разновидностей, должны быть использованы все интонационные средства, которые дают возможность указать на наиболее важные смысловые элементы высказывания.

Именно интонационные конструкции способствуют тому, чтобы журналистский текст выполнял все необходимые функции. Коммуникативная функция ИК заключается в том, чтобы указать на цель высказывания, его завершенность или незавершенность, выделить его наиболее значимые части. Важна и эмотивно-экспрессивная функция, которая особенно характерна для русскоязычной журналистской устной практики.

Работу над культурой речи журналиста электронных устноговорящих СМИ следует начинать с разбора основных шести или семи интонационных конструкций, каждая из которых проявляется в определенной ситуации общения и имеет свою четко направленную функцию (сообщение, воздействие, выражение тех или иных эмоций и т. д.). Так, например, ИК-1 наиболее устойчиво функционирует в стилистически и эмоционально нейтральном завершенном высказывании, а ИК-5, напротив, используется с целью выражения высокой степени эмоций и т. п. Дифференцированное многообразие восходящего или нисходящего мелодического контура в интонационной конструкции способно обеспечить огромное количество различных смысловых нюансов. При этом многозначность ИК позволяет избегать монотонности и невыразительности устной речи журналиста. С помощью синтагматического членения, расстановки интонационных центров и мелодического контура ИК журналист может передавать многообразные смысловые и эмоционально-стилистические оттенки высказывания. Таким образом, голос и интонация являются важнейшими смыслообразующими средствами в журналистской деятельности в России.

Литература

Брызгунова Е. А. Практическая фонетика и интонация русского языка: пособие для преподавателей, занимающихся со студентами. – М., 1963.

Брызгунова Е. А. Эмоционально-стилистические различия русской звучащей речи. – М., 1984.

Зарва М. В. Язык и стиль средств массовой информации и пропаганды: Некоторые особенности языка радио как вида массовой коммуникации. – М., 1980.

Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. 6-е изд. – М., 2007.

Ковалев Ю. В. Прагматическая функция интонации в публичной политической речи: дис… д-ра филол. наук. – М., 2008.

Лотман Ю. М., Успенский Б. А. О семиотическом механизме культуры // Семиосфера. – СПб, 2000.

И. А. Трофимова (Воронежский государственный университет)

Язык гражданской журналистики в интернете

Развитие Интернета определило новую форму существования современного русского языка в обществе – в текстах массовой коммуникации или медиатекстах [Жаркова 2014]. Понятие массовой коммуникации вышло далеко за пределы СМИ, так как профессиональные массмедиа теперь отнюдь не единственное средство объединения аудиторий. Социальные сети, частные и коллективные блоги, платформы для создания тематических сообществ – все это формирует новые медиа, где действуют новые журналисты – гражданские.

Понятие гражданской журналистики как термин существует в двух лексических единицах – как акта выражения гражданской позиции (civic journalism в западной терминологии) и как журналистская деятельность обычных людей, непрофессионалов, горожан (citizen journalism). В России оба эти явления можно наблюдать в блогосфере, где люди с улицы как общаются между собой, иногда довольно широким кругом, так и дискутируют с медийными персонами (например, на популярных в России площадках ЖЖ и Твиттер). В данной статье под гражданскими журналистами имеются в виду в первую очередь блогеры, во вторую – профессиональные журналисты на площадках вне их мест работы.