Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

Война и революция: современное понимание проблемы

Ценностно-символическая репрезентация войн и революций в сознании россиян Тезисы доклада

Селезнева А.В.[48 - Селезнева Антонина Владимировна – кандидат политических наук, доцент кафедры социологии и психологии политики факультета политологии МГУ им. М.В. Ломоносова]

Аннотация: В докладе представлены результаты исследования представлений россиян о войнах и революциях и их интерпретация в качестве оснований для формирования национально-государственной идентичности. Автор акцентирует внимание ценностно-символической репрезентации событий XX в.

Ключевые слова: политические ценности, символы, война, революция, политическая психология, национально-государственная идентичность.

Seleznyeva A.V. Axiological-symbolic representation of wars and revolutions in the Russians consciousness

Abstract: The report presents the results of the study of representations of Russians about the wars and revolutions and their interpretation as a basis for the formation of national and state identity. The author emphasizes the value-symbolic representation of the events of the twentieth century.

Keywords: political values, symbols, war, revolution, political psychology, national and state identity.

Изучение представлений российских граждан о войнах и революциях, а также их ценностно-символического наполнения, имеет важное научно-теоретическое и практическое политическое значение.

Во-первых, исследование политических представлений в контексте исторической памяти важно само по себе, поскольку позволяет выстроить когнитивную карту политического сознания россиян, определить иерархию политических событий, обладающих наибольшей значимостью для людей, выявить уровень когнитивной сложности их политических представлений.

Во-вторых, подобные исследования важны сегодня в контексте практического поиска ценностей и смыслов как оснований для формирования общенациональной государственной идентичности россиян. Как известно, в ситуации социокультурного кризиса, сопровождающегося потерей идентификационных ориентиров, поиск новой идентичности, осуществляется, как правило, в «героическом» прошлом отдельной личности, группы или общества в целом. В ситуации непонятного настоящего и неопределенного будущего ответ на вопрос "Откуда мы?" становится единственным основанием для ответа на вопрос "Кто мы?". Отношение к прошлому становится, таким образом, единственной доступной массовому сознанию формой самоидентификации.

Военные и революционные события традиционно считаются российскими гражданами наиболее значимыми, вызывают разные чувства и неоднозначное отношение к ним. По данным ВЦИОМ, самым выдающимся событием XX в., по мнению россиян, является Великая отечественная война (в 1998 г. так считали 15,5 %, в 2008 – 16,4 %). К этой же категории событий относится и Великая Октябрьская революция 1917 г. [6]

Представления о Великой Отечественной войне в сознании наших граждан самые когнитивно сложные, эмоционально окрашенные, символически насыщенные. Наши граждане однозначно гордятся победой в ВОВ, но очень сожалеют о многочисленных человеческих потерях. По данным ВЦИОМ, о том, что их родственники были участниками Великой Отечественной войны, сегодня сообщают 88 % наших сограждан – за десять лет эта цифра практически не изменилась (с 91 % в 2004 г.). При этом 42 % россиян хорошо осведомлены о жизни своих родных в военные годы – из рассказов или семейных архивов. Война является предметом обсуждения в семьях двух третей респондентов (69 %), из них 15 % говорят об этом довольно часто [1]. Теме войны надо уделять повышенное внимание в учебниках истории, так считают 10 % наших граждан [4].

Данные ВЦИОМ показывают, что оценивая революцию как историческое явление, россияне расходятся во мнениях: 40 % считают ее неизбежностью, имеющей как свои плюсы, так и минусы, еще 37 % считают, что оправдать революцию невозможно. Позитивно это историческое явление воспринимают только 15 % опрошенных, прежде всего сторонники ЛДПР (23 %) и КПРФ (26 %). За последние семь лет респондентов, положительно относящихся к революции, стало больше (с 10 до 15 %). Россияне склонны видеть скорее положительные последствия Октябрьской революции. Так, 27 % полагают, что эти события дали толчок социальному развитию (против 34 % в 2002 г.), 21 % – что революция открыла новую эру в истории России (против 25 % в 2002 г.) [5].

Незаслуженно выпавшей из внимания граждан является Первая мировая война, которая в исторической науке считается одним из важнейших исторических и политических событий для нашей страны, во многом определившим дальнейшее развитие России в XX в. В то же время, в массовом политическом сознании всех поколений россиян в разные исторические периоды оно занимало не столь значительное место. Как отмечают исследователи, уже в период войны она воспринималась ее участниками и современниками как ненужная, непопулярная и непонятная. Впоследствии под влиянием революций и Гражданской война и при целенаправленной идеологической работе советской власти она получила ярлык «империалистической» и «захватнической»: «было приложено максимум усилий, чтобы вытеснить все позитивные патриотические оценки войны, образцы проявленного на фронтах героизма, да и саму эту войну из народной памяти» [8]. Отражением идеологического «вытеснения» этой войны из исторического сознания народа, по мнению исследователей, является тот факт, что в отечественной художественной литературе она занимает достаточно скромное место, в отличие, например, от западной литературы и культуры в целом. В произведениях крупных советских писателей тема войны идет фоном для главных событий Гражданской войны и революции, а «в основном она была отражена в полухудожественных-полумемуарных произведениях малоизвестных авторов, выходивших в годы самой войны и сразу после ее окончания, которые не оставили заметного следа в литературе, хотя в качестве исторического источника представляют немалую ценность» [9].

Исследования массового политического сознания постсоветского периода в целом подтверждают тенденцию советского времени – отсутствие в исторической памяти россиян устойчивых героических символов Первой мировой войны, ее объективных патриотических оценок и сколько-нибудь целостных представлений о ней.

По данным исследований «Левада-Центр» на протяжении последних двадцати лет Первую мировую войну считают значительным событием XX в. для нашей страны в среднем 15,2 %: в 1989 г. так считали 8 %, в 1999 -18 %, в 2008 – 17 % [3; 4]. За последнее десятилетие Первая мировая война представляется россиянам все более несправедливой. В 2005 г. доля граждан, считающих эту войну несправедливой, составляла 40 %, в 2010 г. -42 %, а в 2014 г. – 44 %[49 - Исследовательский вопрос был сформулирован следующим образом: «Была ли для России справедливой Первая мировая война?» Варианты ответов представлены в виде семантического дифференциала от «определенно справедливая» до «определенно несправедливая». В представленных позициях мы суммировали ответы «скорее несправедливая» и «определенно несправедливая». Для общего понимания картины стоит отметить, что большая доля россиян затруднилась ответить: от 22 % в 2005 г. до 35 % в 2014 г. См. подробнее: http://www.levada.ru/19-03-2014/spravedlivve-i-nespravedlivve-voinv].

В ситуации социокультурного кризиса, когда осуществляется поиск оснований для формирования национально-государственной идентичности, события Первой мировой войны являются не заслуженно забытыми, хотя обладают серьезным содержательным потенциалом. Исходя из результатов исследования можно определить, что Первая мировая война могла бы выступать в качестве «избранной общей травмы» как историческое событие, оказавшее негативное влияние на развитие нашей страны [2].

Источники и литература

1. Великая отечественная война – в рассказах и фильмах. Пресс-выпуск ВЦИОМ № 2607 от 18.06.2014. [Электронный ресурс] URL: http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=l 14864 (дата обращения: 07.04.2016).

2. Волкан В., Оболенский А. Национальные проблемы глазами психоаналитика с политическим комментарием // Общественные науки и современность. 1992. № 6. С. 76–142.

3. Гудков Л. Время и история в сознании россиян // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2010. № 2. С. 30.

4. Левада Ю.А. Сочинения: избранное. Социологические очерки, 2000–2005. М.: Издатель Карпов Е.В., 2011. С. 125.

5. О чём писать в учебниках истории отечества. Пресс-выпуск ВЦИОМ

№ 2368 от 09.08.2013. [Электронный ресурс] URL: http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=l 14343 (дата обращения: 09.04.2016).

6. Пресс-выпуск ВЦИОМ № 1079 от 28.10.2008. [Электронный ресурс] URL: http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=10879 (дата обращения: 10.04.2016).

7. Революция: вчера, сегодня… завтра?! Пресс-выпуск ВЦИОМ № 2158 от 06.11.2012. [Электронный ресурс] URL: http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=l 13319 (дата обращения: 02.04.2016).

8. Сенявская Е. С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. [Электронный ресурс] URL: http://modernlib.ru/books/senyavskaya_elena/psihologiya_voyni_v_xx_veke _istoricheskiy_opit_rossii/read/ (дата обращения: 20.04.2016).

9. Сенявская Е.С. Историческая память о Первой мировой войне: особенности формирования в России и на Западе // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 2. С. 31–37.

Роль элит в инициировании, сопровождении и купировании военно-политических конфликтов в начале XXI века Тезисы доклада

Шатилов А.Б.[49 - Исследовательский вопрос был сформулирован следующим образом: «Была ли для России справедливой Первая мировая война?» Варианты ответов представлены в виде семантического дифференциала от «определенно справедливая» до «определенно несправедливая». В представленных позициях мы суммировали ответы «скорее несправедливая» и «определенно несправедливая». Для общего понимания картины стоит отметить, что большая доля россиян затруднилась ответить: от 22 % в 2005 г. до 35 % в 2014 г. См. подробнее: http://www.levada.ru/19-03-2014/spravedlivve-i-nespravedlivve-voinv]

Аннотация: В статье рассматривается роль политических элит в инициировании и развитии политических конфликтов современности. Автор рассматривает вопросы предопределенности и подчиненности современных военно-политических конфликтов "элитарной [50 - Шатилов Александр Борисович – кандидат политических наук, профессор кафедры общей политологии, декан факультета социологии и политологии Финансового университета при правительстве РФ, г. Москва.] целесообразности". Анализируются типы войн, мотивация для вступления политических элит в военные конфликты, взаимодействие элитных групп и сообществ по вопросу инициирования военных конфликтов.

Ключевые слова: Элиты, военный конфликт, экспансионистские войны, «деблокирующие» войны, оборонительные войны, «гражданские» элиты, «силовики», консенсус элитных групп.

Shatilov А.В. The role of elite in the initiation, follow up and arresting of the military-political conflicts at the beginning of XXI century.

Abstract: The article deals with a role of political elite in the initiation and development of political conflicts of the modernity. The author is considering issues of a predeterminacy and a subordinacy of the contemporary conflicts of the “elitist practicability”. Kinds of wars, a motivation of the political elite for an engagement into the military conflicts, cooperation of elitist groups and communities in matter of the initiation of military conflicts are analyzed.

Keywords: An elite, a military conflict, expansionist wars, «deblocking» wars, defensive wars, a "civil" elite, "siloviki", a consensus elite groups.

Несмотря на резкое обострение внешнеполитической обстановки в мире в начале XXI в., большинство конфликтов являются управляемыми и рационально обусловленными. При этом ведущая роль в инициировании, сопровождении и "преодолении" военно-политических столкновений принадлежит национальным (а иногда и наднациональным) элитным сообществам. При этом и государственные лидеры, и гражданское общество играют лишь второстепенную роль в данных процессах.

Так ныне практически ни в одной из развитых стран мира не осталось "абсолютновластных" вождей, способных на самостоятельные (без согласования с элитами) проявления политической воли. Зависимость глав государств от элит настолько велика, что они жестко ограничены даже в проявлении легкого "волюнтаризма". Лидеры "сильных мира сего" (президенты, премьер-министры и даже монархи, в том числе, абсолютные) являются разве что модераторами внутриэлитного пространства и "соакционерами" власти в той или иной стране. Причем "акционерами", обладающими не контрольным, а только блокирующим "пакетом акций" в политической системе.

Что же касается населения, то в начале XXI в., несмотря на видимую "демократичность" и даже некоторую "охлократичность" современных государств, оно в принципе не обладает политической инициативой, и элита легко манипулирует им при помощи современных эффективных технологий воздействия на массовое сознание. Более того, иногда "правящему классу" посредством активного использования пропагандистской машины, а также административных и финансовых рычагов, удается даже "перепрограммировать" общество, заставив его кардинально поменять опознавательные координаты "свой-чужой". Это наглядно демонстрирует нам опыт постмайданной Украины.

Соответственно, практически все "принципиальные" военнополитические конфликты предопределяются и направляются элитами и подчинены "элитарной целесообразности".

Мотивации для вступления в "силовую" борьбу у современных элит могут быть разные.

Так крайне редко на обострение ситуации влияет "эмоциональный" фактор. С одной стороны, в силу деперсонификации современной власти, с другой – в силу прагматичности элит, которые хорошо понимают политические и экономические издержки даже локальных войн. Тем не менее, изредка случаются "волюнтаристкие" войны, связанные либо с переоценкой собственного силового ресурса, либо с переоценкой внешней поддержки. Так в 1991 г. С. Хусейн начал "реинтеграцию" Кувейта лишь потому, что рассчитывал на невмешательство своего давнего партнера – США. Но при этом иракский диктатор (и стоявшая за ним иракская элита) явно не учли планы Вашингтона после победы в "холодной войне" начать проект по дестабилизации Ближнего Востока. Итогом такой политической близорукости стала "Война в заливе" и тотальное поражение иракского режима. Нечто подобное мы видели в 2008 г., когда при молчаливом согласии администрации Дж. Буша-младшего президент Грузии

М. Саакашвили предпринял явно авантюрную операцию против Южной Осетии, что обернулось для его страны окончательной потерей "непризнанных республик".

Поэтому чаще всего современные военно-политические конфликты являются как элитарными, так и рационально обоснованными.

С этой точки зрения можно выделить следующие типы войн.

1. Экспансионистские войны. Он имеют место в том случае, когда элита страны-инициатора стремится расширить (реже сохранить) зону своего политического и экономического влияния и нанести конкурентам максимальный ущерб. При этом "сильные мира сего" могут действовать как непосредственно (вторжение США в Ирак и Афганистан без санкции СБ ООН, периодические операции военных Франции в бывших африканских колониях и пр.), так и косвенно. Косвенные стратегии разнятся. Это и "цветные революции", и создание сепаратистских анклавов (Косово, ДНР и ЛНР), и "подключение" союзников (например, свергая режим М. Каддафи, США действовали в основном руками своих союзников – Великобритании и Франции), и использование "независимых" ЧВК (в боевых действия в Донбассе в 2014–2016 гг. на стороне Украины воевали "дикие гуси" из США, Польши, Турции и др.).

2. "Деблокирующие" войны. Здесь имеет место стремление к игре на опережение для превентивной нейтрализации потенциальных вызовов национальной безопасности. Эти войны опять же могут вестись как прямо, так и косвенно. Так, например, крымская операция вооруженных сил Российской Федерации во многом была обусловлена резонными опасениями российской элиты относительно использования Западом "постмайданной" Украины в качестве плацдарма для "сдавливания" России и лишения ее инициативы на постсоветском пространстве. С учетом жесткого продвижения Вашингтоном двух глобальных проектов – Транстихоокеанского и Трансатлантического "партнерств" – не исключено, что в перспективе Россия и Китай окажутся перед необходимостью проведения "деблокирующих" операций, чтобы выскользнуть из американских политико-экономических "клещей". А то, что ТТП и ТАП направлены против РФ и КНР американская элита уже не скрывает. Недавно ее мнение практически в ультимативной форме обозначил Б. Обама: «Только Америка должна определять правила. Америка должна принимать решения. Другие страны должны играть по правилам, которые будут установлены Америкой и ее партнерами, а не наоборот»[51 - http://www.ntv.ni/novosti/l 626157/]. Соответственно, Москва и Пекин выразили категорический протест относительно такой вызывающей позиции Вашингтона.

3. Оборонительные войны и конфликты. Они возникают в тех случаях, когда государства подвергаются внутренней или внешней агрессии и вынуждены бороться за свое существование. Наиболее характерные примеры – борьба элиты союзной Югославии за территориальную целостность в начале-середине 1990-х гг., две контртеррористические операции российских войск против "ичкерийских" сепаратистов (опять же при консолидированной позиции "правящего класса" РФ), противодействие алавитской элиты Сирии комплексной агрессии со стороны Запада и международных террористов из ИГИЛ (организация запрещена в РФ).

Особо стоит подчеркнуть, что старт военным кампаниям на современном этапе чаще всего дают политические элиты, которые сперва принимают принципиальное решение, а потом "передают" оперативную работу в руки "профессионалов" (военных и спецслужб). Более того, в современных странах "гражданские" элиты чаще всего весьма подозрительно относятся к "силовикам", опасаясь "излишнего" укрепления аппаратных позиций последних и создания "тимократии" (по Платону). Поэтому зачастую после завершения боевых действий (даже победного) "политики" стремятся быстро "задвинуть" конкурентов-"силовиков", особенно тех, кто в ходе войны приобрел общественную популярность. Это можно было, например, наблюдать в 2008–2009 гг., когда в отставку были отправлены едва ли не все российские генералы, руководившие разгромом грузинских войск в Южной Осетии.

Таким образом, можно сделать следующие выводы.