Восемь лучших пьес «ЛитоДрамы-2019

ИРИНА. А как бы почитать?

ДЕНИСОВ. Не отвлекайтесь… Вот это самое стеснение преследует его всю жизнь. Типичный интеллигент, хотя вслед за Чеховым это слово терпеть не может. Любит женщин, и женщины, в общем, его тоже любят. В этом, быть может, главная беда и проблема его жизни.

ИРИНА. Ну, знаете… Любить и быть любимым – это же счастье. В чем беда, в чем проблема?

ДЕНИСОВ. Беда в том, что в конце каждой встречи маячит разлука… Как-то однажды, на излете советской власти, он с делегацией от Союза журналистов полетел во Францию. И была в делегации красивая светловолосая тележурналистка с Дальнего Востока. И влюбился он мгновенно и сумасшедше. И ответила она ему взаимностью… Головой-то он понимал, что у этой связи нет будущего. Безумное расстояние между их городами, его семейное положение – все, ну все против. А душа рвется. И вот он прилетает к ней на Дальний Восток. Раз, другой, третий… Иногда, если она в Москве, он правдами и неправдами вышибает из редактора командировку в столицу. Работа, семья – все теперь как во сне. Отныне вся жизнь состоит из коротких редких встреч и невыносимо длинных пауз между ними. Чтобы заполнить их, он каждый день звонит ей, пишет письма и в каждое вкладывает новое стихотворение.

ИРИНА. Но стихи-то процитировать можно? Не роман же. Ну пожалуйста.

ДЕНИСОВ. Отчего же, можно. Хотя, разумеется, это не Шекспир. (Читает.)

И снова мы с тобой – в разрыв.
Разлука на двоих.
Сажусь я в поезд, не остыв
От рук и губ твоих.
Теперь я знаю: кто влюблен —
Тот с дулом у виска…
А волосы легки, как лен,
Но тяжела тоска.
Ах, если б, зная наперед,
Все разрубить сплеча…
А пальцы холодны, как лед,
Но вера горяча.
…Стучат, минуты торопя,
Колеса вразнобой.
Я уезжаю от тебя.
Я все равно с тобой.

(После паузы.) Такой, что ли, поток сознания. Но герой ведь не поэт, он журналист… Что вы, Ирочка?

ИРИНА. (Отвернувшись.) Хотела бы я утонуть в таком потоке… А что было потом?

ДЕНИСОВ. Потом случилось то, что и должно было случиться. Они просто устали. Спалили друг друга дотла: короткими встречами, долгой разлукой, звонками, письмами. И расстались. Каждый остался со своей пустотой.

ИРИНА. Послушайте! Но если была такая любовь… почему он просто не развелся?

ДЕНИСОВ. А не мог. В будущую жену герой влюбился еще в школе. И что бы ни случалось в жизни, каких бы женщин ни встречал, вот этот образ… образ девочки-школьницы с чудесной косой и замечательными ямочками на щеках… этот образ всегда был с ним. Стоял перед глазами, не давал о себе забыть. Прошло больше сорока лет, и она уже давно не та, но герой-то видит ее все той же десятиклассницей. Она не только его женщина – она вся его жизнь. Расстаться с ней выше любых сил. Вот он и не расстался.

ИРИНА. (После паузы.) А она знала про этот роман?

ДЕНИСОВ. Знать-то не знала, но, конечно, догадывалась. Понимаете, когда проживешь с человеком много лет, начинаешь его чувствовать. Разумеется, она видела, что герой мечется, что ему плохо, что он ушел в себя… Кстати, никаких специальных усилий, чтобы сохранить его, она не прилагала. Сцен, скандалов, истерик – ничего этого не было. Была она, были дети, был дом. И этого оказалось достаточно, чтобы герой постепенно пришел в себя и вернулся к привычной жизни.

ИРИНА. А как же дальневосточная любовь? Он ее забыл?

ДЕНИСОВ. Нет, не забыл. Но… наверно, у каждого где-то глубоко в подсознании есть такие, что ли, весы. Они взвешивают и оценивают все, что существует и происходит в жизни человека. Так вот, внутренние весы героя сделали свой выбор. И он его принял.

ИРИНА. (После паузы.) И еще говорят о женском непостоянстве. А тут мужчина любит одновременно и жену, и ту, другую… Не просто спит с каждой, а именно любит. Странно все-таки.

ДЕНИСОВ. Странно? Вы хотели бы, чтобы ваш герой был однолюбом? Ну что ж, он и сам этого хотел бы. Так жить намного проще. Учитывая его отношение к жене, в каком-то смысле так и есть. Но человек сплошь и рядом выламывается из стереотипов. И что же, его теперь за это – расстрелять? Вы же не осуждаете меня за то, что я одновременно люблю и Моцарта, и Баха, хотя более несхожей музыки не найти. Каждый прекрасен по-своему, вот в чем дело. Так и с женщинами. Просто с одной хорошо, а без другой нельзя.

ИРИНА. Тогда что же такое любовь вообще?

ДЕНИСОВ. Ну, это каждый понимает по-своему. Идеалом от века принято считать историю Ромео и Джульетты – и пусть. Красивые легенды тоже нужны. Лично я поверил бы в эту любовь, если бы Шекспир изобразил их не подростками, а зрелыми людьми. Как ни считай, а любовь проверяется временем. Все прочее есть томление духа и тела. Вот как у этих бедных детей из Вероны…

Звонит мобильный телефон Денисова. Извинившись, он берет трубку.

ДЕНИСОВ. Илья Моисеевич? Добрый вечер. А я как раз собираюсь ехать. Как там моя половина?.. Что? Что?! (Вскакивает.) Господи… Я… да, я сейчас… бегу, еду. Сейчас, сейчас уже…

Хватает портфель, быстро идет к выходу.

ИРИНА. (Поднявшись, с тревогой.) Что случилось, Игорь Иванович?

ДЕНИСОВ. (На ходу.) Это из больницы звонили. Жена…

Не договорив, выбегает.

Акт второй

Редакционная комната. За компьютером сидит Коняхин. Входит секретарша Вика.

ВИКА. Ну что, Макс, влетел?

МАКСИМ. Куда?

ВИКА. Ну, куда, это тебе виднее. А опаздывать на работу нечего. Богданов велел, чтобы ты написал объяснительную.

МАКСИМ. Нормальное кино! Торчать допоздна, пока не отпишешься, или там в субботу на репортаж – это милости просим. А как на двадцать минут опоздал из-за пробки, так сразу объясняйся. Он же еще и премию урежет.

ВИКА. Ну почему урежет… Просто лишит.

МАКСИМ. Добрая ты.

ВИКА. Какая есть. Пиши, пиши. Совсем разболтались, пока Игоря Ивановича нет.

МАКСИМ. А он когда выходит?

ВИКА. В понедельник. А объяснительную ты напишешь сегодня. Так что заступиться некому.

МАКСИМ. Я что, один опаздываю, что ли?

ВИКА. Не волнуйся. Еще двое пишут.

МАКСИМ. Ирка тоже?

ВИКА. Насчет Ирки указаний не было.

МАКСИМ. Да она вчера на полчаса позже приехала.

ВИКА. Ты за нее не переживай. Ты за себя переживай.