Млечный Путь №1 (1) 2012

Он не должен соглашаться. Это неправильно.

– А… муж?

Он знал, где сейчас ее муж. Конечно, она дома одна. Ей одиноко и страшно. Она бродит по квартире, где совсем недавно жил с ней человек, который… но его еще не осудили… может, он вообще невиновен…

Если Эмма уже знает (и всегда знала?), кто такой Логан, если узнала его при первой встрече… Его фотографии время от времени появлялись в прессе. Закон запрещает фотографировать Свидетелей, брать у них интервью, производить видеосъемку. Но сколько раз журналисты умудрялись, не нарушая закон (бывало, что нарушали, и издание выплачивало огромные штрафы – но увеличение тиража оправдывало издержки), публиковать снимки и видеоролики, на которых Логана можно было отождествить. И если Эмма…

– Мужа нет дома. – Голос был бесцветным, или у Логана притупилось восприятие?

– Он может…

– Лог. – Теперь в голосе Эммы он расслышал отчетливые признаки паники. – Пожалуйста. Приезжай.

На экранном поле телефона высветилась карта Ройстона с указанием маршрута. Машина довезет его, он и пальцем о палец не ударит.

– Сейчас буду, – сказал Логан.

Эмма жила в красивом двухэтажном домике, построенном, скорее всего, в восьмидесятых годах прошлого века. Дом был окружен садом и невысокой изгородью из вьющихся растений. Ворота открылись, когда Логан подъехал, машина вползла во двор и остановилась на подъездной дорожке. Дверь в дом была приоткрыта, приглашая войти, что Логан и сделал, сомневаясь и надеясь… на что? В прихожей свет не горел, в полутьме он не мог разобрать, куда двигаться, и рассердился на Эмму за ненужную таинственность, за легкомыслие, и на себя рассердился – надо было повернуться и уйти…

Он повернулся, и легкие ладони легли ему на плечи, запах духов выветрил из сознания все сомнения, а губы Эммы оказались такими мягкими, теплыми и знакомыми, что не поцеловать их было невозможно.

Он обнимал Эмму и чувствовал, как посторонние мысли растворяются в ощущении радости, которого он не испытывал много лет.

Сколько это продолжалось? Полумрак в прихожей сменился темнотой наступившего вечера, а потом, возможно, настала ночь, время тоже растворилось в ощущении радости, такой чистой, что прочие чувства перестали существовать. Перестали существовать звуки – возможно, звонил телефон, а может, это ему показалось. Перестали существовать запахи, он больше не чувствовал аромата ее духов, и это не показалось ему странным – точнее, он подумал об этом только тогда, когда запах вновь появился, время принялось отсчитывать секунды биениями его сердца, и он понял, что они с Эммой не стоят посреди прихожей, а находятся совсем в другом месте, лежат на чем-то мягком, ворсистом и теплом, и что-то уже между ними произошло, хотя он и не мог осознать, что именно.

– Эмма, – пробормотал он, пытаясь приподняться, но только еще крепче обнял ее, руки совершали привычные движения, будто автоводитель вел машину по знакомой трассе. Трасса действительно была знакомой, сколько раз… десятков… сотен, может, тысяч… он так же медленно и с ощущением близкого счастья снимал с Клары одежду, а она расстегивала воротник его рубашки.

– Лог…

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже очень люблю.

Что он делает? Он не должен…

– Я полюбил тебя за несколько часов до встречи.

– Так не бывает.

– Нет. Да.

В мир явилось существо, которое не было ни мужчиной, ни женщиной, ни двумя человеческими сущностями. Существо это могло жить только в состоянии блаженства, экстаза, такого же невероятно-невозможного, как жизнь в центре Солнца. Оказавшись в реальном мире с его звуками, цветами, запахами и прикосновениями, это существо погибало, оно не могло выжить, будучи разделенным на две составляющие: мужское и женское начала. Оно исчезло, когда Логан вновь стал мужчиной.

– Господи, – пробормотал он.

Эмма тоже что-то сказала, но звуки еще не могли в его сознании складываться в слова, и он ничего не понял.

Он нащупал брошенную на пол одежду. Телефон лежал во внутреннем кармане пиджака, и Логан с трудом его достал. Аппарат зацепился за складку, не поддавался, и реальность вернулась. Телефон был выключен. Когда Логан это сделал? Он не помнил. Но что он вообще помнил сейчас о минутах, существовавших, будто в отделенном от реальности пространстве-времени?

– Не надо, – сказала Эмма.

Он выпустил аппарат из руки, и телефон выпал в иную реальность, где другой Логан его подхватил, включил, набрал знакомый номер и извинился перед Кларой за опоздание. «Скоро буду, уже еду, я тебя люблю».

Из этой фразы он сумел повторить только ее окончание.

– Я люблю тебя.

Он не должен был этого говорить. Он должен был сказать совсем другие слова. Обязан сказать.

– Эмма…

– Не надо, – повторила она.

Он собрался с духом.

– Ты не сказала мне, что твой муж – Эдвард Хешем.

Он закрыла ему рот ладонью.

– Ты не сказал мне, что ты – Свидетель.

– Ты видела мои фотографии в газетах.

Она отстранилась.

– Ты действительно думаешь, что я специально…

– А что же мне думать? – воскликнул он, вспомнив, как позавчерашним утром (неужели позавчерашним? Казалось, прошла вечность) ощутил любовь к женщине, о которой еще ничего не знал. Разве тогда он понял, что это была семичасовая прегрессия – именно столько и прошло до их встречи на заправке?

Они сидели друг против друга на ковре – оба в позах лотоса, будто два йога. Говорить было бессмысленно. Обвинять Эмму? Она не могла подстроить встречу, он и сам не знал за минуту до того, как свернул с трассы, что проедет через Ройстон.

Она могла узнать его и воспользоваться случаем, чтобы…

Эмма поднялась и сказала:

– Пожалуйста, отвернись.

Его одежда была в беспорядке разбросана рядом, он стесненно начал одеваться, не оборачиваясь, он даже дыхания Эммы не слышал – может, она ушла? Может, он остался один?

– Уходи, – сказала Эмма, и он обернулся. Она была красива, как никогда. Он потянулся к ней, она отступила на шаг, и он тоже отступил, рассудок не мог смириться с произошедшим.

– Уходи, – повторила Эмма и отошла к двери, которая вела, по-видимому, в одну из внутренних комнат.

– Эмма, – сказал он, – прости меня, я во всем виноват.

Он знал, что должен уйти. Уйти и никогда больше не звонить, не назначать встреч, не принимать ее звонков. Он не имел права…

Права полюбить?