Здравствуй, космос, Новый год

– Держи, – произнёс пришелец через секунду, протягивая ей игрушку.

– Наклонись, я тебя поцелую! – потребовала, улыбаясь, детка.

От поцелуя внутри у астронавта зазвенел второй шарик. Рика обступили люди. Они обнимали его, вовлекая в хоровод вокруг украшенной сверкающими игрушками ёлки. Рик еле успел приглушить внутренний звон трёх шариков, возникший от мощного эмоционального всплеска, почувствовав, как кто-то тянет его за рукав из хоровода.

– Эй, мил человек, а не осчастливишь меня водочкой? Смотрю, ты всех одариваешь, кому чашку, кому куклу, шапочку, а мне?

– Водочка? Это что? – осмелев, спросил инопланетянин пожилого мужчину.

– Э-э-э, да ты непьющий. У меня чуток ещё есть. Нако вот, глотни: Новый год всё же! Праздник!

Рик глотнул и…

– Друг, куда ты так рванул? – произнёс мужчина, наблюдая, как Дед Мороз исчезает в облаках. – Видать, настоящий! – прошептал он, широко раскрыв глаза. – А я прожил почти всю жизнь и не верил в это.

Когда Рик проглотил жидкость, всё внутри него начало гореть. Скорость восприятия и движения возросла в разы! Его выбросило в космос. Нарезав два круга вокруг голубой планеты с неимоверной скоростью, он вернулся в исходную точку.

– Ну что, принёс? – невозмутимо спросил собеседник, который терпеливо ждал его возвращения.

– Ах да, сейчас, – сказал Рик, воссоздавая сосуд с огненной жидкостью и протягивая ему.

– Одну? – удивлённо воскликнул тот и продолжил, хитро улыбаясь: – Новый год же. Не жадничай! Я смотрю, у тебя лихо получается делать чудеса!

Сделав ещё два сосуда, Рик и их отдал ему.

– Это другое дело. На всех хватит! – проговорил радостно мужчина и как мог быстро удалился, забыв поблагодарить благодетеля.

– Дед Мороз, а мне машину подарить слабо? – услышал Рик возглас мужчины, подошедшего к нему.

– А лошадь? Настоящую! – спросил другой.

– Хочу в Париж на все дни праздника! – кричала, смеясь, женщина.

Рика целовали, с ним танцевали, выкрикивая мечты. Никто не ждал от него чуда. Все были счастливы от общения с ним, с друзьями и с незнакомыми людьми. Раздалась музыка; люди пустились в пляс, притоптывая и крича: эх, ух! Вихрь танца вовлёк и Рика. Ему пришлось не только останавливать сильный звон внутренних шариков, но и на секунду подняться в космос, используя карманный луч. Рик не хотел пугать людей своим настоящим видом, непроизвольно вырывавшимся из облика Деда Мороза. Когда вернулся, услышал первый бой часов на огромной башне, около которой проходило празднество. Люди хором считали: один, два, три…

– Двенадцать, – произнёс с сожалением Рик на родном языке землян.

Отовсюду раздалось громогласное «ура», затем начался новогодний праздничный салют. Небо расцвело огромными искрящимися фейерверками.

В этот момент Рик почувствовал, как его втягивает в световой луч. Он закричал, покидая Землю:

– Прощайте, друзья! Пусть на Земле всегда будет праздник! – Потом тихо добавил: – Хочу, чтобы Земля всегда была обитаема!

Когда прибыл в зал Звёздного дома, где его ждали Знающие, Рик дёрнул верёвочку хлопушки, из которой вылетели конфетти, зажёг бенгальский огонь и прокричал: «С Новым годом!»

Знающие при содействии Рика дистанционно вызволили землянина из восьмимерного пространства. Он появился в своей квартире под утро, потом всю жизнь рассказывал, как провёл время с разумными организмами галактики Млечный Путь, прибывшими посмотреть на праздник землян, и как они радовались его появлению среди них! Вот только доказать, что в новогоднюю ночь был абсолютно трезв, он так и не смог.

Космические истории

Евгения Блинчик

Большой взрыв[1 - Большой взрыв – общепринятая космологическая модель, описывающая раннее развитие Вселенной.]

Обожаю своего дедушку. Он пилот и выдумщик. Я не стараюсь понять, почему он называет меня то правнуком, то своим прадедом[2 - Эрот – в узком смысле божество любви в древнегреческой мифологии. В космогонических теориях древности одна из четырёх первых космогонических потенций и считался порождением Хаоса («Тетония» Геродота), существовал ещё до времени; или самым первым божеством в мире; в орфической космогонии, по одной из версий, был рождён Хроносом. Поэтому Эрот и Хронос являются друг другу одновременно внуками и дедушками; или сыном и отцом.]. Я его просто люблю. У нас отличный космический корабль, огромный лайнер, где целые палубы заняты под лужайки, рощи и озёра. Но мне всё равно бывает скучно, и тогда дедушка развлекает меня: выращивает, например, себе длинную седую бороду, а потом втягивает её обратно; и чем короче борода, тем она чернее. Или ведёт меня на палубу где растёт высокая трава, и учит косить большой тяжёлой косой. Такое, вот, чудачество у моего дедули. Зачем, если разобраться, на космическом лайнере допотопная коса?

Дедушка только улыбается. Он считает, что я ещё не дорос до нужных знаний. По этой же причине меня не пускают к главной панели на капитанском мостике. А ещё, потому что на главной панели есть большая красная кнопка. Дедушка очень боится, что я эту кнопку буду трогать. Я постоянно говорю ему, что я уже большой и могу себя контролировать Дед мне не верит. Смеётся, качает головой и говорит:

– Нет, мой милый прадедушка, только не это! Ты такой импульсивный! Ты такой хитрый! Ты такой тревожный! И тебя бывает так много, что не знаешь куда тебя деть…

С этими словами он подхватывает меня на руки, поднимает вверх и, глядя мне в лицо, тихо шепчет:

– Только не расти! Не расти! Разве я управлюсь с тобой, с большим? Ты и маленький, такой трудный, такой тяжёлый!

И я спрашиваю его:

– Дедушка, а зачем со мной управляться? Я же хороший мальчик!

– А как же, – отвечает дедушка, – самый лучший! Только вредина и острыми предметами балуешься…

Кстати, у нас на корабле из острых предметов только дедушкина коса. Жутко интересный предмет! Дед её то уменьшает, то увеличивает, а лезвие лепит как пластилин. Я пробовал, у меня не получается. А дедушка то отвёртку из неё слепит, то серп, то перочинный ножик; по разному, короче, гнёт. А перочинный ножик любит особенно, очень ему нравится точить им гусиные перья. И лебединые. И вороньи. И странные какие-то, ни к одной птице не припишешь. И откуда у нас на корабле перья?

– О чём задумался, сорванец? – дедушка тревожно заглядывает мне в лицо, – опять думаешь о красной кнопке?

Сегодня я ему в этом не признаюсь. А то дедушка меня сразу в анабиоз загоняет. Без объяснений. И я говорю:

– Я скучаю, дедушка! В иллюминаторах только чёрный космос и всякие звёзды, но они такие скучные! Мне кажется, что между ними нет никакой связи… и я ощущаю себя очень грустным от этого. Поиграй со мной!

Дед на секунду задумывается, потом ведёт меня на медицинскую палубу. Я уже боялся, что снова будет камера анабиоза, но он просто ведёт меня к ростомеру. Долго смотрит на верхние цифры. Настроение у него плохое, я же вижу.

– Ты вырос на целых пять сантиметров, ты взрослеешь! Как жаль, как жаль!

И дед погружается в задумчивость. И борода его становится такой длинной, что волочится за ним по полу, и такой белой, как одна ледяная планета, которую я видел как-то через иллюминатор. Я беру его за руку и тащу за собой. На самую верхнюю палубу, там, где потолок – это прозрачная стена в виде купола. Мы стоим и вокруг нас течёт космос. Яркий и безжизненный, какой-то неудержимый, хаотичный, бессмысленный. У меня физическое ощущение, что части космоса никак не связаны между собой.

– Дедушка, а почему всё летит, а мы стоим? – наконец-то, я задаю вопрос, который меня давно волнует.

– Эээ, – дедушка, хоть и выдумщик, но явно не знает, что сказать, – старый космос-то. Обновлять надо.

– А почему космос как из разных кусочков? – я не успокаиваюсь, – а почему? Почему он не новый? И, всё-таки, почему мы не двигаемся?

Дедушка подбирает свою бороду до уровня чёрной кудрявой бороды и обещает:

– Поболтаем на эту тему, но попозже, сейчас мне на мостик. Дела, внук, дела! Пойди, поиграй на экстрим-уровень или поплавай. Ты подрос, так что можно не на озеро, а в море. И дед дружески подмигивает мне.

Но я не хочу на море или на крутые горки с тарзанкой. Я хочу в отсек с зеркалами. Дед меня туда почему-то не пускает. Это странно, я много раз рассматривал своё отражение в воде или в отполированных металлических панелях нашего корабля. Ничего особенного. Открываю рот, чтобы попросить разрешения, но дедушка предупреждает мой вопрос отрицательным покачиванием указательного пальца. Потом поворачивается и уходит. В руках у него коса, он что-то бормочет и вздыхает. Он чудак, всё-таки. Таскаться по космическому лайнеру, в окружении звёзд и планет, с допотопным тяжёлым неудобным инструментом. Но в этот раз эта мысль меня не рассмешила. Я обиделся и ушёл спать на садовую палубу. На лепестках из роз. Там всегда на моей лежанке насыпаны розовые лепестки с приятным запахом. Никогда не знал, откуда они берутся и зачем. Просто всегда есть. Розовые лепестки, вообще, всегда есть там, где я. Поэтому я просто лёг и заснул.