Осенний сборник рассказов

Осень. Пасмурная светловолосая осень. Иногда ты бываешь дружелюбна, бываешь хмура. Иногда ты приносишь боль, иногда радость… Ты шепчешь, Осень: «Тебе грустно? Погрусти!». Но никогда ты нам не даришь чувство облегчения и свободы.

Дунул ветерок, и на плечо сидящего измызганного школьника опустился кленовый лист. Осень словно пыталась утешить Артёма, мягко положив на него желто-коричневую руку.

«Нет. Я не буду плакать», – подумал он и поднялся на ноги.

Пора идти. До начала урока истории оставалось всего несколько минут. Артёму нужно успеть в туалет, где он попытается очистить костюм. Вначале возникла мысль, что он прогуляет сегодняшний день. Зачем ему очередные насмешки одноклассников из-за загаженного костюма? Но ведь первый урок – история. Ее преподаватель Роман Витальевич был единственным, кто понимал Артёма и сочувствовал ему. Пусть он увидит, как поступили с Артёмом одноклассники! Пусть зафиксирует! А Артём покажет, что гордо явился на урок, не боясь реакции Глеба и остальных.

Высокая белая дверь с выцветшей табличкой «Кабинет истории». Артём стоял перед ней, слышал голос Романа Витальевича, возгласы Глеба и хихиканье его дружков. А также неизменный ритмичный скрип стула двоечника по кличке «Комар», который шатал под партой ногой. Ни один урок истории не обходился без этого звука.

Артём внутренне собрался, глубоко вздохнул и открыл дверь.

– Простите за опоздание, можно войти?

– Артём? Да, конечно. Ой… Где это ты так?

Все равно заметно. Как бы ни пытался парень оттереть и отмыть костюм – видно.

Кто-то громко прыснул, проговорив: «Всё равно явился, идиот».

– Я… Я упал…

Класс громыхнул смехом. Заулыбалась даже Лиза Волохова, которая, казалось, не подозревала о существовании Артёма, каждый раз выказывая полное безразличие к нему. Для нее этот худощавый одноклассник был пустым местом.

Не смеялся только Роман Витальевич.

– Где это ты так? – повторил он.

– Мы видели, как Огурцеголовый резвился за стадионом! А там такая куча отходов противная.

Валёк, а это был его голос, не стал договаривать, все догадались и так – неуклюжий Артём угодил в эту кучу. Всеобщее веселье продолжалось.

«Главное, не плакать».

Артём держался. Как говорил отец: «Не старайся избежать того, что и так произойдет. А лишние издевательства тебя только закалят, чтобы в дальнейшем ты относился к этому более спокойно». Был ли он прав, что нужно намеренно встречаться лицом к лицу со своим страхом и унижением? Ведь прямо сейчас Артём был готов провалиться сквозь землю, и никогда оттуда не показываться.

– Ладно, садись на место, потом поговорим, – сказал учитель и отвернулся к доске.

Артём осторожно зашагал к своей парте, замечая то, как одноклассники по обе стороны отворачиваются от него, усаживаясь дальше. Со своего места выскочил сосед по парте Артёма и быстро пересел на свободное место.

– Я с ним сидеть не буду! Он воняет!

Очередной взрыв смеха.

– Замолчите вы! – повысил голос Роман Витальевич. – Со всеми ведь бывает!

– С тобой тоже бывало такое? – с шокирующей фамильярностью бросил учителю Большой Глеб.

Глеб обращался к преподавателю истории исключительно на «ты». Кого-то это забавляло, кого-то восхищало, но у большинства вызывало недоумение.

– Глеб! Я же тебя просил!

– Мало ли что ты просил! Я папашку своего тоже попросил тебя не трогать! Ты же знаешь, кто мой папашка? Это все знают!

Роман Витальевич засопел, подбирая слова. Казалось, сейчас он выльет весь свой гнев на наглого ученика.

– Успокойтесь вы оба! – внезапно раздался возглас Лизы Волоховой. – Глеб, заткнись! А вы, Роман, перестаньте вести себя как ребенок! Продолжайте урок и не слушайте пустоголовых!

Глеб притих. Учитель, как и велела Лиза, быстро успокоился и продолжил вести урок, а Артём, почувствовав, что все внимание к его персоне исчезло, уселся на свое место. Все-таки авторитет Лизы непререкаем, ведь даже учитель делает так, как скажет она.

Когда урок закончился, одноклассники принялись спешно покидать кабинет, ведь никто, кроме Артёма, не любил задерживаться у историка. Что связывало ученика и учителя, какими тайнами они делились друг с другом, никто не знал, но по вечерам, после уроков они проводили много часов в беседах. Это была единственная отдушина для Артёма и в чем-то его психологическое спасение. Конечно, мужчина не заменил мальчику отца, но стал ему хорошим, а главное, понимающим, другом.

– Опять они?

Артём ответил молчанием. Таким молчанием, которое было красноречивее любых слов.

– Глеб?

– Почему вы позволяете ему так с вами разговаривать? – внезапно воскликнул парень.

– А что я могу сделать, Артём? Пожаловаться директору? Донести до его родителей?

Артём слабо качнул головой, что означало нечто среднее между «да» и «не знаю».

– А очень помогло то, что твоя мама пыталась говорить с его родителями насчет этой травли?

Ученик опустил глаза.

– Ну вот, о чем я и говорю. И ты ведь знаешь, кто его отец. Не последний в городе человек. А Глеб… Нам остается только мириться с безнаказанностью этого малолетнего мерзавца.

– Вы просто не понимаете, каково мне!

Повисла гнетущая пауза, после чего Артём наконец попытался задать мучивший его вопрос:

– Роман Витальевич… Он говорил… «Я папашку своего просил тебя не трогать». О чем это?

– Не надо, Артём. Тебе это незачем.

– Я думал, мы…

– …открыты друг перед другом, – договорил за парня учитель, глядя в окно, где осень снова кропила противной моросью.

Через минуту, за которую на лице педагога мелькнула тень неприятных воспоминаний, он заговорил:

– Его отец – мой одноклассник. И мы учились в этой же самой школе. Все было очень похоже на ситуацию с тобой. Поэтому, понимаю ли я каково тебе? Поверь мне, понимаю.

Артём удивленно уставился на учителя. Неужели они так похожи? И учитель истории, его друг и опора, тоже когда-то подвергался травле?

– А знаешь, – вдруг весело затараторил историк, – я решил поменять свою жизнь! Я хочу уйти с этой работы и… Хочу исполнить свою мечту! Соберу бэнд и буду ездить по городам и петь песни!