Харьков в годы Великой Отечественной войны. Город и война

Ни того, ни другого, ни третьего у нас нет.

Отсюда такое странное явление: Коминтерн[68 - Коммунистический интернационал (3-й Интернационал) – международная революционная пролетарская организация, объединявшая компартии ряда стран в 1919-1943 гг.] ни разу не обратился с призывом к международному рабочему классу. Он не нашел бы отклика.

Это результат глупостей, ошибок…

Морозы продолжаются… В городе стало немного спокойнее.

19.ІІІ.42 Морозы не прекращаются. Март месяц и 20°–25°. Морозы. Черт знает что такое! В комнатах у меня вода замерзает. Наполеоновская зима[69 - Считается, что войну с Наполеоном в 1812 г. русским помогли выиграть зимние морозы.], говорят.

Работы у меня все увеличивается. Видимо, не справляюсь с двумя службами.

Опять мысли о сыне.

…

Мой chef… Счастлив, вертляв, тщеславен.

Любит порисоваться своими связями с немцами, выдавая эти связи как свое желание отстаивать интересы города.

«На мое несчастье, мне и этим приходится заниматься», – говорит он обычно, делая ударение на слове этим. При этом тоном голоса дает понять собеседнику, что никто другой с такой миссией не справится.

Кто он такой? Честен? Кажется, да. Дороги ему интересы Украины, подобно многим другим, которые работают в Управе? Сомневаюсь. Он даже украинского языка не знает. «Самостiйники» смотрят на него, как на «кацапа», кацапы – как на «щирого украiнця».

Гитлер в очередном послании опять пообещал покончить с СССР этим летом.

… В Ленинграде, сообщает «Нова Украiна» из какого-то немецкого источника, ужасный голод: умирает ежедневно более 2000 человек. Трупы складывают штабелями, ибо смерзшуюся землю нельзя копать. Вероятно, правда, если учесть сколько уже месяцев подряд Ленинград окружен.

Какой красивый город!

Все меня уверяют, что большевизму конец, что СССР конец. Не верится, что СССР наступает конец. А может быть? Вот уже много зимних месяцев подряд сообщают немцы об… [неразбор. – А. У.], а толку не видно. Может быть, может быть…

20.ІІІ.42. В районных Управах Харькова произвол и беззаконие творятся: аресты, допросы с пристрастием, взятки, незаконные поборы… Н. рассказывал мне такой случай, свидетелем которого он был как контролер Горуправы. Кабинет руководителя особого отдела (они организованы при всех управах недавно для целей шпионажа). Руководитель – типичный охранник. Перед ним – женщина. Он во что бы то ни стало хочет сделать из нее еврейку.

– Так вы русская?

– Русская.

– А…а... русская!! – говорит он, передразнивая.

– Знаем мы вас…

– Ведь у меня в паспорте написано.

– Вы – выхрест[70 - Евреи, принявшие христианство.]!

– Да какой же я выхрест. Вот у меня справка, что в первую мировую войну я сестрой милосердия служила… от Союза городов[71 - Основан в августе 1914 г. параллельно с Всероссийским земским союзом. Занимался материальной и врачебной помощью больным, раненым и беженам во время Первой мировой войны.]. Разве евреек в сестры милосердия принимали?

– Ну, хорошо! «Верую» знаете?

Женщина в растерянности. Она давно не молилась. Она забыла «верую»… Но напрягая силы и память, припоминает первые слова и говорит. Но «следователь» неумолим.

– А когда пели «Богородице»? – утром или вечером?

– Утром.

– Нет, врете – вечером.

Вводят другую, тетку – старую-престарую. Дрожит.

– Как вас зовут?

– Соня.

Э, э… Соня… Знаем. Еврейское, жидовское имя.

И допрос продолжается в том же издевательском духе.

Решение: посадить…

– Зачем же посадить? – вмешивается присутствующий при допросе Н. – Не лучше ли расспросить соседей и т. д.

– Нет, посидят у меня три дня без пищи, признаются – жиды или нет, – говорит следователь.

Нет оснований не верить Н. Он сам был сослан в 1937 году, и ему уже знакомы разные формы допроса, но, передавая этот факт с возмущением, он, очевидно, сам на себе не испытал подобных методов вытягивания «признаний».

… Вчера передавали мне: 14 марта советские войска были в Мохначе[72 - Находится в Змиевском районе, недалеко от Харькова.]. Это за ст. Лосьево[73 - Правильно – станция Лосево, находится в черте города. Возле этой станции в 1930-х гг. был построен Харьковский тракторный завод.] (? – А. У.), совсем близко от Харькова. Рассказывавший об этом кому-то немецкий офицер говорил, что исход борьбы и прорыва решили 10–15 минут. Немцы не выдерживали и вот-вот должны были откатиться совсем к Харькову. Но русские тоже не выдержали, ибо у них не было никаких резервов на прорывном участке и… не подождав, начали сами отступать. Этим немцы и воспользовались… Тот выигрывает, у кого крепче нервы…

Вот так у нас и воюют…

Морозы не уменьшаются: вчера было 25°.

«Нова Украiна» в заметке «Советский тыл» сообщает о голоде в СССР. Это вполне вероятно.

Говорят, угроза голода в Харькове миновала. Да, как будто с продуктами легче стало. На базаре цены упали втрое. Пшеница – 11–12 руб. стакан, было – 30–40 – руб., рожь – 8–9-10 руб., а была – 25; яйца – 70–80 руб. десяток, а были 300 руб.; курица продавалась за 700 руб., а теперь за 200 р.

Хлеба много печеного продают торговки. На каждой улице по несколько частных кафе: кафе-закусочных, кафе-столовых. Цены тоже стали ниже, купить можно. Лишь бы деньги. Теперь деньги решают все. Вещи ценятся нипочем.

21.ІІІ.42 Морозы не прекращаются. Холод и голод. Голод как будто меньше. Холод увеличивается. Как будто в природе произошла катастрофа – север «придвинулся» к югу, что ли. Мой «управский» день прошел, как обычно: ждем 12 часов – времени открытия столовой, чтобы немного подкрепиться.

Сегодня обсуждали вопросы социального законодательства: о соцстрахе, отпусках, уплате по временной нетрудоспособности. Прекрасное советское законодательство – оригинальное, достойное изучения. У немцев будто бы оно тоже таково. Если да (отпуска даются двухнедельные за счет предприятия – это доподлинно известно), то немцы ничего нового не выдумали. Все от нас переняли, все позаимствовали…

Вообще, в голову приходят параллели, сравнения относительно фашизма и социализма.

Фашизм именует себя национал-социализмом. Немцы говорят: у нас социализм. Мы – тоже.

Что же такое тогда социализм? Строй, система хозяйства, при которой собственность на средства производства общественная. У немцев – частная собственность, но все находится под контролем.

«Два» социализма и два непримиримых врага.