Вампирский календарь

Льву и девушкам достался номер из двух комнат с общим балконом: сёстры устроились в одной комнате, Лев – в другой. Гостиница, как ласточкино гнездо, зависла на высоком берегу реки. Противоположный, плоский, изрезанный изогнутыми песчаными отмелями, был первозданно пуст. Вечером Агния, Лилит и Лев вышли на балкон: за рекой сквозь дрожащую завесу горячего воздуха было видно, как величественно садилось солнце. Молодым людям показалось, что время остановилось. На их берегу, в городе, кипела жизнь, а на противоположном, пустынном, там, где солнце кануло в песок, похоже, начиналось царство смерти.

– Дыхание вечности, – вздохнула Лилит, и Лев удивился: он никогда не замечал в ней тяги к романтике.

* * *

На следующий день Агния потащила Льва и Лилит в город, который спускался к реке по широким ступеням набережных. Старая часть города была тесно застроена домами. По фасадам, пёстро расписанным крупными фигурами богов и помельче – людскими в окружении животных, деревьев и цветов, были разбросаны самые разнообразные балкончики, террасы и балюстрады.

В тесных, шириной не больше метра, улочках текли разнонаправленные потоки людей и животных: в этой субстанции, как в первородном алхимическом бульоне, перемешалось всё: приставучие орущие дети, божественной красоты девушки и страшные старухи, факиры с беззубыми кобрами, посвящённые Шиве чёрные лоснящиеся буйволы с гнутыми рогами, тощие коровы с распухшим брюхом, изъеденные лишаём молчаливые собаки, юркие крысы, уличные зазывалы, мелкие торговцы с лотков, воры и одурманенные, вечно пьяные, как предающийся наслаждениям Будда, свами, агхори, баба и сидху – настоящие и мнимые. Над ними визжали и дрались обезьяны, тучами скачущие по крышам и редким деревьям.

Всё это было равномерно перемешано с похоронными процессиями. Люди с молитвами несли закутанных с ног до головы в нарядные ярко-оранжевые одежды мертвецов, которые спокойно возлежали на носилках…

От этого первородного бульона воняло разнообразными оттенками пота, благовониями, навозом, едой, пряностями и приправами, коноплёй и дымом погребальных костров… Как ни странно, Агния на грязь и вонь не жаловалась.

Зато Льву первый день в Шинингшахаре давался с большим трудом. Сложнее всего оказалось смириться со вкусом воздуха. Со всепроникающей грязью можно было справиться с помощью влажных салфеток и воды из супермаркета, но вот не дышать – он точно не мог. С каждым вздохом Лев чувствовал, как необратимо меняется его тело: он даже поднёс руку к лицу и принюхался к коже. Ему везде чудился запах разлагающихся тел, будто кто-то жарит безнадёжно протухшее мясо, и впервые он позавидовал мёртвым, которым всё уже было до фени. Лев чувствовал, что его тело перестало принадлежать только ему – он стал частью толпы, забыл, кто он такой. Единственное, что он твёрдо знал, – он защитит Агнию от любой опасности!

– Фу, какая мерзость! Тут и ступить нельзя, чтобы не вляпаться в грязь! – свысока обронила Лилит, о которой Лев как-то позабыл.

– А мне нравится! – с вызовом сказала Агния. – Я тут как рыба в воде!

Она огляделась, принюхалась и, как гончая, быстро пошла к небольшой рощице. У корней похожего на яблоню дерева с крупными плодами, источающими тонкий, похожий на запах айвы аромат, оказались источник и лингам.

– Бильва, священное дерево Шивы, – с благоговением сказала Агния. Лилит со знанием дела кивнула. Лев чувствовал себя идиотом: обе девушки, казалось, знали здесь всё.

Не обращая внимания на паломников, Агния сорвала несколько похожих на трезубец листьев, смочила их водой и шлёпнула себе на макушку. Паломники загудели. Лев развёл руки, загородив Агнию, но оказалось, напрасно: радостно улыбаясь, люди почтительно подняли руки в молитвенном жесте. Лев разобрал слова: «намасте», «бильва», «Шива»… Губы Агнии сложились в скупую, слегка лукавую улыбку – такую застывшую ухмылку Лев видел на каменных лицах богов в местных храмах.

– Агния, ты же знаешь хинди, что они кричат? – спросил он.

– Они говорят, что я сделала лучшее подношение Шиве! И что я – девушка, чарующая красотой все три мира: низший, средний и высший! А от моих грудей идёт аромат бильвы, – довольным голосом пояснила Агния. Её лицо светилось гордостью, она с превосходством поглядывала на сестру.

А Лев заметил, как нахмурилась Лилит. «Завидует, наверное, успеху Агнии у местных», – подумал он.

На шум и выкрики сбежались зеваки, из ближайшей лавки примчался торговец и, поклонившись, преподнёс Агнии шёлковый, вытканный серебром длинный отрез:

– Сари для царевны, – поклонился он.

– Белый считается здесь траурным цветом… – засомневалась Агния.

– Бери-бери, – подтолкнула её Лилит, – тебе очень пойдёт белый!

И снова Льва удивило выражение её лица. Но в это время Агния шепнула ему, задев губами волоски на его щеке:

– Слушай, я приглашаю тебя вечером в ресторан. Без Лилит…

Через него словно ток пропустили…

Толпа рассосалась. Люди разошлись по своим делам…

* * *

В ресторане Агния сразу приступила к делу:

– Лёва, я могу тебя кое о чём попросить? – подозрительно ласково пропела она.

Лев смутился и сдвинул брови, стараясь не показать своего удивления: обычно Агния говорила с ним как с мальчишкой (подначивала, вроде как брала «на слабо»), или как училка в школе, или как прекрасная дама со своим верным рыцарем. А тут заговорила как с равным, даже слегка заискивая, что ли…

«Интересно! – подумал Лев. Он откинулся на спинку плетёного кресла и скрестил руки на груди (мол, «говори, говори, а я посмотрю на твоё поведение»). Впервые он чувствовал своё превосходство над Агнией. – Чего же она от меня хочет?» – гадал он.

Агния подалась к нему через столик, её лицо плыло перед глазами Льва, она положила руку на его кисть… И ему показалось, что теперь он чувствует всё в тысячу раз ярче, чем раньше: тёплый ветер пробежал по кронам деревьев, мигнули крупные, слегка размытые, будто смотришь на них сквозь слёзы, южные звёзды. Растворённые в воздухе ароматы благовоний, костра, тающий шлейф духов Агнии вдруг стали такими острыми, что причиняли наслаждение, похожее на сладкую боль…

От смущения Лев сделал большой глоток вина и закашлялся. Вечер становился всё более странным: Агния сама пригласила его в ресторан, надела белое сари, подаренное ей утром, хотя сначала не хотела его принимать; не взяла с собою Лилит, хотя их троица всегда была неразлучной. Что же ей всё-таки от него нужно?

– Так ты сделаешь кое-что для меня? – напомнила Агния.

– Всё, что пожелаешь, – сказал Лев внезапно севшим голосом. Прокашлялся и повторил: – Всё, что ты пожелаешь…

«Зря я это сказал», – подумал он, заметив, как собственнически улыбнулась Агния.

А она положила руку ему на шею, притянула его лицо к своему… Лев ощутил гладкость и прохладу её лба. Её дыхание обожгло его губы:

– Ты должен задушить меня… Лев потерял дар речи.

– Так надо, – продолжила Агния. – Я кое-что задумала. Для этого мы сюда и прилетели. – Нет! Даже не проси! – Ну Лёвушка, пожалуйста!

– Я сказал: нет!

– В этом нет ничего страшного! Я всё рассчитала! Ты должен задушить меня в определённом месте, в определённое время, и что очень важно, ты ни в коем случае не должен повредить моё тело – только аккуратно перекрыть воздух, чтобы я умерла… и оставить меня одну… И всё кончится хорошо! – твёрдо сказала Агния.

– Даже слушать тебя не хочу! – хрипло зашептал Лев. – «Всё кончится хорошо!» Ты офигела? Я терпел, пока ты носилась со своими сумасшедшими «святыми нищими», которые живут в грязи и постоянном наркотическом опьянении. Да это ещё что! Это просто детские шалости по сравнению с обрядами, в которых они употребляют в пищу плоть умерших! А сейчас ты хочешь, чтобы я тебя задушил? – Лев нервно засмеялся. В горле у него пересохло. – Никогда! Хочешь, чтобы тебя задушили, – иди к этим психам! Они с удовольствием укокошат тебя и съедят нахрен, а меня избавь! – Лев бросил на стол деньги и, пошатываясь, бросился вон из ресторана.

Агния осталась за столиком. «Ничего, ещё посмотрим, кто кого…» – улыбнулась она самой себе.

Ночью Лев ворочался в постели и никак не мог заснуть. Ну как он мог бросить Агнию в этом ужасном городе, в чужой стране, где на каждом шагу одинокую девушку на ночных, никогда на затихающих улицах мог обидеть каждый? Вот дурак!

Жарко. Окна распахнуты настежь. Плещется река… В номерах кашляли, разговаривали, спускали воду постояльцы. Кто-то стонал, кто-то хрипел, кто-то слушал музыку – казалось, ты находишься в огромном человеческом муравейнике. Слышен смех, разговоры на разных языках, молитвы. В отдалении приглушённо тарахтели мотороллеры – молодёжь предпочитает передвигаться на них прямо в толпе прохожих. Разве уснёшь?

Наконец он с облегчением услышал, как пришла Агния, как она и Лилит перешёптывались и тихонько смеялись (наверняка над ним, расстроился Лев). Вот в комнате сестёр стало тихо – заснули. У него отлегло от сердца: всё в порядке с его мучительницей, его любимой мучительницей…

Лев подложил руки под голову и растянулся на кровати. Закрыл глаза и как в детстве принялся разглядывать на обратной стороне век картинки из светящихся точек: они водили хороводы, закручивались спиралями, взрывались салютом, исчезали и вновь появлялись… Потом, уже на границе между сном и бодрствованием, скрипнула дверь, а через несколько секунд прохладное девичье тело прижалось к нему. Агния целовала его долго и нежно, потом спросила:

– А теперь?

– Что теперь? – пробормотал непослушным языком Лев. – Теперь согласишься? – Нет, – сказал он, – этого мало!

– Ну ты наглец! – сказала Агния, уткнувшись ему в плечо. По движению её губ он понял, что она улыбается.

Агния провела рукой по его груди, и Лев почувствовал, будто всё внутри пришло в движение. Загорелось. – Остуди мой огонь… – хрипло выдохнул он.

– Кто бы меня остудил… – усмехнулась она. И опять поцеловала.