Психологические исследования личности. История, современное состояние, перспективы

Л. И. Анцыферовой разработан динамический подход к исследованию личности, согласно которому последняя трактуется как саморазвивающаяся система, субъект, творец своей жизни и развития.

Развитие личности определяется Анцыферовой как прежде всего ее социальное развитие, которое «ведет за собой психическое развитие», и «психологические характеристики оказываются наполненными социальным и общественно-историческим содержанием» (Анцыферова, 1989, с. 426). Однако и психическое развитие в свою очередь оказывает сильное влияние на социальное развитие психики, «подготавливает и предвосхищает будущее общественное развитие личности, определяет его полноценность» (там же).

Людмила Ивановна подчеркивала необходимость системного исследования всей совокупности факторов и условий, обусловливающих развитие личности, и одновременно выявления специфики воздействия на личность конкретных детерминант. В этом плане Анцыферова считает необходимым рассмотрение того, как «темп и качество развития личности в одной области социальной действительности (например, в труде), связаны с характеристиками развития человека в других сферах его общественного бытия (в семье, в общении с друзьями и т. п.)» (там же, с. 427). По ее мнению, требуют также дифференцированного рассмотрения влияния на психологию личности систем с различными уровнями ролевых предписаний, физического и социального окружения. Таким образом, фактически в трудах Анцыферовой обосновывается стратегия целостного, системного исследования развития личности в единстве всех сторон ее жизненного бытия в системе общественных отношений.

При этом центральным аспектом исследования личности, согласно Л. И. Анцыферовой, выступает раскрытие того, «как сама личность активно преломляет через свой внутренний мир эту системную детерминацию» (там же, с. 429). И в этом плане большое методологическое значение имеет осуществленная ею концептуализация феномена внутреннего мира.

Л. И. Анцыферова справедливо отмечает, что в психологии вообще отсутствует разработка понятия внутреннего мира, что, как она считает, объясняется ее ориентацией на методологию естественных наук, приводящей к игнорированию точки зрения личности на окружающие события, на свое поведение. Восполняя этот пробел, автор определяет внутренний мир личности как «индивидуально интерпретированный, насыщенный модальностями личностных эмоций, осмысленный в диалогах с реальными и идеальными собеседниками внешний мир, в котором отдифференцированы функциональные области с разными уровнями значимости» (там же, с. 430). Внутренний мир представляет собой сложную систему субъективных способов переработки личностью «тех ситуаций, в которые она попадает или которые намеренно ищет, тех событий, участницей которых она становится, тех влияний, объектом которых оказывается» (там же). Включение человека в социальную жизнь, в многообразные и разнокачественные ситуации обусловлено тем, насколько полно и адекватно человек их «познает, проблематизирует и интерпретирует». В содержательном плане внутренний мир вмещает в себя «как намеченные планы, так и нереализованные замыслы», движение «между полюсами отвергаемого и притягательного, соответственно сближающими или отодвигающими друг от друга в психологическом плане те или иные события, те или иные социальные группы, сферы социальной деятельности личности и т. п.» (там же, с. 431). Подчеркивается, что «чем выше уровень пристрастности, эмоциональности, креативности взаимодействия личности с окружающим предметным и социальным миром, чем полнее личность вкладывает себя в окружающий мир, тем богаче и многоцветнее ее внутренний мир и тем более сокращается психологическое, переживаемое личностью расстояние между нею и окружающим миром» (там же). Таким образом, отмечается, во-первых, обусловленность внутреннего внешним, во-вторых – активность внутреннего, состоящая в личностной переработке (интерпретации) внешних воздействий, в определении уровня включенности человека в социальную действительность, в-третьих – диалогический характер внутреннего психического мира человека.

Рассматривая условия, определяющие формирование (а, значит, и исследование) личности, Л. И. Анцыферова отмечает, что они не сводятся к ее деятельности. Вряд ли правомерно и достаточно также соотнесение личности с жизненным путем. Согласно Анцыферовой, она соразмерна «целостному индивидуальному пространству и времени творимой им жизни. Личностное пространство наполнено индивидуальными градиентами значимости, валентностями, областями, отмеченными положительными, нейтральными, отрицательными модальностями. Именно этим живым, движущимся пространством (Life-Span), а не жизненной линией или жизненным путем (Life-Line) взрезается личность в исторически развивающееся пространство жизни общества, человечества» (Анцыферова, 2000, с. 33). Представляется, что это наиболее полное и содержательно богатое онтологическое определение внутреннего мира личности и его развития в контексте преобразующейся ею жизни.

Развитие личности рассматривается Л. И. Анцыферовой как движение не только к будущему, но к прошлому, и на этой основе делается вывод о том, что интеграция личности со своим прошлым, настоящим и будущим способствует повышению ее энергетического потенциала, смысловых возможностей, переходу на новые уровни развития.

Показано, что уникальность внутреннего мира личности и особенности его взаимодействия с миром внешним порождают возникновение трудных ситуаций, что, в свою очередь, приводит к раскрытию различных типов поведения, направленных на поиск успешных форм реагирования на негативные события (Анцыферова, 1994). В этом плане примечательно мнение автора о том, что многие трудности имеют субъективный источник, создаются самим субъектом в силу наличия у него внутренних противоречий и переживаемой им дисгармонии, неудовлетворенности отношениями с окружающим его миром.

В свою очередь, совладание с трудной ситуацией также обусловлено внутренними – когнитивными и личностными – ресурсами человека. Так, отмечая роль когнитивного оценивания трудной ситуации в выборе адекватной стратегии ее преодоления, Л. И. Анцыферова пишет, что его реализация «зависит от уверенности человека в своей способности контролировать окружающий мир, от умения регулировать негативные чувства и аффекты, от способности актуализировать весь свой жизненный опыт и уверенности в помощи других людей. Главным результатом когнитивного оценивания является заключение, подконтрольна ли ему ситуация или он не сможет ее изменить. В том случае, если субъект считает ситуацию подконтрольной ему, он использует конструктивные, преобразующие ситуацию стратегии» (там же, с. 7). Отсюда делается вывод, что выбор той или иной стратегии преодоления трудной ситуации определяется типом личности. Люди, верящие в свои возможности воздействовать на жизненные обстоятельства, контролировать и изменять их, ответственные за свои поступки и действия, обладающие высоким уровнем саморегуляции – интерналы – успешно справляются с трудными ситуациями. Экстерналы же убеждены, что все трудности обусловлены «злой волей» или умыслом окружающих и, не обладая достаточным уровнем саморегуляции, неспособны к продуктивным действия по преодолению возникающих преград.

Наконец, представляет интерес содержащаяся в работах Л. И. Анцыферовой трактовка субъекта. В советской психологии долгое время проблема субъекта не разрабатывалась как самостоятельная исследовательская задача, «„действующее лицо“ лишь подразумевалось понятиями мотивов и целей деятельности» (Анцыферова, 2000, с. 28). Первым эту тенденцию обезличения психологии преодолел С. Л. Рубинштейн, обосновавший необходимость при изучении психологии деятельности рассматривать личность как ее субъекта. Им была намечена новая стратегия исследования – изучение личности в деятельности: ее мотивов, целей, задач (Рубинштейн, 1946). Как отмечает Л. И. Анцыферова, следующим шагом в исследовании личности С. Л. Рубинштейном стало выведение ее за границы деятельности в широкое пространство жизни, введение понятия «действующего лица», обоснование различных форм его активности. При этом в числе факторов, определяющих активность личности, приоритетная роль отводилась уже «жизненной задаче», которая «возвышается над мотивами и целями конкретных форм деятельности». Движение к достижению главных перспективных целей, обладающих для человека судьбоносным смыслом, выступает тем стержнем, вокруг которого объединяется и структурируется весь спектр решаемых им задач.

Обобщая взгляды зарубежных авторов (А. Адлера, А. Маслоу, К. Роджерса, К. Юнга, К. Хорни), Л. И. Анцыферова выделяет содержащееся в их трудах понимание субъекта как способности человека «быть инициирующим началом, первопричиной своих взаимодействий с миром, с обществом; создавать условия своего развития; преодолевать деформации собственной личности и т. д.» (Анцыферова, 2000, с. 29–30). Близкие к этому определения субъекта представлены и в работах отечественных ученых (Л. С. Выготский, Л. И. Божович, Б. Г. Ананьев и др.), в которых он трактуется как творец, инициатор собственных действий, а в качестве основы развития личности как субъекта определяется вся многогранность и широта ее взаимодействий с миром.

Но всегда ли человек выступает в качестве субъекта своих действий и поступков, мыслей, чувств и влечений, творцом собственного развития и изменения? Отвечая на этот вопрос, Л. И. Анцыферова указывает, что изучение уровня «самоэффективности человека» предполагает реализацию дифференцированного подхода с учетом, как его бытия «в каждый момент его жизни, так и разнокачественности его функционирования в различных социальных сферах» (там же, с. 40). Она ссылается на психологов гуманистического направления, указывающих, что неблагоприятные социальные условия – нищета, бедность, эксплуатация – препятствуют развитию человека как субъекта (А. Маслоу). В качестве еще одного аргумента приводится мнение Э. Фромма об отчуждении человека от мира и самого себя в условиях капиталистической системы отношений, что приводит к трансформации переживания личностью себя как субъекта собственных действий и поступков в восприятие себя лишь как объекта внешнего воздействия. Однако данное представление оценивается Л. И. Анцыферовой не вполне однозначно, ибо в нем не учитывается возможность компенсации «десубъектности труда» активным проявлением и реализацией человеком себя как субъекта в других сферах жизни – в творчестве, в общественно-политической деятельности, в общении в кругу близких людей.

Делается вывод, что «определение личности как творца собственного успешного индивидуального жизненного пути, достигающего высокие цели, несмотря на трудности, противодействия и давления внешних и внутренних сил, относится лишь к самому высокому уровню развития личности, а скорее всего – выступает идеалом отношения человека к своей жизни» (там же, с. 37).

Таким образом, большинством исследователей субъект определяется через различные формы внешней и внутренней активности. «Он инициирует, творит, создает внутренний мир и поступки человека, контролирует чувства, вырабатывает жизненные стратегии, разрешает трудные ситуации, ставит жизненно важные задачи, вырабатывает способность ладить с людьми, создает условия для развития личности и т. д.» (там же, с. 41).

Конкретизируя данные положения, Л. И. Анцыферова выделяет уровни развития личности как субъекта.

На первом уровне у человека еще отсутствует достаточно четкое осознание своих побуждений и мотивов, качества и степени своего воздействия на ситуацию, что препятствует успешности его действий, а ее неудовлетворительные результаты связываются не с собственными возможностями и недочетами, а с неблагоприятными внешними обстоятельствами и условиями. «На этом уровне качества субъекта проявляются через акты целеполагания и действия по преодолению трудностей на пути к достижению цели» (Анцыферова, 1989, с. 433).

На втором уровне личность предстает как «субъект, сознательно соотносящий цели и мотивы действий, намеренно формирующий ситуации своего поведения, стремящийся предусмотреть прямые и косвенные результаты собственных действий, способный к переделке стихийно сложившихся психических свойств, к произвольному повышению или понижению значимости своих целей, а также к адекватному соотнесению собственных возможностей с социальными задачами и требованиями деятельности» (та м же).

На третьем, финальном, уровне личность уже выступает в качестве субъекта своего жизненного пути, сознательно измеряемого ею масштабами своего исторического времени. «На первый план здесь выступают качества индивидуальности – не просто уникальности, которая характеризует каждого человека, но общественно-исторической (в предельном случае общечеловеческой) значимости, неповторимости субъекта. Личность здесь обладает наибольшими степенями свободы – свободы выявлять, переживать и собственными действиями разрешать назревшие противоречия развития общества» (там же).

Принципиальным для Л. И. Анцыферовой являются вопросы о границах использования понятия «субъект» и о его соотношении с понятием «личность». Она отмечает, что в работах Рубинштейна отсутствуют критерии их разграничения, они используются как синонимичные. В широком контексте рассмотрения личности как общественного существа Рубинштейн определяет субъектность как ее ключевое качество.

В отличие от утверждающегося в последние годы мнения (А. В. Брушлинский и др.), Л. И. Анцыферова полагает, что категория субъекта не является всеохватывающей, поглощающей и вбирающей в себя все свойства и уровни бытия человека. За ее пределами «остается такое содержательное, ценностно-смысловое измерение, которое и характеризует человека как личность» (Анцыферова, 2000, с. 41). Так, в число особенностей субъекта, согласно ее представлениям, не входят те феномены, которые обозначаются понятиями духовности, гуманности, нравственности, совести, добродетельности и т. п. «Анализ жизни крупных исторических фигур, – пишет Л. И. Анцыферова, – обнаруживает неравномерность развития человека как личности и как субъекта. Можно быть преуспевающим политическим деятелем, предпринимателем и т. п., но находиться на низком уровне развития как личность. Высокое же развитие человека как личности невозможно без столь же высокого развития его как субъекта. Человек должен утверждать, защищать, реализовывать в поступках, в межличностных отношениях, в делах свою духовность, нравственность, ценности истины, справедливости, добра. Эти функции, включающие реальное преобразование мира, адаптацию к нему, совладание с трудностями, самосозидание, рефлексивные „операции“, и выполняет субъект (в психологическом его понимании)» (там же, с. 41–42). Такова, по мнению Л. И. Анцыферовой, сложная диалектика субъектного и личностного уровней бытия человека.

Читая работы Л. И. Анцыферовой, каждый раз открываешь для себя новые грани и аспекты психической реальности. В ее трудах можно найти ответы на многие вопросы, стоящие сегодня в психологии в центре научного дискурса, и в этом заключается их актуальность и непреходящая ценность.

Литература

Абульханова-Славская К. А. Проблема личности в психологии // Психологическая наука в России ХХ столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А. В. Брушлинского. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1997. С. 270–364.

Анцыферова Л. И. Материалистические идеи в зарубежной психологии. М.: Наука, 1974.

Анцыферова Л. И. Психология формирования и развития личности // Человек в системе наук. М.: Наука, 1989. С. 426–433.

Анцыферова Л. И. Личность в трудных жизненных условиях: Переосмысление, преобразование ситуаций и психологическая защита // Психологический журнал. 1994. № 1. С. 3–19.

Анцыферова Л. И. Условия деформации личности // Психология личности: Новые исследования / Отв. ред. К. А. Абульханова, А. В. Брушлинский, М. И. Воловикова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1998. С. 38–66.

Анцыферова Л. И. Психологическое содержание феномена субъект и границы субъектно-деятельностного подхода // Проблема субъекта в психологической науке / Под ред. А. В. Брушлинского, М. И. Воловиковой, В. Н. Дружинина. М.: Изд-во «Академический проект», 2000. С. 27–42.

Анцыферова Л. И., Ярошевский М. Г. Развитие и современное состояние зарубежной психологии. М.: Наука, 1974.

Брушлинский А. В. Проблемы психологии субъекта. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1994.

Брушлинский А. В. Исходные основания психологии субъекта и его деятельности // Психологическая наука в России ХХ столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А. В. Брушлинского. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1997. С. 208–268.

Полани М. Личностное знание: На пути к посткритической философии. М.: Прогресс, 1985.

Принцип развития в психологии / Под ред. Л. И. Анцыферовой. М.: Наука, 1978.

Психологическая наука в России ХХ столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А. В. Брушлинского. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1997.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М.: Учпедгиз, 1946.

Спицына Л. В. Историко-психологическая реконструкция становления форм и способов общения в советском обществе в послереволюционный период (10–20-е годы ХХ столетия): Дис. … канд. психол. наук. М., 1994.

Вклад Л. И. Анцыферовой в исследование творчества французского психолога Анри Валлона

М. Д. Няголова

Имя Людмилы Ивановны Анцыферовой – одно из самых ярких среди имен российских историков зарубежной психологии. Ее творческое наследие отличается фундаментальным характером, охватывая большой период развития психологической науки – со второй половины XIX в. до 80-х годов XX в. Благодаря своей огромной эрудиции, развитой на основе владения основными западными языками, Л. И. Анцыферова провела детальные и углубленные исследования всех основных психологических школ Европы, США и Латинской Америки. Она в одинаковой мере знала и ценила научный вклад каждой из них, умела доступно, не отходя от научной правды, представить читателям и самые абстрактные, и сложные теории отдельных ученых. Перечитывая ее труды по истории психологии, трудно судить о ее особых предпочтениях к определенному направлению, научной школе или отдельному автору. Наряду с этим, ее работы по истории французской психологии всегда отличались особым звучанием. Ее «первая исследовательская любовь» – изучение творчества Анри Валлона – ставит начало историографии французской генетической психологии не только в России и Европе, но и в самой Франции.

Изучение творческого наследия А. Валлона во Франции

На Родине выдающегося психолога преобладающее число исследований, посвященных его творчеству, появились через несколько лет после его смерти в 1950 г. Исключение составила только первая статья Рене Зазо (Renе Zazo) «Творчество Анри Валлона в свете марксизма», которая вышла в 1950 году и, наверно, была приурочена к 70-летнему юбилею ученого (Валон, Зазо, 1988, с. 99–114).

Своему учителю в психологии Рене Зазо посвятил целый ряд статей (Zazo, 1979, 1985, 1993 и др.). Он подготовил несколько сборников его трудов, в том числе и второе издание исследования «Трудный ребенок» (Wallon, 1984). В большинстве своих работ он говорил о приверженности Валлона к марксизму, о его членстве в рядах французской компартии, о его деятельности в рядах Сопротивления.

В публикациях ближайшей сотрудницы Валлона – Элен Грасио-Алфандери – подробно представлена жизненная и творческая биография Валлона, его деятельность как заведующего лабораторией психобиологии ребенка и главного редактора журнала «Детство» (Gratio-Alphandеry, 1990, 1997, 1998). Во Франции и за рубежом по ее инициативе вышли в свет сборники статей Валлона и историко-психологические материалы о нем (напр.: Gratio-Alphandеry, 1976, pp. 7–39).

Вьетнамский ученик Валлона, профессор Парижского университета Тран Тхонг защищает в 1967 г. диссертацию «Стадии и изучение концепции стадиальности детского развития в современной психологии». Он автор первой монографии, посвященной Валлону, во Франции – «Педагогическая мысль Анри Валлона» (1969) – и предисловия ко второму изданию его произведения «Трудный ребенок» (1984). В своих публикациях Тран Тхонг исследует значение генетической теории ребенка Валлона для обучения и воспитания.

В публикациях других учеников и последователей Валлона рассматриваются разные аспекты его психологической концепции: Филипп Малрийо изучает теорию личности и ее становление (Malrieu, 1979); Жаклин Надел исследует роль среды в функциональном развитии ребенка, а также некоторые специфические понятия в концепции Валлона (Nadel, 1979, 1993); Андре Табуре-Келлер рассматривает взгляды Валлона на развитие мышления детей-билингв (Tabouret-Keller, 1993); Жорж Снидерс, продолжая исследования Тран Тхонга, выявляет значение педагогических идей Валлона в контексте культуры образования и воспитания 70-х и 80-х годов ХХ в. во Франции.

Последователи Валлона, несмотря на индивидуальность каждого из них, объединились около сопоставительного подхода изучения его психологического наследия. Вьетнамский преподаватель Парижского университета – Нгуен Тхи Тханх Хуонг (Nguy?n Thi Thanh Huong) под руководством Пьера Олерона проводит первое сопоставление теорий эмоциональности Зигмунда Фрейда и Анри Валлона. По материалам своего исследования он издает монографию «Формирование эмоциональных форм поведения» (Nguy?n Thi Thanh Huong, 1976). В плане сопоставления, несомненно, самый углубленный анализ творчества учителя принадлежит Эмилю Жейли. Он сравнивает психологическую теорию Валлона с теориями Пиаже и Фрейда, в том числе и по отношению к психоанализу (Jalley, 1981).

Критике Валлоном принципов психоанализа Фрейда посвящена и статья Даниеля Видляшера «Валлон и Фрейд». В заключении работы автор отмечает, что в лице Валлона и Фрейда дали себе встречу трагическая и оптимистическая перспективы судьбы человека и его психики (Widl?cher, 1979, p. 345).

Во Франции значительно растет число публикаций, посвященных Валлону, в связи со столетием его рождения. На страницах журнала «Детство» проводилась даже дискуссия, главное участие в которой приняли Ив Галифре, Жаклин Надел и Рёне Анжелергес. Первый из участников утверждал, что теория Валлона уже устарела с точки зрения биологии, да, скорее всего, и нейробиологии (Gal-ifret, 1979), а Жаклин Надел, со своей стороны, обсуждал возможность существования человека вне социальной среды (Nadel, 1979). В заключении, не соглашаясь с обеими позициями, Рене Анжелергес напоминал, что, согласно Валлону, психика человека генетически социальна. Таким образом, и Галифре, и Надел отошли существенно от взглядов Валлона. Их интерпретации вышли вне рамок принципов его теории о единстве биологического и социального факторов в психике человека (Angelergues, 1979).

Другой важный аспект работы учеников и последователей Валлона связан с распространением его идей за рубежом. Они сделали многое для привлечения внимания иностранных психологов к изучению научного наследия Валлона. По словам Рёне Зазо, его произведения изданы в большинстве европейских стран и в Латинской Америке. Из стран Европы Зазо указывает на Италию, Испанию, СССР, Польшу и Венгрию, (Валлон, Зазо, 1988, с. 123). К началу 1980-х годов только в англоязычных странах относились без особого интереса к творчеству Валлона.

Зарубежные исследования творчества А. Валлона