Чужими голосами. Память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны

В 1966 году участник событий, персональный пенсионер В. А. Ревелев получил от создателей проекта обелиска список, в который были внесены имена двадцати двух погибших в годы подавления Антоновского мятежа в Уваровской волости. Старому большевику предстояло указать: кто, когда и где погиб и был похоронен. Ветеран отнесся к просьбе очень ответственно, ведь его данные, как следует из текста письма[140 - Письмо В. А. Ревелева от 15.10.1966 // Хранение МБУК «Историко-краеведческий музей» Уварово. Альбом «Гражданская война на Украине. Война с бандой Антонова на Тамбовщине. Встреча с великим Лениным». Л. 2.], планировали использовать для создания итогового списка имен на мемориальной доске обелиска. В. А. Ревелев даже организовал работу специальной «комиссии». Вместе со своими старыми соратниками, уваровскими ветеранами Гражданской войны (Грачевым и Сушковым) они обсуждали предложенный список и решали, «чьи имена следовало бы увековечить как погибших»[141 - Там же.]. По итогам работы «комиссии» в списке (далее – «Список ветеранов») из двадцати двух осталось пятнадцать имен. Это те участники событий, которые, как помнили ветераны, погибли в 1920–1921 годах в столкновениях с антоновцами. При этом «Список ветеранов» согласуется со «Списком захороненных в братской могиле» в отношении лишь трех фамилий. По воспоминаниям ветеранов, непосредственно у стен церкви были похоронены Мыльцин, Солнцев, Сушков, четвертая жертва, о которой они вспомнили, – Фетисов Илья, в «Списке захороненных…» отсутствует.

Кроме того, в письме, сопровождающем «Список ветеранов», упоминается важный эпизод. Ревелев вспомнил, что решение хоронить погибших у стен церкви встретило сопротивление семьи одного из ключевых персонажей революционной истории Уварова – первого председателя Уваровского волсовета М. Л. Кабаргина. Ветеран так описал этот сюжет:

Кабаргин Мирон Леонтьевич. Все мы знаем, что погиб в банду – был зарублен. Где похоронили, мы не знаем. Я лично помню мы настаивали хоронить его у церкви, а родственники были против. Не знаю, кто победил, и где похоронен[142 - Письмо В. А. Ревелева от 15.10.1966 // Хранение МБУК «Историко-краеведческий музей» Уварово. Альбом «Гражданская война на Украине. Война с бандой Антонова на Тамбовщине. Встреча с великим Лениным». Л. 3.].

Неизвестно, в чем были причины противостояния семьи и партактива в вопросе похорон М. Л. Кабаргина. Возможно, «несознательные» родственники противились политизации похорон члена своей семьи и чести публичного поминовения предпочли для своего умершего «правильный» переход в мир иной – в соответствии с церковными обычаями и обрядами.

«Список ветеранов»[143 - В таблице приводится список участников столкновений с антоновцами, утвержденный ветеранами Ревелевым, Сушковым, Гречевым, как действительно имевшими прямое отношение к событиям крестьянского восстания в Уваровской волости в 1920–1921 годах. В графах приводится прямое цитирование текста письма Ревелева В. А. (Л. 3–8), лексика, орфография и форма написания имен сохранены авторские.] (по письму Ревелева В. А.):

Ил. 2. Эскиз памятной доски для обелиска/стелы, посвященной уваровцам, погибшим в годы Гражданской войны (БУК «Историко-краеведческий музей» г. Уварово. Альбом «Борьба за советскую власть в Уварове» (1967), сост. Акиндинов А. И. Без нумерации)

Другой документ, помогающий восстановить историю создания памятного места и памяти о событии, – это разработанный А. И. Акиндиновым «Эскиз мраморной доски на обелиске установленном на Центральной площади в р/п Уварово»: «В память погибших и зверски замученных белобандитами в борьбе за становление Советской власти в 1920–1921 г. г.» (см. ил. 2). Скорее всего, имеющийся эскиз не был итоговым вариантом и, судя по пометкам, редактировался после того, как было получено письмо В. А. Ревелева (в письме стоит дата его написания – 15 октября 1966 года, дата на эскизе – 24 октября 1966 года). В этом эскизе указано 17 фамилий. Среди них: Мирон Кабаргин, З. С. Нехорошев, Т. Л. Пономарев, Ваня Солнцев, Д. А. Сушков, И. Фетисов, Агафья Будыкина и В. И. Мыльцин – персонажи, известные нам по воспоминаниям о днях захвата Уварова антоновцами. Пять имен – Г. Е. Кабаргин, Е. Коновалов, Д. Н. Знобищев, И. С. Рогожин, В. Ф. Рыжков – также были подтверждены «списком ветеранов» как пострадавшие от рук антоновцев, но где их место захоронения, ветераны не знали.

Из эскиза было вычеркнуто имя А. А. Матвеева – ветераны не смогли его идентифицировать. Имя В. Д. Селезнева было вычеркнуто и заменено, а возможно, исправлено, как неверно записанное имя погибшего в 1920 году председателя Уваровского сельсовета В. П. Сибилева. По сведениям ветеранов, в братской могиле не был захоронен председатель Березовского сельсовета М. Е. Макаров, он погиб в Березовке и был похоронен там же, рядом с сельской церковью, но его имя все же сохранили в списке эскиза мемориальной доски. Выше было упомянуто о дискуссии между родственниками и товарищами о захоронении Мирона Кабаргина, которая дает повод усомниться в том, что итоговым местом его захоронения стала братская могила, но в эскизе его имя указано.

Теперь рассмотрим сам обелиск, в том его виде, в котором он существовал до 2009 года. Можно сравнить фотографии мемориала из книги А. И. Акиндинова[144 - Акиндинов А. И., Снытко М. К. Город Уварово.] и цифровые фотографии обелиска и мемориальной доски, сделанные до 2009 года. По ним можно установить, что общий внешний облик мемориала не претерпевал существенных изменений. Это была побеленная (позже выкрашенная серебрянкой) колонна на покрашенном в бордовый цвет подиуме с черными ступеньками и массивной красной звездой в навершии. Территория «братской могилы» была ограждена по периметру невысокой изгородью.

При сравнении списков на эскизе мемориальной доски и фотографии доски на обелиске (см. выше) мы видим, что имя Е. Коновалова, «зарубленного» председателя Красно-Хуторского сельского совета, не попало на мемориал. Вместе с этим, согласно имеющейся у нас фотографии мемориальной доски, список увеличился на пять фамилий, которых не было в эскизе. Двое из них известны: это В. Я. Кузнецов и И. К. Рыжков – милиционеры, участвовавшие в подавлении Антоновского мятежа в Уваровской волости в 1920–1921 годах. Кем были М. Я. Зверев и Н. Я. Андрианов – выяснить не удалось. Также неизвестным осталось, при каких обстоятельствах и когда на доске появились эти четыре фамилии. История появления на мемориальной доске еще одного нового персонажа, Д. С. Федорченко, раскрывает интересный эпизод, связанный с развитием мемориала. По словам А. В. Евдокимова, имя Д. С. Федорченко решением горсовета было занесено на доску уже в 1980?х годах по просьбе директора школы при Восьмой исправительной колонии, заключенные которой помогали строить Уваровский химический завод. Как считает респондент, директор школы мог воспользоваться своим влиятельным положением и просить, чтобы на мемориале значилось имя этого человека, возможно его родственника, принимавшего участие в уваровских событиях в 1920–1921 годах. Но его имя не упоминается в имеющихся у нас источниках. Появление в списке фамилии Федорченко подтверждает, что семейная память о событиях восстания сохранялась в Тамбовской области и в 1980?х годах и стимулировала развитие коммеморации.

«Финальный список»: фамилии, размещенные на мемориальной доске обелиска 1960–1980?х годов:

Суммируя, можно сделать вывод, что, хотя устроители планировали установить обелиск над реальной братской могилой, не все, кто был указан на нем, в действительности были погребены на этом месте и не все из списка были связаны с историей захвата села антоновцами. Происходящее можно описать как постепенное размывание границ сопричастности событию, которому был посвящен монумент.

Примечательными для понимания того, как формировался характер местных публичных коммемораций о событиях восстания, кажутся изменения, внесенные в формулировку надписи на обелиске. В эскизе мраморной доски, созданном Акиндиновым, конкретизировалось, какому событию посвящено это место: «В память о погибших и зверски замученных белобандитами в борьбе за становление Советской власти в 1920–1921 годах». Но на фотографии доски, сделанной до 2009 года, мы читаем другое название: «Памяти павшим за власть советов в Уварове (1918–1921 г. г.)». Отказ от текста посвящения, в котором упоминались события антоновщины и изменение хронологических рамок, можно рассматривать как попытку представить Тамбовское восстание не отдельным выступлением против советской власти, а одним из этапов Гражданской войны. Возможно, что новые фамилии: Андрианов, Зверев, Федорченко, о которых в доступных источниках нет сведений, могли не иметь прямого отношения к подавлению крестьянского мятежа в Уваровской волости, а быть местными жителями – участниками Гражданской войны.

Что касается практик памяти, сложившихся вокруг обелиска с момента его установления, то современные жители села говорят о том, что на важные политические праздники (7 ноября, 9 мая) к нему приносили цветы, но дополнительные ритуалы – вахты памяти и торжественные линейки не проводились. При этом местные жители могут указать другие места, на которых происходили знаковые (чаще всего трагические) события восстания, хотя там долго не было (а часто нет и сегодня) официальных монументов. Они были (и остаются) частью обжитого ландшафта. Например, место, где в январе 1921 года был казнен первый председатель Уваровского волсовета М. Л. Кабаргин (Сатинова плотина), находится недалеко от Христорождественского собора. Там, где, как считается, были зарублены крестьянскими мотыгами юные сторонники большевиков, местная молодежь в последующие годы играла в футбол. Лишь в 1988 году – к 70-летию создания комсомольской организации – на этом месте установили громадный гранитный памятник в форме пламени факела на подиуме. И на плотине купца Сатина, и на месте старых мельниц, где казнили комсомольцев, также планировали разбить памятные скверы, но до сих пор эти места остаются в запустении[145 - В июле 2020 года памятник «Первым комсомольцам Уварово» был перенесен с исконного места и в отреставрированном и завершенном виде установлен в уваровском мемориальном комплексе «Победа».].

Сегодня в Уварове, как и в советское время, все памятные места, связанные с периодом Гражданской войны, ориентированы на фиксацию памяти сторонников советского режима. В краеведческом очерке А. В. Евдокимова, основанном на воспоминаниях В. А. Ревелева, упоминается, что верный идеям революции «народ» Уварова дал своему селу название «красное село»[146 - Евдокимов А. В. Простая правда жизни. С. 219.]. Речь при этом шла не о «красное» в значении «красивое», а о политических симпатиях жителей села. Когда вспыхнуло Антоновское восстание, Уварово, как и другие крупные губернские села, например Рассказово, сохранило лояльное отношение к советской власти. Этим селам, развивающимся по городскому типу, не были слишком близки проблемы крестьянства, значительная часть которого выступала против радикальной продовольственной политики большевиков. При этом их деревни-спутники сочувствовали и даже полностью поддерживали восставших крестьян. В Уварове это была, например, Семеновка, в Рассказове – Хитрово.

На примере Уварова мы встречаем практику типирования населенных пунктов в зависимости от их позиции в восстании. Так, в нескольких километрах от Уварова («красного села») находилась Семеновка – «бандитское село». Даже спустя годы обитатели Семеновки вынуждены были нести бремя моральной ответственности за то, что поддержали «бандитские» выступления в прошлом: «прозвище» села стало устойчивым ментально-топонимическим стереотипом и еще долго напоминало окружающим о поступках связанных с этим местом людей – противников большевистской власти, «бандитов». Но если в случае Семеновки очевидно, что топоним-прозвище, в котором отразился идеологический штамп о повстанцах-бандитах, – конструкция противников восстания, то «красным селом» Уварово могли прозвать не только стремившиеся утвердить свою политическую идентичность жители села, но и встретившие здесь сильное сопротивление антоновцы:

И сами антоновцы, между прочим, называли Уварово «красным селом». Вдумайтесь в это слово: «красное село» <…> Уварово, было «красным селом» в том плане, что оно достаточно активно поддерживало советскую власть, было к ней абсолютно лояльно. Многие наши земляки работали в Москве или вот в Петрограде были, прошли революцию. Поэтому вот с точки зрения надежности по отношению к советской власти его и называли «красным селом»[147 - В. Л., м., 66 лет, г. Уварово Тамбовской области, 01.05.2018.].

Краевед А. В. Евдокимов также утверждает, что эти прозвища, возникшие в прошлом как определители территорий своих/чужих, прижились в коллективном обыденном употреблении:

Вот просто я слышал, что иногда вот в нашем поселке говорили: «А! Семеновка, это – „бандитское село“». И это произносилось, ну, как укор, как недостаток[148 - Фрагмент интервью с А. В. Евдокимовым 2018 года.].

Важно, что здесь речь идет о воспроизводившемся долгое время (в том числе по воспоминаниям части современных жителей) представлении о «красном селе» как части локальной идентичности.

Только уже в послеперестроечный период пробольшевистская позиция в Гражданской войне перестала звучать как однозначно положительная характеристика. А вместе с этим и памятные знаки, посвященные сторонникам советской власти, хотя и оставались частью сельского ландшафта, но потеряли свою роль как символы официальной идеологии. На примере уваровского мемориала мы имеем возможность видеть один из вариантов переосмысления подобных памятных знаков в новых условиях, когда общенациональные рамки памяти существенно поменялись.

ПОСТСОВЕТСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ. «ПАМЯТНИК АРХАНГЕЛУ МИХАИЛУ»

В начале 1990?х годов Христорождественскому храму, у стен которого находилось братское захоронение, был возвращен его исторический статус. Первый молебен в возрождающемся храме был проведен в 1994 году на Рождество 7 января. Площадь вернулась к состоянию, в котором она была в 1920–1930?х годах, когда на ней соседствовали православный храм, памятник Ленину и захоронения героев-коммунистов.

Поначалу ни официальный возврат к религиозным традициям, ни утверждение новых демократических идей, ни демонтаж Советского государства никак не отразились на присутствии на центральной площади Уварова обелиска с красной звездой. Изменения произошли лишь в 2000?х[149 - О состоянии памяти об антоновщине в Тамбовской области в наши дни см.: Головашина О. В. «В борьбе обретешь ты память свою»: Антоновщина в представлениях современных тамбовчан // Диалог со временем. 2020. Вып. 70. С. 305–319.]. В 2009 году обелиск в честь погибших за становление советской власти в Уварове был реконструирован в «Стелу Единства», или «памятник архангелу Михаилу».

Некоторые наши собеседники рассказали об известных им деталях переустройства мемориального пространства. По словам информантов, пожелавших остаться неизвестными, местные жители по-разному восприняли эти изменения, и вокруг памятника разразился конфликт, который пришлось разбирать в судебном порядке. Как считается, инициатива преобразования памятника целиком исходила от местных органов власти и была поддержана духовенством. Но в версии, озвученной на страницах газеты «Уваровская жизнь», активистами развития мемориального пространства в XXI веке названо местное религиозное сообщество – прихожане Христорождественского храма. Согласно тексту статьи, инициативу верующих поддержали подавляющее большинство участвовавших в обсуждении проекта организаций и депутатская комиссия[150 - Фотография заметки из газеты «Уваровская жизнь» о видоизменении обелиска в память о погибших в годы Гражданской войны // Публикация «Как Кузнецов и Исупова с мертвыми воевали» (02.12.2009). https://uvarov0.livejournal.com/78336.html (дата обращения 15.08.2020).]. Противниками новшеств стали ветераны Великой Отечественной войны и некоторые известные жители города. Сегодня доступным источником, отразившим конфликт вокруг уваровского обелиска, стал интернет-ресурс «UVAROVOJOURNAL. Уваров об Уварово». Создатель альтернативного СМИ о жизни и истории Уварова скрупулезно систематизировал и представил материалы: фотографии газетных заметок, материалы судопроизводства, собственные размышления о происходивших прениях вокруг мемориала на центральной городской площади. Одним из выразительных материалов стали опубликованные создателем портала тексты комментариев, взятые им со страниц интернет-форума телеканала «5-tv». Так, комментируя запись ток-шоу «История: руками не трогать» (телеканал «5-tv»), уваровский экс-градоначальник В. М. Ражев указал на недопустимость «переписывания истории» и привел в пример случай с обелиском:

…в России УНИЧТОЖАЮТСЯ памятники истории и объекты культурного наследия <…> В моем городке Уварово, Тамбовской области, уничтожили памятник «Павшим в боях за Власть Советов в Уварово 1918–1921 г.», установленный на месте захоронения 18 красноармейцев и отражающий исторические события 90-летней давности. Срезали с памятника «Красную звезду», с постамента сорвали доску памяти с именами Героев?! Назвали, свои «вандальные действия», «видоизменением памятника». <…> А вместо доски памяти Героям, установили доску «жертвам», цинично, причислив к ним Героев!!!… <…> Исполнителем выступил глава города, а идеологом архиепископ Тамбовский и Мичуринский…[151 - Текст комментария Ражева М. В. приведен в публикации «Обсуждение надругательства над местами захоронения в Уварово на телевидении 5-tv» (04.12.2009). https://uvarov0.livejournal.com/268505.html (дата обращения 20.01.2021).]

Таким образом, в конфликте за жизнь старого памятника четко выделились две противоборствующих стороны: новые администраторы, участники возрождения приходской жизни и жители, чей жизненный опыт был тесно связан с советским прошлым Уварова. Кроме того, для некоторых людей это место оставалось могилой их предков, поэтому, как мы узнаем из текста статьи из «Уваровской жизни», в ходе обсуждений было уделено внимание и семейной памяти:

Свое мнение высказали и потомки и родственники тех, чей прах покоится под обелиском или рядом с ним: внучка М. А. Кабаргина, проживающая в Санкт-Петербурге, Т. И. Куницина, сестра покоящейся в этом месте Д. И. Сатиной (захоронение в районе обелиска, примеч. мое. – Е. М.), Т. С. Усова, внучка И. С. Солнцева, племянник В. П. Знобищева В. Янков. Они – за установку на месте обелиска Архангела Михаила в виде памятника всем, кто погиб в 1918–1921 годах, а также всем жертвам Гражданской войны[152 - Фотография заметки из газеты «Уваровская жизнь» о видоизменении обелиска в память о погибших в годы Гражданской войны // Публикация «Как Кузнецов и Исупова с мертвыми воевали. Надругательство над могилами – символ объединения и примирения. Или как Кузнецов и Исупова с мертвыми воевали» (02.12.2009). https://uvarov0.livejournal.com/78336.html (дата обращения 15.08.2020).].

Таким образом, легитимность обновленному дискурсу памяти должно было придать мнение потомков местных большевиков, убитых антоновцами. Участие в этом обсуждении потомков с «другой стороны» не подразумевалось.

По задумке, новый памятник должен был символизировать общую скорбь живых по жертвам братоубийственной войны, признание их страданий равноценными, символическое примирение сторон конфликта. Несогласные с этим новым прочтением пытались обжаловать решение Уваровского городского совета народных депутатов по видоизменению памятника в Тамбовском областном суде в 2010–2011 годах (дело: 33-307 ч/ж), но жалобы не были удовлетворены[153 - Материал кассационного определения по заявлению Ражева М. В. «о признании незаконным решения Уваровского городского Совета народных депутатов *** от 25.11.2009 г. „Об обращении прихожан Христорождественского храма г. Уварово с инициативой по видоизменению обелиска в память о погибших в годы гражданской войны“» (дата опубликования 11.02.2011). http://old.судебныерешения.рф/bsr/case/76465 (дата обращения 13.08.2020).].

Новый образ памятника приведен в соответствие с идеями религиозного возрождения: на месте красной звезды (сейчас эта часть обелиска хранится в запасниках Уваровского краеведческого музея) была установлена скульптура архангела Михаила с крестом и мечом в руках. Изменилось послание и текст мемориальной доски. Вместо прежней надписи «Павшим за становление Советской власти в 1918–1921 гг.» сегодня можно прочитать «В память погибшим в 1918–1921 г. А также всем жертвам Гражданской войны». Список из восемнадцати имен оставлен без изменений. Текст сопровождается строками из стихотворения М. Волошина «А я молюсь за тех и за других… Всех убиенных помяни Россия», на отдельной доске выгравирован тропарь архистратигу Михаилу.

Вместе с новым образом обелиска возникли и новые местные практики поминовения. Ниже приведено одно из типичных для части жителей села высказывание о новом обелиске:

В силу того, что пересмотрели позицию революции, Гражданской войны и так далее, был создан памятник Архангелу Михаилу. Переосмысление. Это было белое пятно истории. В том смысле, что Гражданская война – это братоубийственная война. В принципе, это скорбь. Что действительно, единственное, что может примирить все народы, это вот чувство единения, чувство то, которое должно объединять всех людей, это вера в светлое, это вера в то, что нас что-то должно общее объединять. Само слово вера, то есть религия, святыня, вера и так далее, и рядом Христорождественский храм. И это вот, это стела объединения, единения. Мы всегда вот, когда День единения, у нас там проходит вначале… Да, это у нас уже традиция города. У нас проходит служба. Сразу же после службы весь народ выходит, подходим к этому памятнику[154 - Н. К., ж., 58 лет, г. Уварово Тамбовской области, 03.05.2018.].

Но молебен у обелиска архангела Михаила лишь часть поминальной практики. Молитвенное стояние продолжается крестным ходом до мемориального комплекса «Победа», посвященного погибшим в Великой Отечественной войне уваровцам. В День народного единства в провинциальном городке в рамках одного коммеморативного мероприятия объединяется память о воинах, погибших в совершенно разных по характеру военных конфликтах. В обобщающем дискурсе памятования присутствует скорбь о жертвах братоубийственной и межнациональной войн. И молебен, и крестный ход обеспечивают и идейное, и пространственное слияние двух воинских мемориалов.

С такими действиями связана особенность, замеченная в полевой работе: о новых практиках поминовения нам рассказывали исключительно женщины. «Женское» восприятие этих практик ярко раскрылось при обсуждении с группой сотрудниц уваровской библиотеки:

Участница 1: Не только День единства. Это же еще и этот самый, как это праздник-то… иконы Казанской Божьей Матери, это праздник. Поэтому люди идут в храм, на службу, а потом уже все и выходят сюда на Крестный ход. Ну, конечно, наверное, дань памяти есть, когда вот там проводится молебен, люди молятся, люди стоят службу, все это. Но в основном, мне кажется, что все-таки…

Участница 2: Основная масса, конечно, идет по религиозным…

Участница 3: Это не то, что там небольшая, у нас приличная такая [процессия] идет, очень быстро идет, и как-то это… Все мы уже забыли, первомайских праздников нет у нас, все это, поэтому колонной пройти как бы, сообщество почувствовать.

Участница 3: Понимаете как, вот мы по этому сообществу соскучились. Потому что мы в нем выросли и нам его не хватает. Демонстраций-то нет. Раньше на демонстрации, праздник был, собирались, шли, вот. Счас нет. После праздников этих было всегда настроение, очень долго было настроение[155 - Интервью с работниками МБУК Центральная библиотечная система г. Уварово, г. Уварово Тамбовской области, 03.05.2018.].

Мероприятия становятся возможностью проявить религиозность и патриотизм и одновременно ощутить солидарность с другими, стать частью «сообщества». А с учетом однообразия городского досуга – еще и вырваться из повседневной рутины в атмосферу праздника. Впрочем, мы должны учитывать и влияние социального статуса респонденток. Об этих коммеморациях с охотой рассказали работницы системы образования и сферы культуры – учительница и библиотекари – бюджетники, в неофициально предписанную общественную нагрузку которых входит участие в поддержанных администрацией города акциях и мероприятиях.

«ЧУВСТВО ТО, КОТОРОЕ ДОЛЖНО ОБЪЕДИНЯТЬ ВСЕХ ЛЮДЕЙ»

Даже спустя столетие после этапных для провинциального Уварова событий (дней столкновения уваровцев с повстанцами А. С. Антонова) память о них остается важным ресурсом для сохранения образа героического прошлого города и для консолидации местного сообщества.

Место группового захоронения сторонников большевиков в центре села с самого начала оказалось в центре формирующихся советских коммеморативных практик. Как мы помним, идея «красных» похорон не была поддержана родственниками одного из ключевых персонажей революционной истории Уварова – погибшего первого председателя Уваровского волисполкома. Этот конфликт интересов показывает, что новые ритуалы и способы посмертного поминовения в эти дни только начинали формироваться и не были однозначно приняты членами общества. При этом очевидно, что уваровские сторонники новой власти при выборе ритуала похорон героев опирались не столько на формирующуюся модель советской коммеморации, сколько на существующую и плотно вплетенную в ткань повседневности села традицию. Общепризнанным центром поминовения был некрополь Христорождественского собора, ставший местом упокоения важных и значимых жителей Уварова еще в дореволюционное время. К кругу этих почетных людей теперь были причислены новые герои, подвиг которых аргументировался заслугами в системе новых ценностей – смертью за «светлое будущее». Сочетание новой формы революционной панихиды (с принесением клятв, обетом отмщения) и старого места захоронения указывает на то, что советский язык мемориальной культуры еще только обретал свое специфическое звучание.

За непосредственным периодом военного противостояния во время восстания и похорон погибших у Христорождественского храма наступает время ослабления символической значимости захоронения. Вероятно, тут играет роль острота пережитого насилия и отсутствие консенсуса между жителями села. Можно предположить и существование отдельной линии раскола в восприятии событий восстания, в числе прочего между более урбанизированным Первым Уваровом и фактически крестьянским Вторым Уваровом. Правда, источники не позволяют нам проверить это предположение в достаточной степени – послереволюционный период становится во многих смыслах именно периодом молчания. Характерно, что символической доминантой площади становится при этом памятник Ленину, а мемориал погибшим местным жителям так и не появляется.

Постсталинский период, по свидетельствам жителей Уварова, становится временем возобновления публичных разговоров о погибших во время восстания. Разумеется, обсуждение прошлого происходило в рамках памяти, заданных наследниками победителей. Территория у храма, в это время переустроенного в Дом культуры, с одной стороны, частично была занята новыми объектами (танцплощадка-амфитеатр, детский «городок»), а с другой – стала местом мемориала погибшим коммунистам.

Созданный мемориал – стела над могилами погибших за становление советской власти – вполне вписался в общий ландшафт «центрального» места, но при этом не был пространством заметных коммемораций – скорее знаком «красного села» и местом перечисления имен погибших граждан. Десятилетия молчания сделали свое дело, и для большинства современников сами имена захороненных на этом месте, как и погибших непосредственно при взятии Уварова, уже не были очевидны. Показательно, сколь явно уже в это время размываются границы связи монумента с конкретным событием в прошлом. Не только потому, что имена действительно захороненных сложно точно установить, но и потому, что довольно быстро появилась (и как минимум частично реализовалась) идея «вписать» на монумент дополнительные имена. Ко всему прочему сюжет с вписыванием нового имени выявляет влияние местных элит на состояние и развитие памяти в период застоя: упомянутым в списке героев, «по просьбе» влиятельного функционера, мог быть персонаж, не связанный с общеизвестной историей революционного Уварова. Даже изменение хронологической рамки в надписи (вместо «1920–1921» – «1918–1921») не только скрывает локальное событие восстания, но и создает расширенную рамку коммеморации. Стеле приписывается роль символа всех большевиков и сочувствующих, которые погибли в революционную эпоху.

Наконец, в постсоветский период вновь происходит существенное переструктурирование места захоронения и изменение ритуалов, связанных с ним. При этом, превратившись в «памятник архангелу Михаилу», стела стремится не столько низвергнуть большевистских героев-жертв, сколько включить их в хронологически и тематически расширяющийся контекст поминовения. Современный ритуал поминовения, приуроченный ко Дню всенародного единства, начинается с молебна у «памятника архангелу Михаилу», продолжается крестным ходом-«демонстрацией» и завершается митингом у мемориального комплекса «Победа». Тем самым все отчетливее проявляется объединяющая коммеморация погибших в совершенно разных войнах и в разные эпохи.

Ил. 3. Скульптура архангела Михаила у Христорождественского собора. 2022 г. Автор скульптуры Виктор Остриков. Фото Е. Мироновой

На примере одного городского объекта мы можем увидеть динамику развития представлений о Тамбовском крестьянском восстании и специфику практик его поминовения. Характер этой динамики проявлялся в частичном переосмыслении местной традиции почетных захоронений и колебался от установки на забвение до попыток поименного сохранения памяти о героях/жертвах. В наши дни «стела единства» представляет местным жителям новое, «примирительное» прочтение трагических событий 100-летней давности. Нынешний монумент продолжает тенденцию к расширению хронологического контекста поминовения. Память о красноармейцах, погибших во время крестьянского восстания, не только расширена за счет памяти всех жертв Гражданской войны, но и стала памятью о всех жертвах этого конфликта, и более того – герои и жертвы войны Гражданской все более отчетливо соединяются в коммеморациях с погибшими во время Великой Отечественной войны.

Ил. 4. Территория вокруг Христорождественского собора после реконструкции. 2022 г. Фото Е. Мироновой