Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Спаси тебя Аллах! – вскричала она. – Ты только уходил в соседнюю комнату. Что с тобой?

Услыхав это, он улыбнулся и отвечал:

– Ты права, но когда я ушел от тебя, на меня напал сон, и я видел во сне, что я в Дамаске и прожил там 12 лет, и будто ко мне пришел мальчик знатных родителей с евнухом, – и тут он рассказал все, что с ним случилось вследствие этого посещенья, затем, подняв руку ко лбу, он ощупал шрам. – Клянусь Аллахом, – вскричал он, – о госпожа моя, ведь это правда, так как он пустил в меня камень и пробил мне лоб; но, право, кажется, все это случилось наяву. Может быть, впрочем, я видел этот сон, когда мы с тобою спали. Во сне мне казалось, будто я очутился в Дамаске без тарбуша, и чалмы, и штанов, и сделался там пирожником. – Он снова задумался и совершенно смутился. – Клянусь Аллахом, – продолжал он, – мне кажется, что я варил яблочное варенье, но не положил в него перцу. Действительно, должно быть, я заснул и все это видел во сне.

– Аллахом прошу тебя, – сказала Сит-Эль-Газн, – скажи мне, что ты видел еще?

И он рассказал ей всю историю и прибавил:

– Не проснись я, меня пригвоздили бы к столбу.

– За что же? – спросила она.

– Только за то, что я не положил в яблочное варенье перцу, – отвечал он. – И мне кажется, лавку мою разрушили, всю посуду мою перебили, меня посадили в сундук и призвали плотника, чтобы пригвоздить меня к столбу. Слава Богу, что все это случилось со мною только во сне, а не наяву!

Сит-Эль-Газн засмеялась и прижала его к груди своей, а он поцеловал ее. Потом, подумав немного, он снова сказал:

– Клянусь Аллахом, мне кажется, что все это случилось наяву; но я только не мог понять, что со мною делается.

Он старался заснуть, повторяя снова: «Все это было во сне», а другой раз говоря: «Нет, все это я пережил в самом деле».

Так время прошло до утра, когда дядя его, визирь Шемс-Эд-Дин, пришел и поклонился ему, а Бедр-Эд-Дин, увидав его, вскричал:

– Ради Аллаха, умоляю тебя, скажи мне, не ты ли отдал приказ связать мне назад руки и разрушить мою лавку только потому, что в моем яблочном варенье не было перцу?

– Знай, о сын мой, – отвечал визирь, – что теперь истина открылась, и все, что было необъяснимо, объяснилось. Ты – сын моего брата, и я хотел только удостовериться, ты ли был у моей дочери в ночь свадьбы. Увидав же, что тебе известно расположение нашего дома, что ты узнал и свою чалму, и свои штаны, и кошелек, – я в этом убедился. Ты тоже знаешь обе бумаги: одну, написанную тобою, а другую – твоим отцом, моим братом. Ведь я прежде никогда тебя не видал и потому не знал тебя. Что же касается до твоей матери, то я привез ее с собою из Эль-Башраха.

Сказав это, он бросился к нему и заплакал, а Бедр-Эд-Дин, изумленный словами своего дяди, поцеловал его и от радости заплакал.

– О сын мой, – сказал ему тогда визирь. – Причиной всему было то, что произошло между мной и твоим отцом.

И он рассказал ему все подробности их ссоры, и почему отец его уехал в Эль-Башрах. После этого он послал за Аджибом, и когда отец мальчика увидал его, то закричал:

– Так ведь это он-то и бросил в меня камнем!

– Это твой сын, – сказал ему визирь.

Бедр-Эд-Дин бросился к мальчику и прочел следующие стихи:

Я долго плакал от разлуки нашей,
Из глаз моих текли ручьями слезы.
Я дал обет, что если Промысл Бога
Дарует нам свидания блаженство,
Ни словом я не помяну разлуки.
Теперь так сильно мной владеет радость,
Что от ее избытка плачу я.
Мои к рыданьям так привыкли очи,
Что плачу я от счастья, как от горя.

Лишь только он кончил говорить, как мать бросилась в нему и прочла следующий куплет:

Рок, кажется, связал себя обетом
Обречь меня на вечные мученья,
Но эта клятва оказалась ложью.
Вернулось счастье, и ко мне принес
Возлюбленный мой радость утешенья.
Спеши скорее к вестнику ты пира.

После этого она рассказала ему все, что с ней случилось, и он тоже рассказал, как он страдал, и он поблагодарил Аллаха за свое соединение. Визирь отправился к султану и уведомил его обо всех этих событиях. Султан был так удивлен, что приказал записать всю эту историю, для того чтобы она сохранилась для потомства. Визирь поселился с сыном своего брата, со своею дочерью и ее сыном и с вдовою брата. Они проводили жизнь свою счастливо и спокойно, пока не наступил конец их радостям и не наступила разлука.

– Таковы, царь правоверных, – сказал Джафар, – события, случившиеся с визирем Шемс-Эд-Дином и с братом его Нур-Эд-Дином.

– Клянусь Аллахом, – вскричал халиф Гарун-Эр-Рашид, – это удивительная история!

Он отдал одну из своих собственных наложниц молодому человеку, убившему жену свою, назначил ему жалованье, и молодой человек сделался его постоянным застольным товарищем.

Глава пятая

Горбун

Когда-то в былые времена в городе Эль-Башрахе жил-был портной, человек весьма зажиточный и любивший гулять и веселиться. Он имел обыкновение ходить с женой и развлекаться разными странными и забавными зрелищами. Однажды они вышли после полудня и, возвращаясь ввечеру домой, встретили горбуна, при виде которого даже сердитый мог расхохотаться, а несчастный – развлечься. Они остановились и стали смотреть на него, а затем пригласили его к себе в дом, чтобы угоститься.

Он согласился на их предложение и пошел к ним, а портной пошел на рынок, так как начинало уже смеркаться. Он принес сухой рыбы, хлеба, лимонов и сластей и, вернувшись, поставил рыбу перед горбуном. Они все сели за еду. Жена портного, взяв большой кусок рыбы и засунув его в рот горбуна, зажала ему рот рукой, говоря:

– Клянусь Аллахом, ты должен будешь проглотить его сразу, так как я не дам тебе времени прожевать.

Горбун проглотил, но в рыбе оказалась большая и острая кость, которая воткнулась ему в горло, и судьбе угодно было, чтобы он скончался.

– Силы небесные! – вскричал портной. – И пришлось же несчастному умереть таким образом на наших руках!

– Зачем бесполезно тратишь слова? – сказала жена.

– А что же мне делать? – спросил муж.

– Возьми его на руки, – отвечала она, – и прикрой шелковой салфеткой. Я пойду вперед, а ты иди за мною и говори: «Это сын мой, а это его мать, и мы несем его к врачу, чтобы он дал ему какого-нибудь лекарства.

Выслушав этот совет жены, портной встал и взял горбуна на руки. А жена, идя вслед за ним, восклицала:

– О дитя мое! Да сохранит тебя Аллах! Скажи, что у тебя болит? И как это ты заполучил оспу?

Все встреченные, слыша ее причитания, говорили:

– Она несет ребенка, захворавшего оспой.

Таким образом портной и жена его шли и спрашивали о месте жительства врача, и народ указал им на дом, занимаемый врачом-евреем. Они постучались в дверь, к ним вышла черная девочка-рабыня.

– Что вам надо? – спросила она.