Традиции & Авангард. №4 (19) 2023 г.

Слабость. Руки трясутся. Не трясутся, дрожат. От слабости.

Малыш свалился с температурой.

Настроение скачет. От ровного, до упаднического. Жара. На меня жара плохо действует. Расклеиваюсь. Раздражаюсь на пустом месте. Пытаюсь спрятаться ото всех.

Придумываю себе дела, лишь бы уединиться и никого не видеть. Мой внутренний интроверт требует своего величественного одиночества, которого здесь нет. Никогда не бывает.

Просвета не вижу. Дыхание тяжёлое. Хочу есть, но есть ничего не могу.

Включил радио на телефоне. Послушать новости. Впервые за время отрыва от большой земли. Новости такие же, как были полтора месяца назад. То есть никакие.

4 августа, всё ещё вторая

Не ныть!

4 августа, вечер

На БЗ произошло нечто невероятное. Сразу хотел записать, но для начала решил переварить случившееся. Потому что это из разряда чудес, которых не бывает.

Заходили мы из полумрака в темноту после пробежки под пулемётным и миномётным обстрелом. Дыхание у меня закончилось. Казалось, ещё чуть-чуть – и сдохну, не принеся пользы Отечеству.

Запрыгнув в темноту, сел на бетонную плиту, положил рядом автомат и харкнул собравшейся у глотки мокротой. Парни, которых меняли, один за другим выскочили из темноты в полумрак – мы зашли, они вышли – и быстро исчезли из вида.

Отдышавшись, протянул правую руку к автомату. Его не было. На том месте, куда положил его, – рядом с собой, – его не было. Я пошарил левой рукой и наткнулся на чужой автомат.

«Понятно, – подумал, – кто-то из парней, которых меняли, прихватил мой автомат, а свой оставил мне. Вернусь на базу, разберёмся». Автомат был снят с предохранителя, а патрон загнан в ствол.

Я спокойно отстегнул магазин, перещёлкнул затвором. Пуля выскочила. Вставил её в магазин. Сделал пустой щелчок, поставил на предохранитель и присоединил магазин.

Две недели, пока выполняли поставленную задачу, думал о своём автомате. Где он, в чьих руках и как я его буду искать? Потеря личного оружия – сильнейшее нарушение.

Готовился ко всем небесным карам. Ругал себя, проклинал, ненавидел. Боже, я пережил переоценку себя! Я не был в те дни героем-добровольцем. Был законченным идиотом, который за автоматом уследить не может.

Когда выходили – из темноты в полумрак, произошла ещё более странная ситуация. Точно помню, что перед выходом проверил автомат. Он стоял на предохранителе. Из рук автомат не выпускал.

Я уверен, что в моих руках чужой автомат на предохранителе. Пробегаем красную зону, сбавляем ход ноги, я смотрю на автомат, а он снят с предохранителя. В моих руках чужой автомат, снятый с предохранителя. Начинаю подозревать, что сильно контузило. В голове одно, в реальности – другое.

Малыш кричит: «Я в темноте с кем-то поменялся автоматами! Выскачил с чужим…» Отвечаю: «Мой автомат прихватили парни, которых мы сменили, а сейчас я снова с кем-то поменялся автоматами. Я полный идиот и не понимаю, что происходит и как это происходит!»

Малыш посмотрел на автомат, который был у меня, и сказал, что это не его оружие, но он знает, что оно одного из зетовцев – поскольку подписано и на нём несколько зарубок.

Получалось, что у нас двоих чужие автоматы.

Малыш предложил обменяться. Я отдал ему тот, который был у меня, – зетовский, а он отдал мне свой, который по нашим предположениям был одного из парней, которые выскакивали из Кишки, когда мы заходили.

Пока сидели в блиндаже и ждали команды эвакуации, зетовцы принесли автомат Малыша, а свой забрали.

Давинчи спросил меня, как я теперь буду искать свой, зная, что он не подписан, дескать, номер помнишь? «Нет, – говорю, – номера не помню. Год 84-й и на ремне написано “Белый”, видимо, позывной бывшего владельца».

В голове моей крутилось нечто ужасное. Я думал, как и с какими словами буду подходить к командиру, чтобы доложить о случившемся и о том, что я полный идиот на букву «м», потому что прое… ну, понятно, потерял личное оружие.

«А где, – говорит Давинчи, – на ремне?» – «Вот здесь, – говорю, – на ремне, рядом с пряжкой». Снимаю с шеи автомат, показываю на пряжку и вижу надпись «Белый».

В этот момент я присел, потому что у меня в руках был мой автомат. Мой!

Казнь, суд и удар в челюсть от командира отменились в одну секунду. Настроение поднялось, вернулись силы. До эвакуационной машины я уже скакал на радостях вприпрыжку, а парни только удивлялись, откуда у меня столько нерастраченной энергии.

Явно ведь вмешалось божественное провидение.

5 августа, утро

Зимой было мучительно ждать парней, ушедших на Дракона. Сидели кружком, лузгали семечки, разговоры не шли. Одно переживание: как там наши? Летом ходим по кругу. Вернулся, чуть отдохнул – день-два – и начинается мучительное ожидание команды: «Твой выход, боец!»

5 августа, день

Подстригся.

Напряжённое состояние. Жара. Мысли не идут. Требуется абсолютная тишина.

5 августа, после ужина

Пошёл на ужин в таверну и встретил там Ахмеда. Редко туда хожу. Дома еда есть. А тут потянуло прям.

Иду, думаю, что месяц Ахмеда не видел. Соскучился. Он умеет заставить улыбнуться. Иду – и раз! Ахмед собственной персоной. Он вернулся от Дракона, когда я ушёл к нему. Поэтому не пересеклись. Наконец-то встретились. Обнялись по-братски. Сели ужинать.

Рассказал мне Ахмед о своих приключениях, посмеялись от души. Два раза, говорит, засыпало землёй, оба раза прощался с жизнью, но парни откапывали. То, как Ахмед рассказывает, надо слышать. Тонко, с юморком и простодушием. Всегда честен и открыт.

Ахмед немного похудел, но всё такой же боевой. Огонь!

6 августа, утро раннее

Вышел во двор. Курю, пью кофе. Проснулся Малыш. Сел рядом с книжкой. Книжка о загробной жизни. Открыл, читает. Переводит взгляд на меня:

– Мне нравится, что я начал читать. Это… как его… развивает мышление. Раньше… как его… читал взахлёб, а потом перестал. Сейчас уже третья или… как его… четвёртая книжка. Диалог ещё развивает.

Кивнул ему. Сколько сам книжек прочитал, а разговариваю с трудом. Бе да ме. Вслух фразы строить не умею. У меня разговоры в голове происходят. Я их редко озвучиваю.

– После последнего БЗ, – продолжил Малыш, – плохо отхожу. Тело… как его… ломит.

Снова кивнул в знак согласия. Я вчера начал приседаниями заниматься. Ноги подтянуть и дыхалку привести в порядок. Пока не очень. После пятидесятого приседания задыхаюсь.

Утром и вечером хорошо себя чувствую. Жары нет. Днём превращаюсь в варёную муху. Солнце не радостно обжигает. Чистого воздуха мало. Дышать нечем.

Два дня назад ВОГом задело нашего снайпера. Эвакуация не понадобилась. Лёгкий. Осколки по ногам. Вроде сам выбрался, как мне сказали.

Для моей психофизики снайпером работать – самое то. Абсолютное одиночество. Быть незаметным – люблю больше всего на свете. Зрение подвело. Плохо вижу. Иначе пошёл бы в снайперы.

Зрение – моё слабое место. В детстве много читал. Испортил. Коммуналка. Семья в одной комнате. Ночью выключается свет, и спим. Когда спать не хотелось, брал фонарик, залезал под одеяло и читал. Был ещё случай, когда во дворе играли в хоккей и мне шайбой в глаз попало. Тоже сказалось. Но я никому никогда не говорил, что плохо вижу.