Белорусские сказки

Глядит Иван – и в самом деле, чудо-диковинка – свинка-золотая щетинка все делает, как по-писаному.

Подивился Иван, глядя, как действует свинка-золотая щетинка, а потом вспомнил, что Сивушка ему наказывал. Подполз к свинке и ну хлестать ее кожаной плеточкой! А Буланушка копытами норовит свинку потоптать.

Взмолилась свинка:

– Чем провинилась я перед тобой, Иванушка! За что так больно бьешь?

– Смирись-ка! Не то живой не уйдешь! – Ивану и самому жаль свинку, да приказ помнит.

– Ладно, – говорит свинка, – чего тебе надобно?

– Со мной поедешь! Царь-батюшка приказал тебя доставить к нему, – с этими словами накинул свинке на шею шелковый шнурок. Сам вскочил на Буланушку, и отправились они в обратный путь. Иван на коне скачет, а свинка – за ними, едва поспевает.

Едет он так, в меру быстро, смотрит, а навстречу ему два полка с музыкой шествуют. Понял Иван, что это свояки только-только к тридевятому царству, тридесятому государству подбираются. Быстро соскочил с Буланушки, в одно ухо влез, из другого вылез – снова в себя обычного превратился. Буланушку отпустил траву пощипать подале, а свинку шнурочком к стволу дерева привязал. Потом костер развел – вроде как кашу варит да на жалейке своей играет.

Подобрались свояки со своими полками поближе, разведчиков подослали глянуть: кто это там костер развел.

Вернулись разведчики и докладывают:

– Иван там. И свинка-золотая щетинка рядом привязана.

Удивились свояки несказанно:

– Быть этого не может! Он же дома оставался!

Решили сами посмотреть, и если вправду Иван добыл свинку – отобрать.

Подошли. Точно, Иван. И свинка рядом привязана.

Поздоровались, а сами смотрят, как бы свинку отобрать. Стали сулить Ивану всяких сладостей, вина, даже золота. А Иван ни в какую!

– Не отдам, – говорит, и все! Самому нужна, тестю отведу, старика порадую! Что вам одна свинка? Там, – и Иван рукой махнул в сторону лесочка, откуда пришел, – этих свинок – целое стадо!

А своякам много не надо – только одну. Не отстают от Ивана – и все!

– Ладно, уступлю вам эту свинку за один палец-мизинец с правой руки от каждого. Режьте – и забирайте животину редкую.

Долго думали свояки – больно же резать по живому, а потом все одно согласились: жадность одолела. Это ж каждому по полцартсва теперь будет. И всего за один палец!

Отдали пальцы Ивану, отвязали свинку-золотую щетинку и домой заспешили. Даже полки свои вместе с музыкой побросали: сами как-нибудь доберутся!

Спрятал Иван пальцы свояков подальше в мешок, свистнул Буланушку, вскочил ему на спину – и скорей к дому.

Свояки-то долго добирались, а Иванушка мигом домчался. Отпустил в волшебные заливные луга коня верного, а сам пешком домой добрался.

Жена увидела его голодного да оборванного, без добычи и без лошади, только руки развела:

– Что ж ты у меня такой неудачливый! А лошадь куда дел?

– А чего ты хотела? Разве на такой лошади далеко уедешь? Меня самого чуть волки в степи не загрызли.

– Батюшке-то что я скажу? Ни свинки, ни кобылы…

Много ли, мало ли времени прошло, а заявились, наконец, и свояки со свинкой-золотой щетинкой. Едва успели привязать у крыльца царского, а она давай свои чудеса показывать: рыльцем землю роет, хвостиком боронит, следом пшеничка прямо рядом с крыльцом из земли лезет… И пироги, конечно, появляются. Словно из водуха!

Царь не нарадуется. Тут же велел на пир гостей звать, чтоб чудо-свинку показать да пирогами угостить. Назавидовались гости, ведь ни у кого такой свинки нет.

Свояки после пира решили у царя своего добиться. Обещал ведь царство отписать! Пришли к нему и стали требовать, чтоб выполнил обещанное.

А царь и говорит:

– Нет, за царство одной свинки-золотой щетинки мало. Далеко за морем, слыхал я от купцов, живет чудо-кобылица. Не скачет – летит, быстрая, как огонь. Гуляет она на волшебных зеленых лугах, в траве-мураве шелковой катается, силу набирает. А стерегут да приглядывают за ней двенадцать коней златогривых. Вот приведете ко мне ту кобылицу да табун коней златогривых, так и быть – отпишу на вас царство.

Делать нечего. Да и не поспоришь! Собрали свояки войско больше прежнего, музыку снова с собой взяли и пошли строем за кобылицей, как на войну. Люди вслед посмеялись да и забыли вскоре.

Только Иванова женушка не успокоится:

– Что ж ты, Иван, в первый раз удачу упустил, теперь тоже смотреть только будешь?

– Что тебе неймется? У меня ж войска-то нет, куда я без войска поду? – хитро улыбается Иван.

Оставила жена Ивана в покое, а он через некоторое время ей:

– Попроси у отца лошаденку какую-нибудь. Уговорила, поеду вслед своякам.

– Так они уже, небось, с кобылицей возвращаются, – смеется жена.

– Подумаешь, великое дело! Вот с ними тогда и вернусь!

– И что я отцу скажу? Что ты лошадей у него на прокорм степным волкам берешь?

– Да ладно тебе, царь не обеднеет!

Выпросила Иванова жена еще одну лошадку для мужа. Тот сел – лошадь едва не упала сразу, такая клячонка была. Отъехал Иван с горем пополам за околицу, слез с лошадки да и отпустил ее на волю. А сам свистнул, призывая коней своих златогривых.

Примчались они, стал Иван рассказывать о кобылице да табуне златогривых ее хранителей.

– Вот новость ты нам рассказал! – заржал Сивушка. – Матушка это наша. Охраняют ее теперь девятеро братьев наших, а мы втроем тебе служим. Ничего страшного, поможем тебе. Только ступай назад да возьми у царя дедову цепь на двадцать пудов. Понадобится.

Вернулся в столицу царскую Иван да прямиком в хоромы к тестю. Сказал, что, мол, так и так, цепь требуется, коли хочет кобылицу иметь.

Царь удивился, но тяжелую цепь дал:

– Ишь ты, хитер, однако!

Вернулся Иван к коням. Сивушка и молвил:

– Сам с тобой поеду. Слушай меня внимательно: как только оседлаешь кобылицу – держись крепче! Будет она тебя носить по белу свету так быстро, что и слететь недолго. Да и жаром опалить может. Уж я-то матушку, как никто, знаю. Я буду рядом скакать, разговорами ее отвлекать. А коли догадается, что тебе помогаю, брось конец цепи мне. Ухвачусь зубами и держать буду за цепь. Не ручаюсь, что получится, но попробовать надо. Иначе загоняет она тебя, пока не свалишься где-нибудь в пропасть.