Осенний сборник рассказов

Думаешь, она помнит о том, что убила свою бабулю? Ничего подобного!

Все подруги очень любят детей. А с нашей героиней что-то не так. Ужасно бесят эти вопящие противные соплежуи. Не умиляют даже крошки до года.

И тут, бац – две полоски.

– Ну, какого черта? Ненавижу тебя! Наверное, только этого и ждал!

Чтобы стало понятней, девушка вышла замуж по строгому расчету за юрисконсульта крупной угольной компании и никаких детей рожать от него не собиралась. Юная меркантильная головка, та самая внутренняя Клара, считает, что любовь с пеленками – это чушь для простушек. Она же умная!

Городской роддом №1. Срок уже давно прошел, красотка превратилась в бегемота – набрала плюс тридцать килограммов и кучу заметок красной пастой от врачей в карточке. Что-то происходит, не хватает воздуха, охватила паника.

– Я умру! Я не могу рожать – я точно умру! – крик посреди ночи напугал весь этаж, пришлось вызвать специалиста.

Кабинет психолога роддома. Новый опыт в роли клиента. Сперва только смех и мысли Клары: «Чушь какую-то несет дядька».

Еще пара вопросов, вся в соплях, рыдает:

– Это я убила бабулю! – вспомнила разом детство и ту страшную ночь.

Психолог терпелив. Все, что говорит, эхом отдается в голове и раздражает. «Попросить прощения?» – у кого, ее же больше нет.

– Если бы бабуля сейчас стояла перед тобой, то что бы ты ей сказала?

– Даже представлять не хочу, мне так пло-о-хо, – всхлипывает то ли Нюрка, то ли Клара. «Ну, какая теперь разница кто, ее не вернешь и это я ее… Как я могла это забыть?»

Вслух последнее сказать не решилась, упекут в дурку вместе с Кларой, потом ходи – доказывай, что нормальная.

– Сейчас станет легче, сделай глубокий вдох-выдох и повтори за мной.

– Что? Принять себя в роли убийцы? Да, конечно? Это моя вина, и пришло время наказания. Не хочу, не буду! – затряслась будущая роженица и выскочила из кабинета.

Звонок маме, рев в трубку. Больше никто не поймет – последняя надежда. Впервые она, ее Нюрка, говорит открыто о том, что чувствует. Мама должна помочь, ведь сейчас речь не только о ней, ее дочери, на кону рождение малыша. Ей страшно и как будто важно получить разрешение на жизнь от близкого человека. Голос мамы кажется впервые родным:

– Деточка, бабуля должна была умереть еще в год твоего рождения. У нее был цирроз с высокой степенью поражения тканей. Врачи давали несколько месяцев.

Захлебываясь слезами, повесила трубку. Дышать стало легче, несмотря на начинающиеся схватки. Вот это новость! Оказывается, бабуля решила не умирать, пока не дождется первого дня рождения своей Нюрки. Потом еще одного и еще. Так и прожила целых тринадцать лет после приговора врачей.

Осень снова стала любимым временем года и такой же светлой, как в детстве. Период перемен, волшебства и надежд.

– Бабуля, почитаешь сказку? – резвый малыш забрался на колени с книжкой. Знакомый прищур и улыбка. Нюрка любит смотреть, как ее мама играет с внуками, когда возвращается с работы. Несмотря на усталость, всегда улыбается, вспоминая теплоту и любовь любимой бабулечки.

– Обнимашки! – командует кто-то из ребят первым, и все смеются.

Илья Бурканов

Огуречный рассудок

– Давай, не боись, Попка, просто разбегись и прыгни!

– Я не Попка… – прошептал Артём.

Ребята стояли за школьным стадионом. Самый крепкий из них, по прозвищу Большой Глеб, держал худощавого, бледного Артёма за шею, все крепче сжимая хватку. Вокруг этой пары противно хихикали приятели Глеба, будто намеренно усиливая чувство унижения паренька.

– Что ты сказал? Не слышу!

– Я не…

Большой Глеб резко дернул из стороны в сторону голову Артёма, словно раскачивая маятник, и захохотал во весь голос:

– Да с тебя песок сыпется, Огурцеголовый! Ты уже стареешь!

И действительно, с головы парня слетело несколько песчинок цементной пыли, которой одноклассники посыпали его макушку пару минут назад. Раздался всеобщий гогот, который в мгновение разнесся по всему стадиону.

Все они были учащимися девятого «Б» класса, ничем особенным не отличающегося от остальных. Разве что в их классе процветала жестокая травля одного из сверстников.

– Ну, прыгнешь, нет?! – заорал на него Валёк. Низкорослый тип, с ёжиком на голове. – Чего непонятного?! Разбегись и прыгни в эту кучу, огуречный ты рассудок!

– Ха-ха!! – заржал Большой Глеб на ухо Артёму. – Огуречный рассудок! Мне нравится!

Артёма прозвали Огурцеголовым в средних классах за чуть вытянутую форму черепа. В то время его тело еще формировалось и выглядело не совсем пропорционально, тогда как сейчас телосложение активно стало меняться. Ближе к старшим классам он уже был обычным чуть повзрослевшим школьником, пусть и субтильным на вид. Однако прозвище «Огурцеголовый» так и осталось отпечатанным клеймом на его имени.

«Не хочу быть ни Попкой, ни каким-то Рассудком. Отпустите меня», – приготовился сказать парень, но лишь позорно сморщился, подавляя слезы. Отец говорил: «Никогда не плачь. Этим ты еще больше раззадориваешь этих садистов!». Как же тяжело, когда отца рядом нет.

– Ладно, все. Попка-Огурцеголовый по ходу не собирается прыгать. Значит, берем за ноги и за руки! Давайте!

– Не надо… – испуганно попятилась жертва.

– Надо. А ты снимай видео! – повернулся Большой Глеб к одному из друзей. – Выложим потом. Пусть люди поржут.

– Лизе понравится! – заулыбался тот.

– Да, и Лиза будет в восторге!

Лиза Волохова была их одноклассницей и выглядела не по годам ярко. Рано повзрослевшая и хорошо сформировавшаяся женская фигура вкупе с тем, что девушка непрестанно ухаживала за собой, сводило с ума всех парней школы. Окружающие ее боготворили, набивались в друзья, заискивали перед ней. Говорят, что на улице на нее обращали внимание даже взрослые мужчины. Она постоянно являлась лауреатом различных конкурсов красоты и с радостью отвечала согласием поучаствовать в фотосъемках для какого-нибудь местного журнала. Девушка негласно являлась авторитетом в школе. Таким авторитетом, который признавался даже преподавателями. Никто не смел ставить ей плохие оценки, поскольку малолетняя модель Лиза Волохова являлась лицом школы.

Четверо парней подхватили Артёма за конечности и принялись раскачивать, усиливая амплитуду.

– Не надо! Не надо, ребята! Ну, ребят… – кричал Артём прорвавшимся от ужаса голосом.

– Надо, Огурцеголовый! У тебя главная роль в нашем фильме!

На счет три агрессоры отпустили руки.

Он почти не помнил, как приземлился. Но совершенно точно приземление не было жестким. Как и предполагал Артём, под ним оказалась не просто куча листьев. Ими была прикрыта груда гнилых овощей, вперемешку с грязью и еще чем-то скользким и вонючим. Вся правая сторона его костюма, который мама бережно наглаживала сегодня утром, была перемазана противными нечистотами.

По стадиону вновь разносился гогот малолетних хулиганов, который все же постепенно стихал: одноклассники удалялись в сторону здания школы.

Артём неуклюже встал и, сделав несколько шагов, присел на небольшой валун. Сейчас уже можно пустить слезы. Они ушли, и никого рядом нет. Но почему-то плакать не хотелось, будто уже не было смысла показывать миру свою слабость. Все, что хотел сейчас худощавый парень с испачканным костюмом – больше не существовать. Он вздохнул глубоко и поднял взор в небо.