Жизнь на всю оставшуюся жизнь: настольная книга человека

– Да, – отвечаю, – на чайном столике всегда есть.

– Я-то люблю настоящий кофе… Ну хотя бы из автомата. – Александр Владимирович был немного разочарован.

– Есть у нас и автомат внизу, но и молотый кофе найдется!

На том и порешили, я принесла ему в подарок пачку молотой «Лаваццы» (спасибо благотворителям!), Александр Владимирович был в восторге. Он оказался настоящим ценителем, показывал мне, как кофе нужно правильно заваривать и пить. За кофе мы разговорились: Александр Владимирович мне поведал, что он переводчик с английского, посвятил этому языку всю жизнь, влюблен в него, изучал очень тщательно. Даже сейчас, во время болезни, всегда изыскивает возможности заниматься любимым делом. Работал переводчиком в Москве, его постоянно приглашали в ООН для перевода конференций. Я услышала рассказ о кофейнях Швейцарии, о маленьких ароматных чашечках с его любимым эспрессо в разных местечках, как он пробовал разные сорта кофе, расспрашивал об их происхождении, дегустировал. Александру Владимировичу часто приходилось летать, и я услышала о хороших кафе в аэропортах Домодедово и Шереметьево, где, оказывается, можно выпить настоящий отличный эспрессо.

Конечно, у нас не Швейцария и даже не Шереметьево, но мы предложили нашему кофеману маленькую чашечку для кофе, и Александр Владимирович получал удовольствие каждый день: ароматная «Лавацца», 2/3 кипятка, накрыть крышечкой и ждать. А еще оказалось, что он очень любит к кофе мороженое, и было так приятно порадовать лакомством этого чудесного человека и интересного собеседника, общение с которым было незабываемо…

Александр Владимирович ушел через две недели. Жена и дочь были рядом с ним все последние дни.

* * *

Леокадия Платоновна совсем одинока: муж умер, детей не случилось, ни сестры, ни брата не было и нет. Родилась она в далекой сибирской деревне, получив необычное имя от чудаков-родителей, и жила там до встречи со своим будущим мужем, заезжим шофером. Привез ее муж в Москву еще совсем юной, и вот дожила она до старости в до сих пор чужом городе и теперь осталась одна. Сидит часами на кровати в палате, словно окаменев.

Сегодня в отделении итальянская «тележка радости»[9 - «Тележка радости» – одно из самых популярных волонтерских мероприятий в хосписах. Обычная сервировочная тележка загружается сувенирами и угощениями для пациентов и развозится по палатам. С собственными «тележками радости» стали приходить добровольцы из компаний и организаций, для многих с этого начинается их волонтерский путь в хосписе.], и девушки-волонтеры вовсю стараются: все в нарядах в цвета итальянского флага, на тележке кусочки пиццы разных сортов, в кастрюле горячая паста собственного производства с артишоками, на десерт нежнейший тирамису, виноград и сицилийский апельсин. Звучат итальянские песни, волонтеры предлагают угощения и снуют туда-сюда от тележки к столикам пациентов.

Леокадия Платоновна грустно взирает на всё это великолепие и вдруг говорит, по-сибирски окая:

– Эх, девчонки, ну на кой мне эти ваши тирамисы сдалися! Чо я в их не едала-то? Ну акчо б вы мне картошечки б горячей приташшили да с сальцом и огурчиком соленым бы, вот оно б дело было, а не эта тирамиса.

Девчонки на мгновение ошеломленно зависли.

– Ну акчо, приташшим, – нашлась наконец Галина. – Завтра же и сварганим!

Так у Леокадии Платоновны появилась своя «тележка радости».

Если человек не хочет видеть чужого страдания, у него есть и возможность, и право от этого отгородиться. Но в моей жизни был случай, когда ко мне пришла молодая приятельница, которая тяжело переживала разрыв с мужчиной. И я посоветовала ей пойти в церковь, где два раза в неделю кормили бездомных. И она начала туда ходить, на «кормления», и, как мне кажется, эта волонтерская работа помогла ей справиться с ее переживаниями: когда видишь, что есть на свете люди, которым несоизмеримо труднее живется, чем тебе самому, начинаешь лучше понимать жизнь. Ведь каждый человек может рассматривать свою жизнь как своего рода школу, где тебе предлагают задачи, которые надо решать. А когда ты помогаешь другим людям, то твои собственные проблемы отодвигаются.

Я уверена, что помогать другим – во всех отношениях хорошее занятие: самому становится немного лучше, когда смог кому-то помочь. Попробуйте и убедитесь!

Я разговаривала об этом с моей покойной подругой Верой Миллионщиковой, которая организовала Первый московский хоспис. Это трудное жизненное задание – работать в хосписе: не все это выдерживают. Однако в конце концов остаются те, кому это под силу. Но в хосписе необязательно работать, можно помогать ему и другими способами[10 - РБК-стиль, Юнна Врадий: «Людмила Улицкая: “Хоспис – это опыт любви и сострадания”», 03.09.2018. https://style.rbc.ru/health/5b8998bb9a7947526bd5b704?utm_source=rbc&utm_medium=main&utm_campaign=pink-root-5b8998bb9a7947526bd5b704-m].

    Людмила Улицкая,
    член Попечительского совета Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера»

* * *

Хоспис – это дом, где берегут жизнь, сколько бы ее ни осталось…

Александр Петрович: Хочу рассказать, как мы рады, что сейчас мы здесь. Вместе. Знаете, когда меня сюда привезли, очень болело.

Валентина Ивановна: И дома болело. Очень. Мучились мы несколько дней. Доктор к нам пришел, про хоспис рассказал. Что же вы так изводите себя, говорит. Вам в хоспис надо. А мы – ни в какую. Только дома, только вместе. Не знали, что здесь вот так.

А.П.: А вот однажды в выходные заболело нестерпимо. И до этого болело. У меня же рак, метастазы…

В.И.: А ведь еще летом мы отдыхать вместе ездили. К морю. Получили путевки в Геленджик от соцзащиты. Райское место: сосны, воздух, море, еда такая аппетитная. Наплавались, загорели. Гуляли подолгу. А вот из отпуска приехали – и на? тебе. Посыпалось всё. И я заболела: проблемы с желчным пузырем, операция. Да и у него внезапно опухоль выявили. Быстро всё случилось.

А.П.: Сначала меня лечили. Плохо и больно было. А потом сказали, что дальше не будут. Врач мой мне так и сказал: «Оперировать опасно, риск большой, процент успешного исхода низкий». Я спрашиваю, сколько процентов успеха? Он сказал, что обычно 20 %, ну может 30 %. А я всегда был человек рисковый. Говорю, что даже если 10 % – лечите, режьте. Я не боюсь. Но доктор сказал, что боится, не возьмется, что организм уже не справится. Что не выдержу, мучения будут лишние. И только время потеряем.

В.И.: Он у меня всегда сам решения принимал. Всегда. Думал много, взвешивал. А потом как решал, так и делал. Окончательно, по-мужски.

А.П.: Да, я инженер, голова привыкла мыслить аналитически. Все «за» и «против» учитывать. Всю жизнь так. А с болезнью этой… Ну почему должно быть иначе? Всё в жизни по определенным законам течет.

В.И.: Нам здесь нравится. Очень хорошо, все внимательные. Вот бежит сестра по коридору к другому больному. Видно, что занята. Но никогда не огрызнется на просьбу. Только скажет приветливо: «Конечно, я к вам подойду через пять минут. Всё сделаем». И спокойные все. И меня, не больную, а просто жену, успокаивают, объясняют всё. Я себе не позволяю ничего такого в палате. Если что, поплакать там, выхожу. Сестры подходят, обнимают, гладят, спрашивают, чего мне хочется. Вы знаете, они даже кормят меня. Приносят всё такое нежное, аппетитное. А ему – всё не по вкусу.

А.П.: Да изменилось всё… В голове-то у меня образ еды привлекательный, а язык ее не узнает. И груша вот – не груша. И шашлык не тот.

В.И.: Но ведь здесь всё очень вкусное. Нам даже еду иногда из ресторана приносят. Прямо заходят, предлагают заказать и потом приносят ресторанные блюда. Удивительно!

А.П.: Никто не представляет, что так может быть. Мы привыкли иначе. В больнице всё строго.

Александр Петрович – бывший инженер, наладчик контрольно-измерительных приборов. Ему семьдесят. Его жене Валентине Ивановне шестьдесят пять. Вместе они уже сорок лет.

Сейчас супруги в хосписе. В своей комнате они принимают гостей – сына и невестку. Валентина Ивановна читает мужу газеты, вместе они смотрят концерты в холле и даже участвуют в мастер-классах по скрапбукингу.

* * *

Любовь – она нужна нам. Нужна больше всего на свете, нужна как солнечный свет. Особенно в трудные времена, когда воздуха как будто меньше, а годы жизни болезнь превращает в недели и дни.

Татьяна и Николай почти сорок лет, прожитых непросто, вместе. Он – красавец, в недавнем прошлом дальнобойщик, душа компании, умеющий и сказать, и спеть. Удаль видна даже сейчас, и глаз горит при рассказе о дорогах и городах, которых было много-много. Таня – тихая и светлая березка, которая растила детей и ждала-ждала-ждала. А сейчас – провожает. И все ее внутренние силы, вся любовь, которая так сильна и открыта, что видна сразу, направлены на то, чтобы вылечить, сохранить, удержать, помочь. Ведь ее Коля болеет только полгода, хотя сразу – метастазы везде, и от химиотерапии – хуже, и облучение – бесполезно. В хоспис, в выездную службу, обратились из-за боли – боли, которая убивала.