С Востока свет. Проза татарских писателей

– Нет, нет, милая, ты давай приводи себя в порядок. Чтобы сидеть рядом с мужем как куколка.

«О боже, но ведь у этой женщины тоже есть душа! Не может же она всё время думать только о кухне».

– Рокия-апа, ты скучаешь по мужу?

– О каком это «муже», милая?

– Здрасьте, ты забыла, что у тебя муж был?!

– Сто лет назад…

– Сто лет или меньше, но – был?

– Постой-ка, кажется, ворота скрипнули!.. Бадри вернулся!

Бадри Саматович почему-то был без настроения. Съел кусочек пирога, похвалил, как обычно, затем откинулся на спинку стула, посидел, чуть прикрыв веки, затем положил тяжёлую руку на плечо Сандугач:

– Что-то сердце сегодня не в порядке…

– Позвонить врачу? – спросила молодая жена.

– Э-э, да ладно, у меня пройдёт, а вот что с тобой, упрямицей, делать? – сказал муж. – Я ведь шофёра потому нанял, что о тебе беспокоюсь. Он дальний родственник Рокии, значит, человек надёжный. Ведь такая мощная машина требует мужской руки, девочка моя!

Сандугач возразить не решилась. Морщинистое лицо Бадри Саматовича было припухлым, посиневшие губы отвисли вниз. Если грузить его сейчас ещё и этой проблемой, – сердце старика может не выдержать.

– Ладно, тогда я с этим вашим шофёром съезжу ненадолго в деревню. Очень соскучилась по родным местам…

«Ненадолго…» Сандугач хитрила. Разве Кызыл Тау отпустит её? Деревня удержит её вместе со всеми её печалями и горестями… И больше никогда не отпустит…

– Без тебя в доме неуютно, не задерживайся надолго, – сказал муж. – Передавай в деревне привет от нас…

Сандугач радостно бросилась собирать чемодан.

– Твой шофёр сейчас прибудет. – Шаги Рокии были неслышными, словно взмах крыльев мухи. Одно слово – тень!

– Ты меня напугала, Рокия-апа!

– Прости, я не постучалась. Боже, куда столько вещей?! Ты сказала «ненадолго», но, похоже, собираешься задержаться там. Ты должна знать: в последнее время Бадри нездоровится.

– Знаю, знаю! Но я в кои-то веки собралась ехать в деревню. А вы мне и тут покоя не даёте!

Ей вдруг показалось, что все – и Бадри Саматович, и его служанка, и Ниса с Шакирой – стараются создать ей сто препон, чтобы она не смогла поехать в Кызыл Тау.

Во дворе послышался незнакомый мужской голос. Звякнула гаражная дверь. И в самом деле, машина – подарок Бадри Саматовича – была несуразно большой, словно слон. Наверно, она едва протиснется в узкие деревенские улочки…

Проходя мимо спальни, Сандугач подумала, что надо попрощаться с мужем. Она сунула голову в дверь, но Бадри спал, чуть посвистывая носом. Женщина успокоенно вышла из дома и тут же, ошеломлённая, застыла на лестнице. Невысокий мужчина, суетившийся возле машины, был до невозможности ей знаком… Авзал! Проклятый Авзал! Она чуть не закричала, но вовремя сдержалась.

Тем временем Рокия развернула Авзала к ней и сказала:

– Вот Сандугач. Это твоя новая хозяйка. Ты, пожалуйста, вози её очень осторожно, ладно?

Мужчина, увидев её, от удивления падать наземь не стал. Значит, этот «дальний родственничек» заранее знал, в какой дом попадёт… Сандугач, готовая лопнуть от злости и ненависти, сжала зубы и села на заднее сиденье. А ещё говорят, что время лечит… Почему же тогда из её раны хлещет кровь?! Положим, она сейчас заявит: «Не поеду!» И что от этого изменится? Разве затянется после этого её вечно кровоточащая рана? И даже если затянется, то – надолго ли? На сколько часов или пусть даже – месяцев?! Из-за этого человека она всю жизнь прожила вдали от своей родины. Тот день, когда её с насмешками и презрением проводили из деревни, с которой она была связана всем своим существом, до сих пор болезненной занозой царапает её память…

Авзал мелко хихикнул:

– Вот мы с тобой и встретились, душенька!

За городом трасса была пустынна. Середина недели, все на работе. Сандугач сидела, делая вид, что наблюдает за дорогой. Если бы она открыла рот, то не узнала бы свой голос.

– А ты – как маслице в тарелке с кашей! Хорошо устроилась, душенька! Политика у тебя правильная. Если старик дуба даст, то богатства его останутся нам, правильно, душенька? Я всё ещё одинок и готов соединиться с тобой хоть сегодня, душенька. Ведь что ни говори, а я – твой первый мужчина, так ведь? А такой человек на всю жизнь остаётся близким, да, душенька? У нас с тобой и любовь была очень большая, да, душенька?..

Едва сдерживая дрожь, охватившую тело, Сандугач сказала:

– Останови-ка на минутку.

Охваченная ураганом чувств, она выпрыгнула из машины. Размашисто открыла дверь со стороны водителя, выдернула худого, как цыплёнок, мужчину за воротник и с размаху отбросила его к обочине:

– Ещё раз попадёшься мне на глаза – убью!

…Машина яростно понеслась вперёд. Да, и вправду деревенские улочки стали совсем узкими. А когда-то в них помещалось всё её детство, и казалось, что это и есть самая большая часть земного шара. Сейчас Сандугач не узнавала Кызыл Тау. Домов осталось мало, они стояли порознь друг от друга… Видимо, в деревне ни у кого не было и лошади, потому что то, что называлось дорогой, по существу представляло собой узкую тропинку, заросшую по краям высокой травой с синими цветами…

Тётя при виде её чуть не выронила яйца, собранные в фартук.

– Боже, ты жива, деточка?!

– Жива, тётя, жива! Давай ставь чайник, выгружай гостинцы, а я сейчас быстренько обойду деревню.

Женщина шла по зелёной тропинке, словно искала укромное гнёздышко, в котором она могла бы спрятать свою взбудораженную душу. Казалось, что солнце висит очень низко к земле. Сильно припекало, и, наверно, оттого всё вокруг выглядело как-то слишком ярко, так, что слепило глаза и заплетались ноги. Ах, сейчас на Лебяжьем озере, наверно, вовсю купается ребятня… В яблоневом саду дозревают красные яблоки… А на лугах мужики косят траву…

Так, постепенно восстанавливая в памяти картины детства, Сандугач прошла вдоль и поперёк деревню и её окрестности, но прошлое никак не хотело соединяться с настоящим: она обнаружила, что вода в озере стухла, забор вокруг сада повалился, яблони засохли, а луг весь пожелтел и выгорел… К дому, где когда-то разбились её надежды, – к дому Авзала – она вышла случайно. Гелюса мяла для кур картошку. Спрятав за спину огрубевшие руки с грязными ногтями, она сказала:

– Кажись, лицо знакомое… Господи, Сандугач, ты ли это?!

– Я, тётя Гелюса… А у тебя кто есть?

– Сын. Он сейчас в огороде, жуков собирает.

– Помогает?

– Кто?

Гелюса попыталась ногой задвинуть в угол корыто с картошкой, но оно не слушалось её.

– Его отец.

– Да где там! С тех пор, как родился ребёнок, о нём ни слуху ни духу.

Сандугач вынула из сумочки деньги и положила на стол: